Герман Матвеев - Семнадцатилетние
— Таких!? — с горьким упреком спросила Арина Тимофеевна. Она была убеждена, что детей, подобных Олюшке, вообще еще на свет не рождалось, и требовала, чтобы родители были такого же мнения.
— Конечно, таких, — ответила Татьяна Михайловна. — Чем наша Оля лучше других девочек?
— Ну, ты уж совсем чего-то того…
— Мама, цыплят считают по осени. Мы же все время сталкиваемся в школе с тем, что хорошие, способные дети испорчены воспитанием. Избалованы, эгоисты, бездельники, жестокие, хуже барчуков. Очень досадно это… А кто виноват? Родители! Вернее — безрассудная любовь родителей. Они не думают о будущем своих детей.
— Танюша, Арина Тимофеевна прекрасно все это понимает, — Вмешался Константин Семенович. — Просто я не очень вежливо сделал ей замечание, и она обиделась. Прошу меня извинить, Арина Тимофеевна. Я знаю, как вы любите свою внучку и болеете за нее душой.
— Конечно, болею, Костенька. Все сердце изболелось.
— Позавчера я пришел домой раньше тебя, — обратился он к жене. — Лялька на кухне и даже не вышла меня встретить. Что, думаю, она делает? Смотрю, в корыте налита вода, и она с самым серьезным видом стирает куклам белье. Мне это очень понравилось. Пускай стирает и обязательно по-настоящему — с мылом, и пускай гладит… Но вот таких вещей нельзя допускать, — показал он рукой на игрушки. — Это моя вина. Игрушки должны быть убраны на место. Очень хорошо, когда вы ее заставляете раздеваться, Арина Тимофеевна, и требуете вешать на место одежду. Это вы делаете правильно. Надо, чтобы девочка обслуживала себя. Она вас очень любит, и старайтесь, чтобы эта любовь выражалась не только в словах и поцелуях, но и в помощи вам. Если она вас любит, — значит, должна вам помогать. Вот вы ей даете посуду мыть. Прекрасно! Пускай помогает вам. Для нее это радость, игра, а в то же время и труд…
— Так разве я не понимаю, Костенька…
— А я нисколько и не сомневаюсь в этом. Ну, а если и бывают ошибки… Мы же люди, можем иногда и ошибаться. Я, например, тоже часто забываю, что ей не два, не три года, а скоро пять лет. Девочка уже начинает что-то соображать, и ей хочется приносить пользу…
Как и всегда, разговор кончился полной «победой» Арины Тимофеевны, и она ушла, вполне удовлетворенная тем, что у нее такой толковый зять. Уж если понимает, что сам виноват, то на других не пеняет, а признает свою вину и даже просит извинения. И к ней он всегда относится почтительно.
Первая тройка
Константин Семенович вошел в класс, и все увидели в руках у него тетради.
— Ой, девочки! Сочинение! — вырвалось у Нади. Вместе с учителем пришла Варвара Тимофеевна. Она встала за стол и необычно весело, сказала:
— Здравствуйте, девочки! Садитесь! Я хочу вас порадовать. Получены результаты городских контрольных работ, и ваш класс… — она сделала паузу, обвела взглядом насторожившихся учениц и с улыбкой закончила: — Ваш класс отмечен, как один из лучших!
Шумными аплодисментами встретили девушки это сообщение. На лицах вспыхнуло торжество, радость, гордость… Вот они — первые плоды их упорной работы. Теперь уж никто не скажет, что «Обещание» — пустая, хвастливая бумажка. Они умеют держать слово, как настоящие большевики.
— Девочки, успокойтесь! — подняв руку, продолжала завуч. — Наталья Захаровна хотела сама передать вам такую приятную новость, но она, к сожалению, на совещании и поручила мне поздравить вас. Следует прибавить, что это большая победа, если принять во внимание, что до сих пор вы отнюдь не блистали. Вас нельзя было назвать худшими, — поправились она, — но и от лучших вы были далеки… Успокойтесь! Почему шум?.. Вот, собственно, и все, что я хотела вам сказать. Надеюсь, что вы не удовлетворитесь достигнутым и закрепите ваши успехи…
Когда Варвара Тимофеевна ушла, Константин Семенович занял свое место у стола.
— Все это было бы очень хорошо, — если бы не было «бы»! — начал он, когда в классе установилась тишина. — Под этим «бы» я имею в виду две последние тройки, а затем вот эту работу. Я умышленно приурочил раздачу тетрадей к такому приятному сообщению, чтобы испортить вам настроение. Да, да. Я не шучу, — подтвердил, он, увидя улыбки. — Говорят, что «нет худа без добра», но, видимо, иногда «нет и добра без худа». Что случилось, девочки? Головокружение от успеха? А может быть, вы решили, что после контрольных работ можно сделать перерыв? Или это праздники на вас подействовали? Так или иначе, но к последнему сочинению вы отнеслись спустя рукава.
Слова Константина Семеновича не звучали обычной учительской нотацией. В них была настоящая горечь, разочарование, и это сильно подействовало на девушек. Большинство сидело опустив глаза. Белова чувствовала себя своего рода «победительницей». Она не была связана «Обещанием», и упрек учителя к ней не относился.
— Сейчас вы получите ваши работы, — продолжал Константин Семенович. — Тема сочинения — «Широка страна моя родная!» — давала вам большие возможности. Это совсем не географическая тема, и мы об этом подробно говорили. Я ждал от вас большего. — Он взял сверху первую тетрадь. — Аксенова!
Все подняли головы, а Таня встала.
— Не нужно торопиться. Когда вы торопитесь, то забываете о грамматике. Обратите внимание на запятые. Поставил вам с трудом четверку.
Он передал тетрадь и взял следующую. Аня слегка побледнела, и в широко открытых глазах ее не трудно было прочитать страх.
— Алексеева. У вас та же беда. Начали вы хорошо, но потом заторопились и сильно испортили интересную работу. Четверка.
У девушки немного отлегло от сердца, но пальцы дрожали, когда она брала тетрадь.
— Белова!
Учитель взглянул на поднявшуюся девушку. В глазах этой самоуверенной, избалованной ученицы он прочел спокойное ожидание. Она привыкла получать пятерки.
— Я не сомневаюсь, что вы знаете песню, но пересказали вы ее плохо. У вас нет ни одной своей, свежей мысли. Вы или забыли, или не пожелали считаться с нашими условиями. Чужие слова, чужие мысли. Тройка.
Это было так неожиданно, что у девушек вырвался шумный вздох.
Побледнев, Белова взяла тетрадь, и глаза ее забегали по сторонам, ища сочувствия.
— Вершинина, — продолжал Константин Семенович. — От тройки вас спасла грамотность и отличное знание географии Советского Союза. Ваше путешествие не отличается интересной выдумкой. Вы можете и обязаны работать лучше. Четверка.
Когда учитель передавал тетрадь Лиде, Надя от волнения больно ущипнула соседку, а та хлопнула ее по руке.
Этот шлепок услышал Константин Семенович и взглянул в сторону Ерофеевой.
— Что у вас там?
— Следующая моя… — еле слышно пробормотала Надя вместо ответа.
— Да. Ерофеева. Она взяла выбор профессии. Это хорошо, — сказал учитель. — Четверка.
— Ой, чуть не умерла! — прошептала Надя, принимая тетрадь.
— Константин Семенович, разрешите выйти? — попросилась Белова.
— Идите.
Нижняя губа у Вали дергалась, на глазах выступили слезы. Торопливыми шагами она обошла учителя и вышла из класса.
— Иванова Екатерина. У вас четкая мысль, ясное изложение, но так же, как и у Вершининой, не хватает размаха, воображения. Четверка.
— Иванова Светлана, — вызвал учитель и раскрыл тетрадь. — Вот эту работу, девочки, советую прочитать всем. Искренне, смело, образно и, прямо скажу, оригинально. Переписка двух подруг, окончивших вместе школу. Одна живет в Ленинграде, другая уехала во Владивосток. Пятерка! — с удовольствием закончил он, передавая работу сильно смутившейся от похвалы девушке.
— Хе-хе! Первая! — вполголоса сказала Женя.
— Кравченко!
Еще не было случая, чтобы за сочинение Тамара получила отметку ниже пятерки, и она поднялась сейчас, спокойно улыбаясь. Но это продолжалось несколько секунд. Нахмуренные брови учителя, когда он взял ее тетрадь, как порыв ветра, сдули улыбку с лица девушки.
— В чем дело, Кравченко? Ведь мы с вами уже говорили на эту тему. В красивых словах, в громких и довольно шаблонных фразах вы утопили свою идею. Форма должна подчеркивать содержание, а у вас форма ради самой формы. Красота фразы ради ее красоты. У вас такие витиеватые выражения, что просто трудно читать. У меня к вам повышенные требования. Вы будущий журналист и наш редактор. Тройка.
— Ого! — не выдержала Женя, и следом за ней класс шумно вздохнул.
— Тихонова!
Лариса испуганно уставилась на учителя, но когда он раскрыл тетрадь и одобрительно закивал головой, глаза ее стали совсем круглыми.
— Хорошо! Вы делаете успехи. У вас есть юмор. Хотя у вас тоже география, но путешественники очень приятные. Пятерка.
Получив тетрадь, Лариса с таким гордым, победоносным видом вернулась на место, что все невольно заулыбались.
— Нет, уж извините! — прошептала она сзади сидящим. — Эта пятерочка без чужой помощи заработана. Потом и кровью!
