Сатьяпракаш Агарвал - Робинзоны из Бомбея
— Об этом говорить рано, наверное: после операции прошло несколько часов, — ответил отец. — Но врачи уверяют, что все будет хорошо, и мама скоро вернется домой.
— Тогда почему ты такой печальный? И ничего не ешь?
— Устал я, Джоти. Всю ночь не спал. Да и куда мне столько? Ты же наложила мне целые горы. — Отец кивнул на тарелки с лепешками и фруктами.
— Но у тебя с утра во рту ни крошки! А поэтому отставить разговоры и вмиг очистить посуду! — шутливо скомандовала Джоти и налила отцу чай.
— Настоящий начальник! — засмеялся отец, подвигая к себе чашку. — Совсем как мама.
Джоти улыбнулась, но тотчас же на ее глаза навернулись слезы.
— Что ты, глупышка? Ведь знаешь: операция прошла удачно, бояться больше нечего, — стал успокаивать дочку отец и, ласково похлопав ее по плечу, сказал: — Отнеси-ка лучше в больницу таблетки и ампулы для уколов. А я немного вздремну.
Джоти подпрыгнула от радости: она увидит маму! С той самой ночи, когда маму увезли в больницу, девочка все время видела перед собой ее искаженное болью лицо. И хотя Джоти старалась казаться спокойной, чтобы не тревожить младших братьев, Малая и Винам, сердце у нее разрывалось от страха и жалости.
Когда Джоти, переодевшись, вернулась в столовую, отца уже не было. Осторожно уложив лекарства в корзиночку, она полезла в карман отцовского пиджака, чтобы достать ключ от сарая, где стоял велосипед, и ахнула от неожиданности: рука вылезла наружу.
— Папа, воры разрезали твой пиджак! — крикнула Джоти, влетая в спальню.
Отец, он уже был в постели, отвернулся. Не в силах унять дрожь в коленях, девочка присела на край кровати.
— Так ты знал об этом? Когда это случилось? Сколько было денег? А еще что украли? — сыпала она вопрос за вопросом.
Долго сдерживаемые слезы потоком хлынули из глаз.
Отец сел в кровати и, ласково гладя Джоти по голове сказал:
— Не плачь, детка. Слезами горю не поможешь.
— Почему ты ничего не сказал мне?
— Не хотелось расстраивать. Пятьсот рупий — сумма немалая. — Из груди отца вырвался тяжелый вздох.
— Где ты взял столько денег? В долг?
— Да…
— А как же теперь с лекарствами?
— Не волнуйся, дочка. Я уж их купил и еще достану сколько потребуется. Деньги нужны были не на лекарства, а на другое: я решил пригласить кого-нибудь из тетушек присмотреть за малышами, помочь по хозяйству… Ну, хватит об этом. Отправляйся в больницу да смотри, не проговорись маме.
— Не бойся, папа.
Джоти пошла в больницу пешком: ведь ключ от сарая украли тоже… Всю дорогу ее одолевали тяжелые думы. Мамина болезнь — такое несчастье, а тут еще эта кража! Девочка хорошо понимала, каково сейчас на душе у отца. Денег нет, а родственников положено встречать как следует, да еще, по обычаю, в день расставания, перед самым их отъездом, надо преподнести им подарки.
Конечно, совсем неплохо, если бы приехала тетя Нилу. Но тетушка, увы, никогда не приезжает одна, без своих четверых детей — сущих бесенят, которые в мгновение ока переворачивают весь дом вверх дном. В прошлый раз мама только и делала, что прибирала за ними. Стоит им опять заявиться, как Джоти уже не сможет спокойно сидеть в школе: она будет думать, что там еще натворили эти дьяволята. А шум и гам они учинят такой, что тишина станет казаться недосягаемой мечтой…
Тетя Сародж — добрая, полная и мягкая, как подушка, приезжает она всегда одна, потому что детей у нее нет. Но помощи от нее не дождешься. При одном упоминании о работе ей становится плохо. Даже чай приготовить для нее проблема. Только и слышишь: «Джоти, подай спички!.. Дочка, подбрось дров в печку!.. Принеси сахар!..»
Честное слово, легче все сделать самой.
Есть еще одна тетя, которую все зовут просто «тетушка». У нее, как и у тети Сародж, нет детей, но во всех остальных отношениях она полная ей противоположность. Язык у нее такой острый, что все боятся его. Ни одна служанка не уживается у нее в доме. Покончив с домашними делами, она выскакивает на улицу, чтобы и там повсюду сунуть свой нос. Если не поругается с кем-нибудь, так спать спокойно не сможет! Когда родился Винай, она прожила у них два месяца.
И хотя с того времени минуло несколько лет, воспоминания о тех днях живы еще до сих пор…
Джоти подумала обо всем этом и приняла решение.
Она не раз бывала в больнице. Здесь родилась и она сама, и оба ее братика. Медицинские сестры хорошо знали Джоти и сразу же провели ее в палату, где лежала мать.
Мать спала. Джоти села на табурет и долго смотрела на бледное, осунувшееся лицо, такое усталое и грустное. Потом она встала и отправилась в обратный путь.
Дома Джоти рассказала отцу о своем решении. Они не станут обращаться за помощью к тетушкам. Лучше они поищут домашнюю работницу. А пока она сама присмотрит и за братишками и за домом.
Отец долго возражал, но потом сдался: ведь, помимо всего прочего, стоит приехать гостям, и учеба у Джоти и Малая пойдет прахом.
На следующий день стало ясно, что Джоти не хвалилась, когда говорила, что сможет обойтись без тетушек. Она встала чуть свет, быстро умылась, разожгла печь, приготовила чай, отварила рис с бобами и напекла лепешек. Малай натаскал воды из колодца и сбегал на рынок за овощами. Даже малыш Винай и тот решил не отставать от сестры. Он взял картофель, сваренный «в мундире», и с важным видом принялся его чистить.
Обычно по утрам отец сидел в садике за домом и просматривал свежую газету. Но на этот раз, когда Джоти позвала его к столу, оказалось, что он гладит ее школьную форму. Джоти принялась было объяснять, почему не успела погладить платье, но отец заявил, что отныне следит за одеждой он.
Завтрак прошел весело. Мальчишки за обе щеки уплетали лепешки, отец хвалил бобы, а Джоти смеялась от радости. Правда, потом она вдруг вспомнила, что забыла приготовить лепешки с фруктами для школы, но отец дал денег на буфет, и проблема была решена.
По дороге в школу Джоти отвела Виная в детский сад, а после уроков забрала брата домой.
Вечером было решено: по утрам Джоти будет готовить не полный завтрак, а отдельные блюда: например лепешки с овощами или хлеб с картофельными котлетами.
Так и повелось. Утром в кухне хозяйничала Джоти, а по вечерам ей помогали отец и братья. Навещая мать, четверо с гордостью докладывали ей о своих последних достижениях в области кулинарного искусства.
Как-то раз, оторвав очередной лист календаря, Джоти увидела, что сегодня — день рождения отца.
Джоти решила приготовить по этому случаю его любимое блюдо — сладкую рисовую кашу. Но рис простоял на огне целый час, а мягче так и не стал. Джоти сбегала за соседкой тетушкой Бимлой. Та взглянула на рис и засмеялась.
— Глупышка! — сказала она. — Кто же заранее кладет сахар? Это надо делать только после того, как рис начал развариваться.
И Джоти пришлось начинать все сначала. Конечно, жаль было пропавших продуктов, но зато каша, приготовленная по рецепту тетушки Бимлы, удалась на славу!
Вести хозяйство — дело хитрое.
Надо печь лепешки — в доме, оказывается, нет муки. Пора ужинать — кончилось топленое масло и сахар. Не заквасили вовремя молоко — и оно не скисло. Потом в мыльницу попала вода — и мыло превратилось в жидкую кашицу. Как-то не спрятали вечером сыр в шкафчик, а крысы тут как тут — все утащили. Пора сходить в прачечную за бельем — а квитанция словно сквозь землю провалилась. А тут книги на полках покрылись пылью, их все до одной нужно протереть тряпочкой.
Да еще не забыть пришить пуговицы к папиной рубашке…
А когда, казалось, все переделано, Джоти замечала, что у Виная отросли ногти, а Малаю нужно постричься. С Винаем, конечно, проще: взяла ножницы, чик-чик — и готово! Заставить же Малая сходить в парикмахерскую — целая история: ему страсть как не хочется расставаться со своей шевелюрой.
От забот у Джоти голова шла кругом. Не раз она спрашивала себя: «Как же со всем мама управлялась?»
Рано утром, прежде чем приняться за домашние дела, Джоти садилась за свой стол, чтобы доделать школьные задания. Но она все равно не могла не думать о хозяйстве. А к вечеру так уставала, что глаза слипались сами собой, когда Джоти открывала учебник. И папа отправлял ее спать.
С самого первого класса Джоти была отличницей. Теперь же она все чаще отвечала учителю невпопад. Преподавательница английского даже сделала ей замечание:
— Джоти, тебе не кажется, что ты стала с прохладцей относиться к домашним заданиям?
Джоти ничего не сказала в свое оправдание, но, вернувшись домой, горько плакала.
Наконец нашли домработницу. А через несколько дней, ко всеобщей радости, выписали маму. Но забот у Джоти не убавилось. И прислуге надо было помочь, и за мамой поухаживать. Врачи не разрешали матери вставать с постели, и Джоти приносила ей тазик с водой, чтобы она могла умыться, и, как ребенку, помогала ей переодеться или причесаться. Джоти мерила матери температуру, давала лекарства и собственноручно готовила специальные блюда.
