Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
— Поттер, Поттер, Поттерок, Поттер — грязненький горшок! — пропел Дрюзг и нарочно уронил парочку чернильниц. Те разбились и сильно забрызгали стены, а Гарри отскочил назад со свирепым рыком:
— Прекрати, Дрюзг!
— О-о-о! У грязного Горшка треснула башка! — завопил Дрюзг, преследуя Гарри. — Что случилось, друг Горшок? Мы опять слышим голоса? Видим видения? Разговариваем на разных… — Дрюзг грубо фыркнул, — языках?
— Я же сказал, оставь меня в ПОКОЕ! — выкрикнул Гарри, сбегая вниз по ближайшей лестнице, но Дрюзг на спине съехал по перилам вслед за ним. Одни говорят, что он врушка, наш Поттер — дырявый горшок, Другие чуть-чуть подобрее, считают — он пережил шок, Но Дрюзгик всё знает всех лучше: свихнулся совсем паренёк!
— ЗАТКНИСЬ!
Дверь слева распахнулась, и из своего кабинета вышла профессор Макгонаголл, недовольная и немного встревоженная.
— Что ты орёшь, Поттер? — грозно спросила она. Дрюзг, с довольным «ка-ка-ка», умчался прочь. — И почему ты не на занятиях?
— Потому что меня послали к вам, — жёстко ответил Гарри.
— Послали? Что это значит, послали?
Он протянул записку от профессора Кхембридж. Профессор Макгонаголл, нахмурившись, взяла свиток в руки, распечатала его с помощью волшебной палочки, развернула и начала читать. Глаза за квадратными стёклами очков бегали из стороны в сторону и с каждой строчкой всё больше суживались.
— Иди сюда, Поттер.
Следом за профессором Макгонаголл Гарри прошёл в её кабинет. Дверь сама собой закрылась за ним.
— Ну? — нависая над Гарри, сурово спросила профессор Макгонаголл. — Это правда?
— Что правда? — спросил Гарри, более агрессивно, чем собирался. — Профессор? — добавил он, желая хоть как-то загладить свою грубость.
— Правда ли то, что ты накричал на профессора Кхембридж?
— Да, — кивнул Гарри.
— И назвал её лгуньей?
— Да.
— И сказал, что Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут вернулся?
— Да.
Профессор Макгонаголл села за стол, внимательно посмотрела на Гарри… и сказала:
— Возьми печенье, Поттер.
— Возьми что?
— Печенье, — нетерпеливо повторила она, показывая на стоящую поверх бумаг жестяную банку с клетчатым рисунком. — И садись.
С Гарри однажды уже был случай, когда он, ожидая от профессора Макгонаголл по меньшей мере наказания розгами, вместо этого попал в гриффиндорскую квидишную команду. Поэтому он, чувствуя себя настолько же не в своей тарелке, как и в тот раз, растерянно опустился в кресло и взял имбирного тритона.
Профессор Макгонаголл положила на стол записку профессора Кхембридж и очень серьёзно поглядела на Гарри.
— Поттер, ты должен быть очень, очень осторожен.
Гарри, открыто встретив её взгляд, проглотил имбирного тритона. Голос профессора Макгонаголл был совсем не таким, к какому он привык — не сухим, деловитым и строгим, а тихим, взволнованным и, если можно так выразиться, гораздо более человечным.
— Плохое поведение на уроке Долорес Кхембридж может стоить тебе гораздо дороже, чем потеря баллов или наказание после уроков.
— Что вы имеете в?…
— Поттер, обратись к своему здравому смыслу, — раздражённо бросила профессор Макгонаголл, резко возвращаясь к своей обычной манере разговора. — Ты же знаешь, откуда она, и знаешь, кому она подотчётна.
Колокол прозвонил конец урока. И сразу же сверху, да и, собственно, отовсюду понеслось слоновье топотание.
— Здесь сказано, что ты должен будешь отбывать наказание целую неделю, каждый вечер, начиная с завтрашнего дня, — сказала профессор Макгонаголл, снова заглянув в записку Кхембридж.
— Каждый день на этой неделе? — ужаснулся Гарри. — Но, профессор, вы не могли бы…
— Нет, не могла бы, — без выражения ответила профессор Макгонаголл.
— Но…
— Она — ваш учитель и имеет полное право назначать наказания. Завтра в пять вечера ты должен быть у неё в кабинете. И запомни: с Долорес Кхембридж следует вести себя очень, очень осторожно.
— Но я же сказал правду! — в гневе воскликнул Гарри. — Вольдеморт вернулся, вы же сами знаете, и профессор Думбльдор знает…
— Ради всего святого, Поттер! — профессор Макгонаголл сердито поправила очки (при слове «Вольдеморт» её лицо перекосилось от ужаса). — Ты действительно считаешь, что речь идёт об установлении истины? Ничего подобного! Всё это затеяно для того, чтобы заставить тебя вести себя смирно!
Профессор Макгонаголл поднялась из-за стола. Ноздри её были раздуты, а рот сжат в узкую полоску. Гарри тоже встал.
— Возьми ещё печенье, — брюзгливо буркнула она, подталкивая к нему банку.
— Спасибо, не хочу, — холодно отказался Гарри.
— Не глупи, — рыкнула Макгонаголл.
Гарри взял печенье.
— Спасибо, — проворчал он.
— Насколько я понимаю, Поттер, ты совсем не слушал, что говорила Долорес Кхембридж на пиру?
— Почему, слушал, — возразил Гарри. — Она говорила… что запретят прогресс и… ну, смысл был такой… и что министерство магии будет вмешиваться в дела «Хогварца».
Профессор Макгонаголл с минуту внимательно его разглядывала, потом фыркнула, обошла вокруг стола и открыла перед ним дверь.
— Хорошо, что ты, по крайней мере, выслушал Гермиону Грэнжер, — сказала она, жестом выпроваживая Гарри из своего кабинета.
Глава 13
НАКАЗАНИЕ ДОЛОРЕС
Ужин в Большом зале стал для Гарри сущим наказанием, поскольку весть о том, что он наорал на Кхембридж, распространилась по школе с невиданной даже для «Хогварца» быстротой. В результате, пока Гарри сидел между Роном и Гермионой и ел, до него отовсюду доносилось взволнованное шушуканье, причём, как ни странно, никого не волновало, что Гарри может их услышать. Наоборот, создавалось впечатление, будто его намеренно пытаются вывести из себя, чтобы он снова раскричался, — видимо, рассчитывая таким образом узнать всё из первых уст.
— Он говорит, что видел, как убили Седрика Диггори…
— Заявляет, будто дрался на дуэли с Сами-Знаете-Кем…
— Да брось…
— Кто в это поверит?
— Я т-тя умоляю…
— Чего я не понимаю, — сквозь зубы процедил Гарри, откладывая нож и вилку (он не мог их удержать, руки слишком сильно дрожали), — так это почему тогда, два месяца назад, они поверили рассказу Думбльдора, а сейчас…
— А я вовсе не уверена, что они поверили, — мрачно сказала Гермиона. — Знаете что, пошли-ка отсюда.
Она шваркнула на стол нож и вилку. Рон, тоскливо глядя на недоеденный яблочный пирог, послушно поднялся с места. Все головы в зале повернулись им вслед.
— Не уверена, что они поверили Думбльдору? Почему? — спросил Гарри Гермиону на площадке первого этажа.
— Видишь ли, ты не представляешь, как всё выглядело со стороны, — негромко ответила Гермиона. — Ты внезапно появился посреди поля с телом Седрика на руках… Но никто ведь не видел, что произошло в лабиринте… А после этого Думбльдор сообщил, что Сам-Знаешь-Кто вернулся, убил Седрика и дрался с тобой.
— И это истинная правда! — гневно воскликнул Гарри.
— Да, Гарри, я знаю. Может, уже хватит на меня бросаться, а? — устало сказала Гермиона. — Дело в том, что раньше, чем эта самая истинная правда успела дойти до их сознания, они разъехались на каникулы, а дома на протяжении целых двух месяцев «Прорицательская газета» внушала им, что ты ненормальный, а Думбльдор вообще выжил из ума!
Пустынными коридорами они брели к гриффиндорской башне. Дождь громко барабанил в стёкла. Гарри казалось, что первый день в школе длится уже как минимум неделю, а ведь перед тем как идти спать, нужно ещё сделать целую гору домашних заданий! Лоб над правым глазом сверлила противная, тупая боль. Перед поворотом в коридор, где висел портрет Толстой Тёти, Гарри глянул в залитое дождём окно. Во дворе было темно, и в хижине Огрида по-прежнему не горел свет.
— Мимбулюс мимблетония, — опередила Гермиона вопрос Толстой Тёти, портрет открылся, и они через дыру перелезли в общую гостиную.
В комнате почти никого не было, гриффиндорцы ещё не вернулись с ужина. Косолапсус, красиво развернув свёрнутое клубком тело, с громким мурлыканьем побежал им навстречу и, как только Гарри, Рон и Гермиона уселись в свои любимые кресла у камина, легко вспрыгнул Гермионе на колени, устроился там и стал похож на мохнатую рыжую подушку. Гарри в полнейшем изнеможении уставился в огонь.
— Как Думбльдор мог такое допустить? — вдруг вскричала Гермиона. Косолапсус с оскорблённым видом соскочил с её колен, а Гарри и Рон от испуга подпрыгнули на месте. Гермиона в ярости ударила кулаками по ручкам кресла, и из дыр в обивке посыпалась труха. — Как он мог взять эту женщину нам в учителя? К тому же в год экзаменов на С.О.В.У.!
— Ну, нормального учителя по защите от сил зла у нас никогда не было, — сказал Гарри. — Вы же знаете, Огрид нам говорил: на эту работу никто не хочет идти, говорят, она проклята.
