Павел Литвинов - Электрификация
— Это будет наша распределительная доска,- сказал я. — Ее всегда устанавливают на электрических станциях.
— А зачем?-спросил Илька.
— Чтоб удобнее было управлять всеми приборами.
С этими словами я привинтил к доске три кнопки. Одну- для звонка в шкафу, другую — для волшебного фонаря и третью-для таза.
Через каждую кнопку пропустил соответствующий провод.
— Ну и хитрец же ты! — засмеялся Илька. — Ничего не понимаю!
— Потом поймешь!-сказал я и присоединил к четырем проводам элементы.
Два других конца, что шли к тазу, я прицепил к шарикам катушки Румкорфа, а ее зажимы присоединил к третьей кнопке. Два провода от элементов я протянул вдоль доски и присоединил к ним проволоки, торчавшие из кнопок. Все время я справлялся с моими чертежами в тетрадке.
— Кажется, все верно,-сказал я и с облегчением вздохнул.-Теперь надо попробовать!
Но в кухне кто-то застучал в дверь. Я пошел открывать. Это вернулась тетка с Тобиком.
— Ты еще не спишь!- крикнула она, всплеснув руками. — Уже одиннадцатый час!
— Уроков много,-кротко сказал я.
— Марш спать!
Я вернулся к себе и прикрыл дверь на крючок.
Оба мы забрались под стол и улеглись на полу.
Приставили глаза к дыркам в стене и с нетерпением стали ждать. Тетка пришла из кухни с котелком и вылила в таз корм.
— Тобик, Тобик! — закричала она, — иди, милая моя собачка, иди есть!
Послышался стук когтей по полу, и в комнату вбежал теткин любимец.
Он бросился к тазу. Я нажал кнопку, и катушка Румкорфа зажужжала.
Искра ударила Тобику в нос, едва он коснулся щей.
Он с визгом отскочил в сторону. Опять подбежал к тазу и получил новый щелчок в нос.
Тут Тобик взвыл, поджал хвост и забился к тетке под кровать.
Мы с Илькой едва сдерживались, чтоб не расхохотаться.
Тетка долго уговаривала Тобика вылезть, но собачонка сердито рычала и не желала слушаться.
— Теперь он к тазу ни за что не подойдет,- прошептал Илька.
— Конечно, не подойдет,-согласился я.-Давай-ка, пока отдохнем, а потом и за тетку примемся.
— Ладно, давай.
Мы отдыхали около часу. Когда часы пробили полночь, забрались под стол.
У тетки было темно, и слышалось ее сонное дыхание.
Я нажал на секунду среднюю кнопку, и в шкафу загрохотал звонок.
Тетка вскрикнула и соскочила с кровати.
На мгновение я нажал Кнопку с фонарем. На белой печке вспыхнул яркий круг. В его середине была большая тень черта с рогами и хвостом.
Тетка взвизгнула и уткнулась лицом в подушки.
Тобик рычал и лаял из-под кровати.
— Ух, страшно!- прошептал Илька.-
Обожди, дай ей отдохнуть.
Тетка долго читала молитвы и крестилась. Наконец улеглась и заснула.
Страшный грохот звонка опять поднял ее на ноги, а на печке мелькнул черт.
— Караул!-закричала тетка и выскочила в столовую.
— Ян! Ян! Проснись! Кто-то забрался!
Я сделал испуганный вид и выскочил на крики.
Тетка сидела на диване и дрожала от страха, как осиновый лист.
Я осмотрел все комнаты.
— Никого нет,-сказал я.-Вам все приснилось!
— Иди спать, паршивый мальчишка!-крикнула тетка, когда убедилась, что все благополучно.
Она вернулась к себе и скоро заснула.
Еще Два раза мы пугали тетку и улеглись спать. Она так струсила, что забрала подушки и улеглась в столовой на диване.
Дверь в свою комнату она заперла на ключ.
На другой день тетка была зла пуще прежнего. Вечером к ней приходил доктор. После его ухода тетка послала меня в аптеку за лекарствами.
«Что-то не ладно, — думал я.- Электричество плохо на нее действует».
Зато Тобик стал совсем ручным. Он очень изголодался и охотно ел хлеб из моих рук, чего раньше не делал.
К тазу он не подходил.
С ворчанием проскакивал мимо него, поджавши хвост, к тетке под кровать и лежал там целыми часами.
После испуга тетка стала очень раздражительна. Во время обеда хлестнула меня полотенцем, когда я вздумал есть яичницу с уксусом.
Едва отец приходил домой, тетка набрасывалась на него с жалобами на чертей.
Один раз он даже рассердился.
Анна,-сказал он,-ты знаешь, что я в чертей не верю. Ты их завела в моей квартире и разделывайся с ними сама, как знаешь. Меня оставь в покое!
После этого тетка молчала целыми днями и дулась.
По ночам она спала в столовой и свою комнату запирала на ключ.
«Хитрая какая! — думал я.-Надо бы сделать так, чтоб она не могла выйти из своей комнаты. Но как это сделать?
Я долго ломал голову и, наконец, придумал.
— Тетя,-сказал я,-в вашей комнате в полу щели. Через них, наверное, вылезают крысы и пугают вас по ночам.
— И верно, что так!-обрадовалась она.-Ты бы, Ян, забил их чем-нибудь.
Мне только этого и надо было. Я забил щели около двери полосками жести. Присоединил к ним провод от катушки Румкорфа, а другой провел в дверной трещине в медную ручку.
— Если тетка пойдет через дверь,-рассуждал я сам с собой,-она непременно наступит ногами на жесть, а рукой возьмется за медную ручку — тут ее и треснет!
— Готово!-сказал я.-Теперь ни одна крыса к вам не пролезет.
— Спасибо,-буркнула она.-Как бы ты всегда так старался.
Тут кто-то постучал в кухню, и тетка пошла открывать.
— Подайте милостыньку!-услышал я старушечий голос.
— Нет ничего!-сердито крикнула тетка и хотела захлопнуть дверь.
— А поворожить не надоть?-прошамкала нищенка.- Могу на картах, на воде — как вам угодно!
Тетка задумалась.
— А дьявола можете изгнать из дома?-спросила она старуху.
— Можем, можем!-сказала нищенка и протиснулась боком в кухню.-Только сперва поворожить надо.
— А сколько вы возьмете за изгнание дьявола?-спросила тетка.
Старуха задумалась. Долго что-то соображала и высчитывала. Губы ее беззвучно шевелились.
— А сколько их?-спросила она.
— Я думаю, что один,-сказала тетка неуверенным голосом.
— Ну нет, матушка!-сказала нищенка.- Уж ты поверь мне: где один завелся — там около него и маленькие чертики есть!
— Так как же быть?-спросила тетка.
— А вот я сейчас поворожу, погляжу,-сказала старуха.
Она взяла ковшик и зачерпнула воды из кадки. Покрошила в него угля из печки.
Накрыла голову платком, с минуту смотрела в ковшик и бормотала себе под нос что-то непонятное.
Тетка нетерпеливо и с волнением смотрела на старуху.
— Вижу, вижу,-прошептала нищенка зловещим шепотом.-Ох, матушка, великий грех лежит на твоей совести каменным бременем. А черти-то вокруг тебя так и бегают, так и шныряют, а один из них-большущий…
Тетка побледнела, как полотно, и со стоном села на табуретку.
Старуха хитро посмотрела на нее из-под платка и продолжала.
— Сколько их? Тьфу, окаянные! Раз, два, четыре семь!.. Ох, матушка! Десять маленьких, зеленых, и один большой, черный!
Старуха подняла голову и выплеснула воду на пол.
Тетка дрожала, и зубы у нее стучали, как в лихорадке.
— Сколько же вы возьмете?- простонала тетка дрожащим голосом. Она была очень суеверна…
— Да что-ж, матушка, — сказала нищенка,-за большого-рубль, а за маленьких но полтиннику.
Тетка так и подпрыгнула на табуретке.
— Шесть рублей!- вскричала она.- Да ты что- белены объелась?
— Ну, как хочешь, матушка!-прошамкала старуха.- Дело-то не легкое,-и пошла к выходу.
— Постой!-закричала тетка с отчаянием в голосе и схватила старуху за рукав.-По четвертаку за маленьких согласна?
Старуха остановилась.
— Ладно,-сказала она.-Уж по бедности моей уступку сделаю. Тридцать копеек с чертика. За большого рубль. Два рубля вперед-на харчи.
Тетка согласилась, отсчитала старухе деньги и повела ее к себе.
— Надо бы эту каргу угостить хорошенько,- подумал я, залез к себе под стол и нажал кнопку с катушкой Румкорфа.
В это время старуха подошла к двери. Тетка почтительно шла за ней следом.
Нищенка взялась за ручку и вдруг вся скорчилась. Невидимая сила швырнула ее на тетку.
— Чур, чур меня! Рассыпься!-заорала старуха и бросилась бежать из дома.
— Постойте!-кричала тетка, но от нищенки и след простыл.
Так и пропали теткины два рубля.
Я тем временем уткнулся в подушку и хохотал во всю силу легких.
После этого случая тетка стала чаще прежнего ходить в церковь. Она, наверное, решила замолить свои грехи.
Но из церкви возвращалась злая, как ведьма.
Я старался не попадаться ей на глаза.
Сидел у себя в комнате и выдумывал новые средства.
