Ампелонов Львович - Специальный приз
— Это что за цирк? — спросила мама, заглянув в комнату.
Я сел в кресло.
— И поставь на место рюмку. Сколько раз тебя просили не лазить в сервант.
Песня кончилась, певец раскланивался, благодаря зрителей за внимание. Вздохнув, я поставил фужер в сервант.
— Кто это? — спросила мама.
Диктор объявил, что песню исполнял певец из Англии Клифф Ричард. Англичанин запел новую песню. Мама еще немного постояла у телевизора и, поморщившись, заметила:
— Слишком кривляется.
— А, по-моему, здорово, — сказал я и прибавил звук.
Сделал я это совершенно зря, потому что мама тут же подошла к телевизору с другой стороны и вырубила звук совсем.
— Ма, включи! — вскочив на ноги, взмолился я.
Но все было бесполезно.
Только когда мама ушла на кухню, я крутанул звук и чуть не прикусил язык от досады. Ансамбль исполнял «Песенку студентов», последний, самый последний куплет.
Начали передавать новости, я решил, что лучше всего не откладывать дело в долгий ящик и сразу же переговорить с родителями насчет гитары.
Я подкрался к кухонной двери.
Родители, как обычно, говорили об обмене. Этот разговор они ведут каждый день. Мама ищет варианты, чтобы съехаться с бабушкой и перебраться поближе к центру.
Сделав глубокий вдох, я постучал в дверь.
— Войди! — крикнул отец. Он жевал бутерброд и одновременно просматривал «Литературную газету».
— У меня просьба, — объявил я, стараясь не выдать своего волнения.
— Какая? — спросил отец.
— Сперва обещайте, что выполните.
— Лень, кончай дурить. И так голова кругом идет!
— Купите мне гитару.
— Какую еще гитару? — удивилась мать. По выражению ее лица можно было подумать, что она никогда в жизни не слышала о таком музыкальном инструменте.
— Обыкновенную, за семь пятьдесят.
— Зачем тебе гитара? — спросил отец.
— У нас будет свой ансамбль.
— У кого это у «нас»? — заинтересовался отец, отложив в сторону газету.
— Мы — это я, Саня и Игорек.
— Какой Игорек? — задала вопрос мама. Расспросам, как обычно, не было конца.
— Вам что — семь рублей жалко? — спросил я, потеряв терпение.
— На дело не жалко, — смягчилась мама. — Но будет ли от этого толк? Ты за что ни возьмешься, никогда не доводишь до конца. Хор бросил, фигурное катание тоже…
В дверь позвонили. Я вышел в коридор и, заглянув в глазок, обнаружил, что на площадке стоит Игорек, без шапки, взъерошенный, красный, как после бани.
— Завтра поедем! — выпалил он, когда я отворил дверь.
— Куда?
— В музыкальный магазин. Там сегодня вечером гитары были. Мне сосед сказал.
— Мне денег не дают.
— Все равно поедем, — уговаривал Игорек. — Сперва одну купим, а играть будем по очереди.
— Хорошо!
— Ты куда это собрался? — спросила мать, когда Игорек ушел.
— В магазин, гитару Игорю покупать.
Мама вздохнула, но ничего не сказала.
Утром Игорек заявился к нам в восемь часов.
— Ты еще спишь? — изумился он, когда я вышел на звонок в трусах.
— Сейчас оденусь, — сказал я и, потягиваясь, пошел мыться.
— Только быстрее, — беспокоился Игорек. — Если к открытию не успеем — все гитары расхватают.
Я вздохнул и решил ради такого случая пожертвовать завтраком. К тому же мне все равно надо было спешить: мама уехала в центр за продуктами, но с минуты на минуту мог проснуться отец. Когда у него свободное время и хорошее настроение, он страшно любит заниматься со мной английским или математикой.
До метро мы добрались на троллейбусе. Всю дорогу Игорек ужасно нервничал и жалел, что мы не сели на автобус, который делает до метро на две остановки меньше.
В метро он всюду бежал бегом, на каждой остановке высовывался из вагона, чтобы посмотреть на часы. На площадь Свердлова мы приехали без пятнадцати десять. Выскочив на улицу, Игорек огляделся. Впереди в туманной дымке возвышался Большой театр.
— Пошли сюда, — сказал Игорек и потянул меня вправо. Мы пробежали мимо киосков с мороженым, мимо бензоколонки. Потом миновали гостиницу «Метрополь» и нырнули в подземный переход. На ходу Игорек все время уточнял маршрут по бумажке, на которой было нарисовано, как добраться до магазина.
На Неглинке мы без всякого труда нашли трехэтажный дом песочного цвета, на фасаде которого, чуть повыше витрин, большими буквами были написаны слова: «Музыкальные инструменты».
Толкнув ногой дверь, Игорек ворвался в магазин. В первом зале стояли новенькие пианино, закрытые полиэтиленовой пленкой. Слева продавались электрогитары: синяя за 215 рублей, с чехлом, и желтая за 150 рублей. Под стеклом в бумажных пакетах лежали струны. Простых гитар нигде не было видно.
Игорек протиснулся к прилавку. Молоденькая продавщица заворачивала в бумагу медиаторы и болтала с парнем в дубленке.
— У вас есть дешевые гитары?
— Ты что, сам не видишь?
— Вчера ведь были? — уныло вымолвил Игорек.
— Вот вчера бы и приходил.
— А когда еще будут?
— Неизвестно, — отрезала продавщица и снова заговорила с парнем в дубленке.
— Тетенька! — взмолился Игорек. — Вы не обижайтесь, но нам очень нужна гитара.
— Мальчик! — недовольно повела бровью продавщица. — Ты разве не видишь, что я разговариваю с покупателем? Чему вас только в школе учат?
Чуть не заплакав от обиды, Игорек выскочил на улицу и вдруг остановился как вкопанный. На витрине магазина стояла новенькая шестиструнная гитара с красивым коричневым грифом и блестящими золотыми струнами. На гитаре висела табличка: «Выдается только по лотерее».
У тротуара стоял красный «Москвич»-пикап. Молодой мужчина грузил в кузов электрогитары. Ему помогали двое ребят.
— Вы себе гитары покупаете? — спросил я.
— Для ансамбля! — похвастались ребята.
— А где вы столько денег взяли? — удивился Игорек.
— ЖЭК дал. У нас есть клуб для подростков, «Факел».
— А где это? — загорелся Игорек.
— В Люберцах.
Я присвистнул. В Люберцах живет мой двоюродный дядя. Один раз мы ездили к нему на такси и еще при старом тарифе заплатили по счетчику пять рублей.
Игорек окончательно упал духом.
— А вы в свой ЖЭК сходите, — включился в разговор мужчина. Теперь он укладывал в кузов барабан. — Скажите: так, мол, и так, хотим создать ансамбль… У вас там должен быть педагог-организатор. Сейчас они при каждом ЖЭКе, и деньги отпускаются…
Игорек потащил меня обратно в метро, он решил отправиться в ЖЭК немедленно.
— Сегодня там все равно никого нет, — остановил я его. — Тридцать первое число.
Игорек вздохнул. Было ясно, что из-за гитары он совсем позабыл про Новый год.
Когда я вернулся домой, у нас уже полным ходом шли приготовления к Новому году. Мне поручили раздвинуть в большой комнате стол и покрыть его скатертью. Папа раскладывал ножи и вилки. Приборов было шесть. Это означало, что у нас, как обычно, будут гости. Потом я вытряхнул в мусоропровод ведро. Настроение у меня было совсем не новогоднее. Даже не хотелось гадать, что мне на этот раз подарят родители. Ясно было, что гитару они мне не купят.
От нечего делать я вылез на балкон. Внизу спешили люди, торговал елочный базар.
— Леня! — возмущенно крикнула мама. — Ты как маленький ребенок! Учти, если простудишься, я лечить тебя не буду.
Я уже хотел вернуться в комнату, но в этот момент услышал гитару, она играла где-то совсем близко. Я перегнулся через перила и посмотрел вниз. Мне показалось, что гитара играет возле нашего подъезда, под козырьком.
Я выскочил в коридор и схватил шапку.
— Ты куда? — удивилась мать.
— Я немного погуляю.
— Полчаса, не больше! — крикнул мне вдогонку отец.
На скамейке возле нашего подъезда сидела незнакомая компания. Я проскочил мимо и остановился шагах в десяти, возле площадки для автомашин.
На гитаре играл парень лет восемнадцати, в телогрейке и большой белой шапке. Остальные ребята — примерно моего возраста — пытались под его аккомпанемент спеть что-то похожее на песню Высоцкого из кинофильма «Вертикаль».
Парень играл не медиатором, как мне показалось вначале, а обыкновенным пятаком. Я пытался рассмотреть, как он ставит пальцы, но фонарь под козырьком светил тускло и струны сливались с грифом.
Песня кончилась, гитарист посмотрел на нас и со всей силы еще раз ударил по струнам. У него было добродушное лицо и курносый, как у мальчишки, нос.
— Простите, — осмелев, спросил я, — какой вы сейчас взяли аккорд?
