Лябиба Ихсанова - Держись, акробат
— Фаиль! Пахнет чем-то паленым! Что ты там делаешь?
Было утро. Я стоял на кухне у стола и гладил. Мама выстирала мои вечные джинсы, и я решил немного пофорсить в праздничных брюках с белой рубашкой. Чтобы навести несгибаемую стрелку, я и затеял глажку. Но видно, замечтался, вспомнив этот дурацкий сон, где мы с Савией летали на лошади. Когда я очнулся от маминого выкрика, было уже поздно: на моих штанах сзади, на самом видном месте, был след горячего утюга. Четко, как печать.
Что теперь делать? Как смыть или стереть этот след? Может, перекрасить брюки? А в какой цвет? И где я найду краску?
А время поджимает. Часы дразнят меня, напоминая, что надо бежать в школу. Вечно у меня из-за этой Савии что-то случается! Прямо зло берет. Иногда даже избить ее хочется, и этого тихоню Наиля — тоже. Только я никогда этого не сделаю, рука не поднимается. Почему — сам не знаю.
И тут меня осенило: надо на другую брючину тоже печать поставить! Скажу, что мода такая. Вы все отстали, а у меня такие штаны уже есть. Все рты разинут.
Когда я вертелся перед зеркалом, вошла мама.
— Ты что, брюки прожег? — спросила она.
— Посмотри, какие у меня модные брюки! — повернулся я к ней спиной.
— Только этого не хватало! — схватилась она за голову и села на стул.
Я знал, что когда мама больна, ее нельзя волновать.
— Успокойся! Сейчас все ребята такие брюки носят! Новая мода! — подлизывался я.
— Отец увидит, он тебе покажет моду, — вздохнула она.
— Мы и ему такие сделать можем! — расхрабрился я.
— От тебя всего ждать можно! — рассмеялась она.
Обрадовавшись, что все так обошлось, я, как на крыльях, полетел в школу.
Еще в дверях я швырнул портфель своим знаменитым броском и крикнул:
— Полундра! Сегодня никому руки не поднимать! Я буду отвечать. Мне четверку надо получить.
Портфель, как всегда, точно шлепнулся на мою парту, перед Светиным носом. Но сегодня никто не обратил на это внимания, все смотрели на меня.
— А девочкам ты позволишь отвечать? — с ехидством спросил Наиль.
Его сразу поддержала Савия.
— Девочки, вы не заметили, с какой стороны сегодня солнце взошло? — не глядя в мою сторону, спросила она.
Девочки вокруг нее рассмеялись. Зато Света сразу поверила мне и решила не теряя времени проверить мои знания.
— В каком году было восстание Болотникова?
Я молчал. Если бы этот вопрос задала Савия, я сразу рассказал бы ей весь урок, как Зое Михайловне! А Свете мне отвечать не хотелось, и я подкинул ей вопрос из своей «дурацкой серии».
— А почему у курицы только две ноги?
— При чем здесь курица? Ты ответь на мой вопрос.
— Сначала ты скажи, а потом я.
Я был абсолютно серьезен, и Света попалась.
— Не знаю, — сердито сказала она. — Почему две?
— А потому, что не четыре.
Света покраснела, обиделась и отошла к окну. Света мне, как сестра, как Фарида Наилю. Мы с ней редко ссоримся. А если случается, быстро все забываем.
Кажется, никто, кроме нее, не принял всерьез мои слова. Передо мной выросла Зубаржат.
— Я сегодня сама по истории хотела пятерку получить. Но ладно, я добрая, не буду Фаилю мешать! — запела она на весь класс.
— Форточку прикрой, чтобы мухи не залетели, — спокойно ответил я и прикрыл ей ладошкой рот.
Она отбила мою руку и закричала:
— Сам закрой!.. Акробат! Акробат!
Я шагнул к Зубаржат, она взвизгнула и побежала между партами. Мне ничего не стоило ее догнать, и я уже приготовился прыгнуть, чтобы перехватить Зубаржат, но вдруг услышал смех Савии.
— Смотрите! Смотрите! — хохотала она. — Посмотрите на брюки Фаиля! Ой, умираю, держите меня!
Я сразу понял и схватился двумя руками, чтобы прикрыть следы от утюга. Но тут же опомнился. Заложил руки в карманы и заходил большими кругами, показывая всем мое украшение.
— Самые модные брюки! Фирма! Завидуете? — приговаривал я.
— Хо! Хо! Хо!
— Хи! Хи! Хи!
— Ха! Ха! Ха!
Класс стонал от хохота. Смеялись на все голоса, но я слышал только Савию.
— Ой, умираю! Девочки! Спасите меня!
Никто не заметил, что в класс вошла Зоя Михайловна.
— Опять Шакиров?! — Она ударила по столу, lice разбежались по местам.
— Вы только Шакирова и видите, — с обидой сказал я и сел. Все-таки не надо было показывать ей мои брюки.
Зоя Михайловна разговор со мной продолжать не стала.
— Сегодня мы начинаем новую тему, — объявила она.
— Как новую? — подскочил я. — Вы же сами на прошлом уроке скапали, чтобы мы все повторили, и вы будете спрашивать!.. Вот я целый вечер повторял, можете меня спросить…
В классе опять стали смеяться. Я решил, что не заметил, как сказал что-то смешное.
— Тот урок еще три дня назад был! — выкрикнула Зубаржат.
— Он даже не помнит, когда двойку получил! — добавил Олег.
А Зоя Михайловна, конечно, решила, что я все делаю нарочно, чтобы сорвать урок. Света толкнула меня в бок, что означало «перестань!». Я не стал спорить, хотя было обидно, что я не могу рассказать о Минине и Пожарском. Я все знал: и как они объединили народы Поволжья, и как воевали против польской шляхты… Я прочитал об этом раз десять в тот день, когда Савия не пошла со мной в кино. А потом назло ей все же пошел в кино. Один. Я истратил все деньги: съел три порции мороженого. Вечером у меня заболело горло. Мама испугалась, решила, что я от нее заразился. Дала мне какое-то свое лекарство, заставила полоскать горло соленой водой с йодом и уложила в постель.
Когда я утром встал, все было в порядке. А я так мечтал поболеть хотя бы денька два! Поваляться, не делать уроков, поесть всяких вкусных вещей.
Вот у Наиля в пятом классе болели гланды, и он лежал в больнице. Всем классом ходили его навещать, подарки носили. Савия приносила самые большие яблоки из своего сада. У них огромный сад, каждый год целую машину яблок собирают! Осенью и нам достается: Савия каждый день приносит в школу полную сумку. Она не жадная. Интересно, пришла бы ко мне Савия, если бы я заболел?.. Вот Света наверняка пришла бы. Она добрая, всех жалеет. Чем угодно поделится.
Мне вдруг пришло в голову попросить у нее очки. Что она будет делать? Неужели отдаст? Это же как отдать свои глаза…
Подперев кулаками подбородок, Света уставилась на Зою Михайловну. На меня она не обращает внимания, еще обижена за глупый вопрос про курицу. Я незаметно толкаю ее.
— Света, — шепчу я, — дай на минутку твои очки.
Света не сразу понимает, о чем я прошу, но когда до нее доходит, послушно снимает очки и отдает их мне. Теперь я растерянно смотрю на соседку по парте. Я никогда не видел ее без очков.
— Ты, оказывается, так куда красивее! — вырывается у меня.
— Только я плохо вижу, — улыбается она.
— Шакиров! Булгакова! Не шепчитесь! — голос Зои Михайловны.
Света снова утыкает кулаки в подбородок, я отворачиваюсь, вертя в руках очки и не зная, что с ними делать. Вдруг солнечный луч падает на одно из стекол, и на потолке сразу возникает ярко-желтый зайчик. Я слегка поворачиваю очки: зайчик проносится по стене, резко падает вниз и опять оказывается на потолке. Если забыть, что очки у меня в руках, зайчик кажется живым.
Вот он тихо-тихо подкрадывается и замирает на углу черной доски, потом срывается и прыгает то в одну, то в другую сторону. Устав, зайчик садится отдыхать, но вскоре ему становится скучно, и он прыгает на синее платье учительницы. Как яркий цветок, сверкает он на груди Зои Михайловны. Если бы она посмотрела в зеркало, то удивилась бы — откуда такой красивый цветок?
И мне захотелось сказать, что это мой цветок, что я его дарю ей, хотя она и не любит меня, ругает перед всем классом и ставит двойки. «Он вам идет, Зоя Михайловна».
Но зайчик вдруг прыгнул и очутился на ресницах учительницы. Ресницы задрожали, глаза зажмурились, и она отвернула голову. Я снова направил луч ей в глаза, она опять отошла в сторону. Мне показалось забавным, что она не понимает, в чем дело, и я решил продолжить игру.
Когда зайчик в третий раз ослепил ее, Зоя Михайловна прикрылась ладошкой и резко сказала:
— Шакиров, вон из класса!
Выходит, она все прекрасно видела, просто не хотела прерывать урок.
Все повернулись в мою сторону, будто никогда не видели меня, словно какой-то диковинный зверь без спросу пришел на урок истории. Света выхватила очки и больно толкнула меня. Но я не двигался с места, не знаю почему.
Зоя Михайловна ужо стала дергать свое правое ухо, что означает: «Я сержусь не на шутку!»
— Я жду, Шакиров! — сказала она.
Когда я шел к двери, у меня вдруг зачесалось правое ухо и я нечаянно дотронулся до него рукой.
— Вечером с твоим отцом поговорим! — услышал за спиной.
Я не стал оглядываться.
8
Меня и прежде не раз выгоняли с урока, и иногда мне везло: встречал в коридоре товарища по несчастью. Мы устраивались за большим фикусом и играли, пока не начиналась перемена.
