Георгий Северцев-Полилов - Под удельною властью
— Как о нем, сынке милом, узнаешь? Кто весточку подаст о нем! — плакалась Елена.
Девушка молчала, в ее голове зародился смелый план.
— Вот что, матушка, я удумала! — обратилась она к пригорюнившейся матери. — Попробую я поискать брата.
— Ой, девушка, страшно! Всякий тебя в пути изобидеть может!..
— Надумала я, родная, и от этой беды схорониться. Пойду я к нашему князю, упрошу его дозволить мне княжим отроком назваться, в мужское платье обрядиться… Добер наш князь, он это мне дозволит…
— Да, чай, ему весточку от сына тоже получить охота! — поддакнула вдова.
Марина, видя, что мать не прочь отпустить ее, быстро собралась и отправилась на княжий двор.
X
Изумился старый князь приходу молодой девушки.
— Что приключилось с тобой, красна девица? Почто повидать меня надумала?
Низко поклонилась ему Марина и объяснила свою просьбу.
— Хитро ты удумала, девица! — усмехнулся князь Юрий. — Да и мне к разу твоя служба пригодилась… Что ж? Надевай доспехи! Называйся моим княжим отроком… Я не прочь…
По приказу князя девушке было выдано все необходимое, а также и конь вместе с вооружением княжего отрока.
— Возвращайся скорее с вестью! — сказал на прощанье ей старый князь.
Девушка сама отвела коня к себе домой, переоделась и, опустившись на колени перед матерью, стала просить ее благословения. Истово благословила Елена дочь, на глазах у матери стояли слезы.
Статным молодцом взлетела на коня молодая девушка и, еще раз крепко обняв родимую, быстро помчалась на север.
Марине приходилось ехать наугад, не зная, куда направилась вышгородская дружина. В редких, попадавших ей на пути, селах она расспрашивала о княжем поезде и, благодаря этому указанию, выбирала верный путь.
Данная девушке князем киса с деньгами давала возможность ей ехать, не терпя лишений.
Твердая воля Марины не ослабевала ни на минуту.
Проезжая по пустынному полю, конь под Мариной взвился на дыбы и чуть не сбросил смелую девушку. Успокоив его, Марина взглянула на землю и увидела человеческую фигуру, неподвижно лежащую в траве.
Сострадание невольно овладело ею, она соскочила с седла и, не выпуская из рук поводьев коня, подошла к лежащему человеку. Он тихо стонал; одетое на нем рубище показывало, что он нищий.
— Воды, воды, испить! — с трудом произнес бедняга, когда девушка нагнулась к его лицу.
Марина, привязав коня к дереву, подбежала к струившемуся ручью, зачерпнула шеломом воды и поднесла к запекшимся устам страдальца. Нищий облегченно вздохнул.
— Спасибо, молодец! А я уж думал, что мне смерть пришла! — прохрипел он.
— Что с тобой? — спросила участливо девушка.
— Ослаб я дорогой… Не близкий путь держу. Да и ты, кажись, тоже издалека?..
Марина ничего не ответила.
Нищий с трудом приподнялся и пристально взглянул на нее.
— Вижу, знаю, куда ты спешишь… к Пречистой… Там мы с тобою увидимся!..
Пораженная его словами, Марина спросила:
— Почему ты знаешь, куда я еду?
Нищий усмехнулся.
— Ведомо мне не только, куда ты едешь, но и зачем ты едешь. Не кручинься ни о том, ни о другом! Хранит их обоих Всевышнего десница… А пока прощай! Поезжай своей дорогой, а я пойду своей… У Пречистой мы свидимся!
Смущенная странной встречей, девушка распутала повод, вскочила на коня и отправилась дальше, а нищий, тяжело ступая по мягкой траве, побрел в другую сторону.
Странные слова незнакомца заставили Марину думать об их значении, но все-таки она не могла их понять.
«Кто эти оба, живы и здоровы? — спрашивала сама себя девушка. — Неужто брат и Василько? Откуда же знает об них нищий и где мы с ним встретимся у Владычицы?»
Непривычная езда сильно утомила молодую наездницу, немало стеснял ее и мужской костюм.
Наконец она достигла Владимира и остановилась в одной избе у пожилого кожедера.
Пригород Суздаля, Владимир в то время был еще очень мало населен. Храм в нем был один, да и то довольно бедный, ратные люди навещали его только наездами.
Появление дружинников пугало жителей, а потому заезд на ночлег Марины, по одежде которой сейчас узнали в ней княжего отрока, встревожил Ефима-кожедера, и он подозрительно поглядывал на своего постояльца.
— А что, дядя, не проезжал у вас тут князь Андрей с дружиной из Вышгорода? — спросила девушка.
— Как же, милостивец, проезжал! Недавно, поди, недели еще нету! — боязливо отозвался Ефим.
Молодая девушка встрепенулась.
— Куда же княжий поезд поехал?
— Да как тебе сказать, — почесывая голову, протянул хозяин. — Поехать-то он поехал…
— Сказывай скорей, дядя!
— И не доехал… Марина побледнела.
— Что ж, в битве дружина полегла, что ли? — испуганно спросила она.
Кожедер махнул рукой.
— Не то… Отъехали это они верст десять от нас, стали станом…
— Говори, не томи!
— Чудо великое было, виденье князю… Обитель Владычица строить повелела… Ну, и осели пока… Вот завтра, милостивец, поедешь, так сам увидишь.
Лицо Маринино залило румянцем. Она узнала, что все невредимы.
— Так я сейчас же к ним поскачу, дядя!
— И думать не моги, родимый! Время позднее, конь твой притомился, да и сам ты устал. Пожди до утра!..
Марина послушалась совета старого кожедера и осталась ночевать в его избе.
XI
Постройка обители во имя Рождества Пресвятой Богородицы продолжалась. Кроме рабочих, приглашенных князем из соседнего Владимира, принимали участие в работе и дружинники.
— Потрудитесь, други, для дома Пресвятыя Богородицы! — говорил отец Николай. — Она за это воздаст вам сторицей!..
Одновременно с возведением церкви и обители рос и поселок вокруг них.
Для написания икон будущего храма Андрей заблаговременно вызвал искусных изографов из Ростова, и, кроме других икон, он поручил написать им одну в память своего виденья. На этой иконе Божия Матерь была изображена в том виде, как она явилась князю, с хартией в руках.
На постройке церкви работали и названые братья. Не раз вспоминали они о далеком Киеве, о матери, о Марине, оставшихся там, оба рвались туда душою, но покинуть стан князя было невозможно.
На тяжелую работу поставил их Михно: он заставил их выкапывать и подвозить камень, обтеску которого и укладку в стены поручено было производить более опытным владимирским каменщикам.
Крепышу Василько работа эта пришлась по сердцу, тогда как Фока, более слабый, страшно уставал.
Камнеломни находились верстах в двадцати в сторону от главного стана, на них, кроме двух товарищей, работало много других дружинников, здесь они и проживали в наскоро сделанных шалашах.
— Что ж, князь, в самом деле, никак, нас вместе с Василько в каменщиков превратил?! — говорил Фока, выворачивая большую глыбу камня.
— Потерпи, друг! Божьи работники мы с тобой, не княжие… Окончим храм, к настоящему делу приступим! — уговаривал его тот.
— С кем же воевать-то? Младшие братья князя идти на него не посмеют…
— Найдутся… Успеем и мечом поработать… И они прилежно занялись делом.
— С матушкой и сестрой повидаться хотелось бы, — снова начал Фока, — стосковался очень!
— Вот это дело говоришь, — сочувственно подхватил Василько, — и мне бы хотелось свидеться с ними! Постой, брат названый, пожди немного: вот как соорудим храм каменный, отпросимся у князя в Киев съездить!..
— Отпустит, чай?! — блеснув глазами, спросил Фока.
— Как не отпустить! — подтвердил Василько. — Эку работу завершим!
Марина прибыла в стан и стала обходить работников, отыскивая своих близких.
Незнакомое лицо княжего отрока обратило всеобщее внимание.
— Откуда, молодец, прибыл? — подозрительно спросил Михно. — За коим делом?
Сообразительная Марина сейчас нашлась.
— Потрудиться во славу Пресвятыя Богородицы задумал!
— Доброе дело, молодец! Что ж, скидай доспехи! Я тебе и работу укажу, — более добродушно заметил мечник. — Коня ты своего вместе с нашими пустишь… А поместишься в сборной избе с дружинниками.
Найти брата девушке так и не удалось в этот день. Расспрашивать у дружинников она не решалась, боясь навлечь подозрение.
— Молод да жидок ты, парень! На трудную работу я тебя ставить не буду! — сказал Михно, заведовавший постройками. — Иди ты к изографам, там тебе дело найдется!
Марина послушно отправилась в избу, где заготовлялась вся внутренняя отделка храма.
У открытой двери, на длинных лавках, стояло несколько липовых досок, на которых двое изографов писали иконы.
Они были пожилые люди, один из них, с большою седою бородой, по имени Мирон, с изможденным от долгого поста лицом, изображал на доске, грунт на которую был заранее наведен мальчиками, по установленным древним образам лик Пречистой в том виде, как Она явилась в видении князю.
