Евгений Мельников - Дрессированный паровозик
Дрессировщица достала из кармана яблоко и протянула зверьку. Чебурашка открыл рот и высунул длинный, как у сплетниц, язык.
Нет! Тут я, пожалуй, переборщил! Такой славный зверек не может заниматься столь недостойными делами. Хотя язычок был довольно длинный. Скажем, длинный, как хвост. Потому, что половина кинкажу состоит из хвоста.
А еще Чебурашка очень любит мороженое. И, как вы, наверное, догадываетесь, мороженое обнаруживалось в том самом вагончике, где интуристу Чебурашке предстояло путешествовать.
Чебурашка ходил по перрону, открывал дверцы вагона, залезал внутрь, высовывал в вагонное окно свою славную мордашку, и все было бы хорошо, если бы его не спугнул громкий удар колокола. Зверюшка снова вцепился в Терезу Васильевну и репетировать отказался наотрез.
— Все, — сказала Дурова. — С посадкой сегодня хватит. Остальное без меня.
КТО ЗВОНИЛ В КОЛОКОЛ?
Я уже говорил, что одному человеку справиться с таким количеством животных невозможно.
Поэтому в другой части манежа, под неусыпным оком Марата Ильича, осваивал профессию будущий начальник станции. Козел Прошка.
Надо признаться, что Прошка во многих делах очень сообразительный козел. Но тут он никак не мог взять в толк — с какой стати он должен звонить в колокол? Проявлял тем самым козлиное упрямство.
И все разговоры о том, что каждый вечер на него будет надеваться красная форменная фуражка, его как-то не волновали.
Станционный колокол висел на специальной подставке. От колокольного язычка тянулась длинная бечевка, которую упрямый Прошка не желал дергать.
Но Марат Ильич знал, как перехитрить упрямого козла.
Он взял красную сочную морковку, прицепил ее к концу бечевки и повертел морковкой под носом у Прошки.
Тот даже глазом не моргнул.
— Понятно! — сказал Марат Ильич.
Он отошел в сторонку, вынул сигарету и закурил.
Бдительный пожарник, дремавший в центральном проходе, бросился к дрессировщику.
— Так надо! — сказал Марат Ильич.
И, чтобы окончательно убедить в этом пожарника, добавил:
— Эксперимент!
И хотя курить на манеже строжайше запрещено, пожарник не устоял перед авторитетом Марата Ильича.
А упрямый козел Прошка, представьте, задергал носом, забеспокоился, подошел к дрессировщику и тихонечко боднул его рогами.
Марат Ильич подошел к колоколу, отвязал морковку, а вместо нее — о, ужас! — прицепил сигарету.
Никотин, естественно, яд!
Но Прошка всю свою жизнь провел на цирковой конюшне и таких тонкостей не знал. Более того, видимо, от нехватки витаминов, он любил иногда пожевать приличную сигаретку.
Прошка без долгих раздумий подошел к колоколу, поставил передние ноги на специальную подставочку — так ему удобнее дергать бечевку — и схватил сигарету.
Колокол гулко звякнул.
Марат Ильич отобрал у козла сигарету и вновь прицепил ее к бечевке.
Прошка повторил свой маневр. Сигарета снова оказалась в руках дрессировщика.
— Давай просто так! — сказал Марат Ильич козлу.
Прошка понял, что выхода нет. Он подошел к колоколу, схватил бечевку и стал ее остервенело дергать.
По цирку летел колокольный звон.
— Ай, браво, мальчик! Брауши! — потрепал Марат Ильич Прошку.
И выдал ему сигарету. Потому что животных обманывать нельзя.
УМНАЯ ПТИЦА ПОПУГАЙ
О том, что Дурова восстанавливает аттракцион «Железная дорога» и даже начала репетировать, узнало телевидение. И решило снять документальный фильм о дрессированном паровозике.
И вот на одну из репетиций притащили фонари, кинокамеры и микрофоны.
По такому случаю рельсы в манеже были уложены полностью, а Марат Ильич раскочегарил паровозик.
— Ну, что будем делать? — спросила Тереза Васильевна у режиссера.
— Все как обычно, — скромно ответил тот.
— Давайте посадку! — скомандовала дрессировщица своим помощникам.
Здесь все пошло как по маслу. Вы все уже знаете. Не будем повторяться.
Разве что петух больше обычного важничал перед кинокамерой, а глупые куры поглядывали на него с нескрываемым интересом.
Прошка оказался на высоте, отзвонил как надо и произвел на кинооператора приятное впечатление.
Но режиссер остался недоволен:
— А где у него фуражечка?
Форменную железнодорожную фуражку искали долго. Потом так же долго пытались напялить ее козлу на голову. Но безуспешно. Мешали рога. Дырявить фуражку было жалко. Оставлять козла без рогов просто невозможно.
Прошка с омерзением поглядывал на колокол.
Марат Ильич пожалел козла:
— Не будет больше! Устал! — сказал он оператору.
— Еще раз! — попросил тот.
— Ты что, Алексеева второй раз будешь просить мировой рекорд устанавливать? — Марат Ильич свирепо посмотрел на оператора.
Тот с уважением — на козла.
— Все. — сказала Тереза Васильевна. — Пока все. Остальные животные еще не готовы.
— Тереза Васильевна, — спросил режиссер, — а справочное бюро у вас будет?
— У нас все будет, — сказала Дурова. — Со временем.
— Может быть, мы его сейчас организуем? И подснимем. — режиссер с надеждой смотрел на Дурову.
— Но у нас же ничего не готово!
— Все готово, — сказал режиссер. — У вас пеликаны на высоких подставках сидят. Вот и посадите одного туда. А мы надпись прикрепим: «Справочное бюро».
Непостижимым образом надпись тоже была уже готова.
Розового пеликана водворили на подставку.
Когда все было готово и оператор, усевшись на ковер, навел камеру на пеликана, он вспорхнул и улетел. Рабочие стали за ним бестолково гоняться.
— Возьмите другого, — сказала Тереза Васильна.
Но и с ним повторилась та же самая история.
Принесли третьего.
Четвертого.
По цирковому фойе, растопырив крылья, важно гуляли пеликаны. Они были далеки от творческих задумок оператора.
— Может, попугая принести?
— О! — сказал режиссер. — Отлично! Справочное бюро — попугай!
Сине-зеленый попугай был доставлен немедленно.
Его усадили на пеликанью подставку, но та ему была явно велика.
Тереза Васильевна сняла попугая с подставки и посадила себе на руку. Другой она поманила к себе звукорежиссера, взяла у него микрофон, сунула под клюв попугаю и приказала оператору:
— Снимай!
Попугай пощелкал клювом по микрофону, как бы желая убедиться в его исправности, потом картаво произнес:
— Дуг-г-каки!
Телевизионщики отнеслись к этому заявлению очень самокритично.
И настал черед паровозика.
На всех парах вылетел он на манеж и помчался по кругу.
Кинооператор крутился, как белка в колесе. Бегал за паровозиком по манежу, залезал под купол, ложился на ковер. Один раз паровозик его чуть не переехал. Оператор устало опустил кинокамеру и сказал режиссеру:
— Хорошо бы все это на фоне вокзала…
Режиссер испуганно взглянул на Дурову и воскликнул:
— А где же вокзал?
А ГДЕ ЖЕ ВОКЗАЛ?
Он был совершенно прав, этот телевизионный режиссер. Ну, что это за железная дорога без вокзала!
Цирковые артисты уселись на барьер и стали вспоминать, какие вокзалы были у Дуровых.
— Не в этом дело. — сказала Тереза Васильевна. — Смотрите, как здорово нам помогли в Сибири. И выпускать «дорогу» мы здесь будем. И вокзал новосибирский мне очень нравится…
— Его силуэт напоминает паровоз, — сказал оператор.
— Не в этом дело, — повторила Дурова. — Там есть откуда выезжать паровозу. Очень удобно. Но вот как его сделать?..
— Очень просто. — сказал режиссер. — У нас есть художник. Он нарисует вокзал на фанере. Плотники выпилят. А художник все как надо раскрасит.
На планшете все получалось очень здорово.
— Вот сюда — флагштоки! Карнизы вырежем из пенопласта. Будет красиво, — закончил художник.
— Перевозить будет плохо, — заметил кто-то из артистов.
— Хорошо, — тут же согласился художник. — Тогда фанеру отдадим театральным декораторам. Они обтянут ее холстом, проклеют, а потом разрисуют. Будет как настоящий! Ведь наш вокзал — декорация!
Трудное это дело — строить вокзал. Но его выстроили. И он очень напоминает новосибирский. Такой же бело-зеленый. Во всяком случае, тот, кто хоть раз бывал в Новосибирске, вокзал узнает. И, согласитесь, это приятно. Будет народная артистка республики Тереза Дурова разъезжать по разным городам нашей страны, и всюду зрители будут хлопать ее удивительным зверюшкам и дрессированному паровозику. А потом, немного придя в себя от ошеломляюще-яркого зрелища, приглядевшись к дуровскому вокзалу, скажут:
— Ого! Совсем как в Новосибирске! Удивительно похож!
И нам с вами будет приятно.
