Всеволод Нестайко - Супер «Б» с «фрикадельками»
— Однозначно! Хи-хи! — хихикнул Вася.
— Ну паразиты! — возмутился Степа. — Я вас от позора спасти хочу, а вы…
— Ну не надо, не надо цветов! Разволновался!
Хотя Стасик и Вася пыжились, но и у них было неспокойно на душе, им тоже казалось уже, что Ирочка Игнатюк подглядывает на них не так, как раньше. А впрочем, раньше они просто никогда не обращали на нее внимания и не замечали, как она на них смотрит.
Степа долго думал, с чего начать разговор с Ирочкой, а потом наконец решился и подошел к ней.
— Слушай, Ирочка, а… ты вообще газеты читаешь?
— Газеты? — удивилась Ирочка. — Ну… иногда… а что? — Да ничего… Просто попадаются иногда интересные статьи…
— Какие? Ты имеешь в виду про это?
— Про что — про это?
Ирочка покраснела:
— Тебе еще пояснять надо! Вот еще!
Теперь уже покраснел Степа:
— А-а… Нет! Я не про это.
— А про что же?
— Ну… разные детские дела.
— О детской преступности, наркомании?
— Да нет! Про… про детские организации.
— Тайные? Сектантов? Сатанистов?
— Да нет!
— Не понимаю!.. Ты что-то такое говоришь…
— Ну хорошо!.. Бог с ними, с газетами… Ты скажи, твой сосед из пятнадцатой… бультерьер Бобченко… Ой! Бизнесмен Бобченко, у которого бультерьер, что за человек?
— Нормальный человек… А что?
— Ну, просто интересно. Такая собаченция!.. То есть не он, а у него… Ты с ним знакома?
— С кем? С бультерьером?
— Да нет! С Бобченко!
— Конечно! Он же наш сосед.
— А как ты с ним?
— Нормально! А что такое?
— Ну, бывает, соседи не разговаривают между собой, ссорятся, враждуют.
— Нет! Мы не враждуем. Но он такой занятой, что ему некогда разговаривать с соседями. А почему он тебя интересует?
— Да просто… Я же говорю… Бультерьер у него классный…
Тут прозвенел звонок на урок, и разговор прервался.
Стасик и Вася нетерпеливо ждали Степиного отчета. Степа пересказал друзьям весь разговор слово в слово. — «А я ей!», «А она мне!»…
— По-моему, он ей ничего не сказал, она ничего не знает! — подвел итог Степа. — А то бы и Вовочка Таратута, и Боря Бородавко не молчали бы.
— Не молчали бы! — согласился Стасик. — Однозначно! — подтвердил Вася.
— Выходит напрасно волновались! — облегченно вздохнул Степа.
И ребята снова выкинули Ирочку из головы (то есть из голов). И она снова перестала для них существовать.
Но через два дня Ирочка сама напомнила о себе.
— Слушайте, парни! — вдруг воскликнул Степа. — Смотрите, что я нашел у себя в портфеле!
— Записка, — сказал Стасик, беря у Степы листок бумаги. — «Уважаемый господин Юхимчук! Уведомляем, что вы стали членом тайной организации «Бумеранг». Тю! Кто это тебе написал?
— Думаю, Игнатючка. Помните, когда я говорил про организации, она спросила: «Тайные»?
— Ага! — поддакнул Вася.
— А ну идем спросим! — решительно сказал Стасик. — Слушай, Игнатючка, это ты писала? — спросил он Ирочку, показывая записку.
— Что? Нет! Ничего я не писала! — отрицательно замотала головою Ирочка.
— А почему ты покраснела?
— Ничего я не покраснела! Отцепитесь! Отцепитесь от меня!
И сколько они ее не допрашивали, так они и не призналась. Хотя было видно, что писала все-таки она. Но написано было, с наклоном в левую сторону, разобрать почерк было трудно.
— Глупость какая-то! «Бумеранг»… Почему «Бумеранг», — пожал плечами Степа.
— Детские игрушки! — фыркнул Стасик.
— Однозначно! — сказал Вася.
Однозначно не однозначно, но Ирочка обратила на себя внимание. И мальчишки то и дело невольно поглядывали на нее. А она таинственно улыбалась. И через два дня ребята, теперь уже все трое, нашли на своих местах сложенные пополам листики бумаги. Развернули — на всех трех бумажках был один и тот же рисунок — дерево, а на ветке — черная кошка.
— Тю! Черная кошка! Снова глупости какие-то! — презрительно хмыкнул Стасик. — Не глупости! — трагически воскликнул Степа. — Это не кошка! Это — черная пантера!
— Однозначно! — изумленно раскрыл рот Вася.
— Это — она! Она таки все знает. Но почему тогда она никому ничего? — пожал плечами Стасик.
— Неизвестно?.. — почесал затылок Степа. — Может, просто порядочная, а может, теперь она нас будет шантажировать.
— Однозначно! — сказал Вася.
— Что же делать? — растерянно произнес Степа.
— Для начала надо ее как-то задобрить, — сказал Стасик.
— Как? — спросил Степа.
— Ну… что-нибудь ей подарить, — ответил Стасик.
— Цветы? Это ты ей подаришь! — буркнул Степа.
— Почему цветы? — улыбнулся лукаво Стасик. — Вон у тебя есть батончик шоколадный. Подари, угости, пока не съел.
— Хм… Мне не жаль… Но… Ни с того, ни с сего?
— Ну, нужно найти какую-нибудь причину, повод. В субботу, 30 сентября, — Веры, Надежды, Любви… Дальше — День учителя. И еще день Пожилых… — начал перебирать Стасик.
— Разве она учительница? Или пожилая? И не Вера, не Надежда, не Любовь…
— Ай, вера — Ира — какая разница? Можно сказать, что перепутали, — махнул рукою Стасик. — Вера, Ира — очень похожие имена.
— Однозначно! — сказал Вася.
— Вот ты и будешь ей дарить! На! — Протянул Степа Стасику батончик.
— Если вы такие слабаки, могу и я! — схватил Стасик батончик.
На перемене Ирочка из класса не выходила, сидела за партой, читала учебник. Повторяла.
Стоя у открытых дверей класса, Степа и Вася видели, как Стасик подошел к Ирочке, положил на парту шоколадный батончик, что-то пролепетал, а затем стремглав выскочил из класса.
— Ребята, беда! — только и выдохнул он.
— Что такое? — удивились Степа и Вася. — Она ничего не сказала! — вздохнул Стасик.
— Как? И не взяла батончик? — спросил Степа.
— Батончик взяла, но «Спасибо» не сказала, а написала! Понимаете, написала.
— Почему это вдруг? — спросил Степа.
— Показала на горло и написала: «Спасибо! Но говорить не могу, сильно охрипла».
— Ну и что? В чем же беда? Тебе так жаль, что она охрипла? — усмехнулся Степа.
— Ты что, забыл условия испытания «Черная пантера»? Целый день не говорить, не есть и ночевать на дереве.
— Думаешь, она и не ест?
— Сам посмотри! Батончик лежит, а она на него и не смотрит.
— Правда… Если бы тебе подарили, ты бы сразу — ам-ам!
— А ты бы нет!
— Вы думаете, она сегодня и на дереве ночевать будет? — с тревогою посмотрел Степа на друзей.
— Однозначно, как говорит Вася!.. Она хочет утереть нам нос! — сказал Стасик.
Наступила гнетущая тишина. Наконец Степа выдохнул:
— В самом деле… Вы же помните, в заметке было написано, что испытания «Черная пантера» выдерживают лишь треть участников и преимущественно девочки!
— Поэтому она, наверно, пока что никому и не рассказала, — сказал Стасик.
— А вот когда переночует на дереве, тогда всем и расскажет, что мы хотели и не смогли, а она, тихонькая незаметная серая мышка, на которую никто не обращал внимания, смогла. Она, Ирочка Игнатюк, елы-палы, «черная пантера»! А мы — «фрикадельки»!
— Однозначно! — сказал Вася.
— Зачем мы, дураки, ей батончик подарили?! — заскрежетал зубами Степа. — Лучше бы сами съели!
— Может, забрать? — спросил Стасик.
— Ну, это уже…
— Шучу! — поспешил сказать Стасик.
— Но… Неужели мы допустим, чтобы она стала «Черной пантерой»?! — с отчаянием произнес Степа. — А что мы можем сделать? — спросил Стасик.
— Нужно как-нибудь снять ее с дистанции.
— Как?!
— Давайте думать! — проговорил Степа.
— Может, запугать?.. Так, как ты нас запугивал — квартирными ворами, ростом преступности…
— Я не думаю, что она будет ночевать совсем одна, — высказал предположение Степа. — Думаю, старший брат, тот баскетболист двухметровый, студент факультета физвоспитания, ее подстраховывать будет.
— Однозначно! — согласился Вася.
— Ну тогда я не знаю, — развел руками Степа. — А может, мы напрасно волнуемся?.. Может, она и правда просто охрипла?.. Надо за ней последить.
До конца уроков ребята не сводили с Ирочки глаз. Она не произнесла ни слова. И в буфет не ходила, не завтракала. А Степин батончик отдала своему соседу по парте Шурику Нечипоренко. И глядя, как с наслаждением уминает Шурик его шоколадный батончик, Степа едва не плакал.
— У-у-у, крокодил!.. Смотрите, как этот дуремар грызет мой батончик! Если бы знал, я бы с вами поделился, мы бы и сами съели!
— Я же говорил, что надо было отобрать! Так ты же аристократ, Евгений Онегин, не позволил! — попрекнул Степу Стасик.
— Однозначно! — сказал Вася.
Ирочка Игнатюк лукаво поглядывала на ребят и тихонько хихикала в ладошку. Шурик, ничего не подозревая (он же не видел, как Стасик дарил батончик Ирочке), облизывался, как кот.
