Джинн Бёрдселл - Пендервики
Кегни окинул её сумрачным взглядом.
— Эту розу посадил мой дядя тридцать лет назад, — сказал он. — Каждую зиму он оборачивал её
мешковиной, чтобы она не замёрзла. И теперь я должен её вырубить — только из-за того, что миссис Робинетт не умеет нормально водить машину? — Легко приподняв Скай, он поставил её на землю.
— Твой дядя тоже работал тут садовником? — спросила Скай.
— Угу. Я тогда был младше, чем ты сейчас. Сначала я просто прибегал сюда после школы, помогал ему. А в прошлом году дядя ушёл на пенсию, и миссис Тифтон взяла меня на его место.
Пока Скай, хлюпая кедами, прыгала, чтобы поскорее вытекла грязная вода, ей в голову пришла одна мысль.
— А давай ты пересадишь эту розу к нашему домику? Папа может за ней ухаживать, пока мы здесь.
— Точно! — Кегни просиял. — Миссис Тифтон даже не узнает. Да и какое ей дело? И папу вашего незачем беспокоить: я сам буду её поливать каждое утро, мне не трудно.
Издалека послышался уже знакомый голос:
— Ке-егни-и!
— Ну вот, опять, — вздохнул Кегни. — Давай-ка чеши отсюда. Я её отвлеку, пока она тебя не застукала.
Скай предпочла бы запрыгнуть обратно в вазу и понаблюдать за развитием событий, но было ясно, что Кегни прав. Поэтому, пожав ему на прощание руку, разведчица короткими перебежками — от кустика к кустику — добралась до мраморной статуи.
— Ке-егни! — голос приближался.
Скай с разбега бросилась в зелёный тоннель и — ТР-РЕСЬ! — врезалась в кого-то, так что они вместе клубком покатились по земле.
— Ай!.. — Скай ощупала свою голову проверяя, нет ли крови. Нет, вроде всё в порядке. Хорошо, что шляпа смягчила удар — иначе той из сестёр, которая так не вовремя оказалась у Скай на пути, сейчас бы не поздоровилось. Кое-как выпутавшись из клубка рук и ног, Скай отбросила волосы с лица и наклонилась посмотреть, на ком это она сидит…
Вот только это оказалась никакая не сестра, а совершенно незнакомый мальчик, примерно её ровесник. У него было бледное веснушчатое лицо и тёмно-русые прямые волосы. Мальчик лежал неподвижно, его глаза были закрыты.
— Эй, у тебя что, обморок? — заволновалась Скай. Сдёрнув с головы шляпу, она изо всех сил замахала ею у него перед носом. Однажды она видела в кино, как один ковбой таким приёмом приводил в чувство другого ковбоя. Но сейчас приём почему-то не срабатывал, глаза у лежащего не открывались. Тут ей вспомнилось: иногда в кино человека бьют по щекам, чтобы он очнулся. Конечно, не хотелось бы отвешивать пощёчину тому, кого она сама же только что сшибла с ног, — но что делать, помощь же нужна срочно. Надо значит надо, решила Скай, замахиваясь…
Мальчик открыл глаза.
— Ну наконец-то! — выдохнула Скай. — А я думала, ты умирать собрался.
— Нет пока.
— Как голова? Больно?
Мальчик потрогал рукой лоб и поморщился.
— Ничего, терпимо.
— Хорошо. Но на всякий пожарный я лучше провожу тебя домой. Ты где живёшь?
— я…
— ДЖЕФФРИ! — послышался голос миссис Тифтон где-то совсем рядом.
Скай быстро зажала мальчику рот ладонью и зашептала:
— Тссс! Это противная миссис Тифтон, которая всё время важничает. Злюка страшная! Главное, чтобы она не поймала нас в своём парке, а то…
Мальчик мотнул головой, стряхивая руку Скай, и медленно сел. Он ещё больше побледнел, хоть пересчитывай по одной все его веснушки.
— Слушай, тебе не плохо? — опять забеспокоилась Скай. — Ты будто опять собрался хлопнуться в обморок…
— ДЖЕФФРИ! Да где же ты?..
И тут Скай наконец всё поняла.
— Ой, — сказала она только.
— Извини, — с достоинством произнёс мальчик. — Меня мама зовёт. А ты мешаешь мне пройти.
Глава третья
Совстарсеспен
Бетти готовилась ко сну. Она уже искупалась, почистила зубы, переоделась в пижамку с русалочками и теперь вышла на середину комнаты, чтобы ещё раз всё оглядеть. Чёрно-оранжевые крылышки свисают с дверной ручки, ждут завтрашнего утра. Фотокарточка Пса, для которой папа сам сделал рамку, стоит на белом комоде у окна. Розалинда уже расстелила на кровати мягкое одеяльце с единорогом, без которого Бетти ни за что не смогла бы уснуть, и посадила на подушку лошадку Джульетту, голубого слоника Фантика, медведика Фреда и медведицу Урсулу. Ничего, решила Бетти, жить можно. Конечно, не так уютно и надёжно, как дома, зато в кладовке есть тайный ход в комнату Розалинды. А раз прямо за дверью будет Розалинда, то никто страшный в этой кладовке ночью не спрячется.
Сейчас Розалинда придёт и расскажет Бетти какой-нибудь вечерний рассказ. Розалинда приходит каждый вечер, а после неё ещё обязательно заглядывает папа, чтобы пожелать Бетти спокойной ночи. Бетти решила, что сегодня она будет слушать про маму. Бетти давно уже знает все Розалиндины рассказы наизусть, но всё равно слушать про маму так приятно. Особенно если надо ложиться спать в незнакомом месте.
Бетти присела на край кровати и немного попрыгала. А что, тут неплохо. Она и совсем бы не грустила, что место незнакомое, если бы Псу разрешили спать у неё в комнате. Или если бы Розалинда сразу после вечернего рассказа пошла прямо к себе. Но Псу не разрешают спать ни у кого в комнате, потому что ночью он подходит и лижет человеку лицо. А Розалинда вернётся в свою комнату не скоро: в восемь часов Скай собирает у себя совстарсеспен, то есть совещание старших сестёр Пендервик. Розалинда, Скай и Джейн всегда называют свои совещания так, чтобы мистер Пендервик не понял, о чём они говорят. Они думают, что и Бетти тоже не понимает. Глупые. Она же знает про совсеспены — совещания сестёр Пендервик, на них-то её зовут. А у совстарсеспена только ещё в серединке «стар» — вот и вся разница. А Скай говорит это слово даже еще короче, «эс-эс-эс-пен» — наверно, чтобы Бетти не догадалась. И почему она всегда такая, думала Бетти, сидя на кровати и болтая ногами. Не хочет, чтобы я была вместе со всеми.
Тут дверь распахнулась, и в комнату, размахивая хвостом, вбежал Пёс.
— Пёсик! — Бетти просияла. — Как ты сюда попал?
Но, вспомнив, что вот-вот должна прийти Розалинда, Бетти решила, что сейчас не время для расспросов. Она затолкала Пса в кладовку и плотно закрыла дверь. Когда Розалинда уйдёт, Бетти его выпустит, и они с Пёсиком устроят своё совещание. А остальных не позовут, вот так! Бетти запрыгнула обратно на кровать и стала ждать Розалинду.
Но когда минуту спустя дверь комнаты отворилась, это оказалась не Розалинда, а снова Пёс — ужасно собой довольный.
— Пёс! — воскликнула Бетти, на этот раз укоризненно. Какой хитренький: перебежал из тайного хода в комнату Розалинды, а оттуда через коридор обратно… Бетти сначала сбегала в кладовку и плотно закрыла дверь в соседнюю комнату, а потом уже поймала Пса за ошейник и снова потянула в укрытие.
Но тут вошла Розалинда.
— Всё в порядке, Бетти, — сказала она. — Папа разрешил Псу сегодня поспать у тебя. Мы подумали, вдруг тебе будет страшно одной в незнакомой комнате.
— Мне не страшно.
— Только не забывай: на кровать ему нельзя!
— Ага, — сказала Бетти, отпуская ошейник. Пёс в два прыжка пересёк комнату и радостно взгромоздился на кровать.
Столкнув Пса на пол, Розалинда спросила:
— Ты уже решила, что ты хочешь сегодня послушать, чтобы лучше спать?
Бетти юркнула под одеяло. Теперь, когда выяснилось, что Пёс останется тут на всю ночь, в комнате сразу стало гораздо уютнее.
— Расскажи, как мама выбирала мне имя.
Розалинда предпочла бы вспомнить что-нибудь другое — из тех времён, когда миссис Пендервик была ещё молодая и вовсе не собиралась умирать. Но ведь рассказов, в которых мама и Бетти были бы вместе, так немного, и рассказ про имя у Бетти один из самых любимых. Присев на край кровати, Розалинда начала:
— Как только ты родилась, мы с папой приехали в больницу, к вам с мамой в гости…
— А Скай и Джейн не приехали, — добавила Бетти очень довольным голосом.
— Верно. У нас тогда жила тётя Клер, помогала по хозяйству, и Скай и Джейн остались с ней… Мама сидела на больничной койке среди подушек, на ней был красивый голубой халат. Она держала тебя на руках. Папа спросил: «Милая, как мы её назовём?» Мама сказала: «Назовите её в честь меня».
— И папа опечалился.
— Верно. Папа опечалился и сказал, что для него есть только одна Элизабет. А мама сказала: «Тогда пусть она будет Элизабет, но пусть все зовут её как-нибудь по-другому — Бетти, например. По-моему, ей должно понравиться».
— И тогда я улыбнулась.
— Да. «Вот видишь, Мартин? — сказала мама. — Она улыбается. Значит, ей нравится. Правда, Бетти?» Она поцеловала тебя, и ты снова улыбнулась.
— А через две недели мама умерла от рака, а я приехала из больницы домой.
