Валерий Приемыхов - Двое с лицами малолетних преступников
— Они вон в том доме живут, с зеленой крышей.
Подъехали мы к дому с зеленой крышей. Чудеса, да и только! У калитки играют в песке два симпатичных китайчонка.
— Здорово, китайцы! — говорит Винт.
Они маленькие, не понимают, друг за дружку прячутся.
— Даже не верится, — говорит Винт, — они, наверно, еще с татаро-монголами пришли и остались.
Мы во двор. Там девушка — тоже китаянка — мыла крыльцо. Разогнулась, глянули на нас с красивого лица черные длинные глаза.
— Здравствуйте, — произносит она по-русски лучше, чем мы, — вам кого?
Мы растерялись и не знали, с чего начать. Винт вдруг разошелся:
— Вы китайский уж, наверно, и не помните?
Девушка захохотала. Зубы у нее были блестящие и белые, даже не верилось, что такой белый цвет бывает. Она прикрыла тонкой ладошкой рот и сказала приятно по-китайски: проходите, мол, дорогие гости, показала рукой на дверь и поклонилась по ихнему обычаю. Вежливый народ китайцы.
Ладно, входим в дом. Все как и у всех — мебель, телевизор, видик. Сидит за столом взрослый человек китайского вида, только не очень приветливый. Мы поклонились ему, как девушка нам, то есть прижали правую руку к сердцу. Мужчина, видать, ничего не понимает, а девушка кланяется нам в ответ, показывает на диван садиться. Сели. Девушка сказала мужчине по-своему.
— А что вы хотите? — спросил мужчина.
— Понимаете, мы любители русского языка. Вот есть такое село Кресты, от слова «перепутье», «перекресток». А у вас Китайка… От чего происходит такое название? От китайцев?..
Мужчина хлопнул об стол рукой, только чашки запрыгали. Красавица китаянка завизжала от смеха, а этот китаец так раскричался на своем языке, что и переводить не надо — ясно, о чем разговор.
Выбрались мы из дому, девушка за нами, а он нам вслед:
— Я найду, кто вас научает! Я найду!!! Я знаю кто!!
Потом он пошел чехвостить эту красавицу, она ему в ответ — и началась у них ругань.
Ведем велосипеды по улице, догоняет нас девушка.
— Эх, ты, — говорит Винт, — такая красивая, где только врать научилась!
— У каждого человека какое-нибудь прозвище в деревне. У нас — Китайцы. Мы недавно сюда приехали. А у брата юмора нет. Я его воспитываю. Извините меня, пожалуйста. Зато я вам помогу.
— Помоги, — говорю я. — Только чем?
— Вон в том доме живет самый старый в селе дедушка. Он все про историю вам расскажет. Зовут его Мордарий Серафимович.
— Ладно врать-то! — сказал Винт. — Таких имен не бывает.
Бывают такие имена. Дед оказался настоящей находкой для тех, кто понимает. Он пас козу и соскучился по разговору.
Кресты действительно от перекрестка, от росстани. Так вот, на этих росстанях кончался водный путь и начинался сухопутный. Отсюда пошли Кресты. Китайка никакого отношения к китайцам не имела, и китайцы здесь не живут. Недавно поселились узбеки. Многие узбеков не видели и прозвали их Китайцы.
Название Китайка на самом деле пошло от слова «кидай-ка». Было дело еще под монголом. Сидел на Крестах князь. Богатый, сильный. Он с купцов, которые мимо с товарами проходили, брал налог. Татары князя обложили данью. Жадным татарам все казалось мало — назначили дань побольше. Получили больше и поняли — богатый люд на Крестах. Снарядили тьму воинов. Князь выставил свою рать. Началась сеча. Князя и дружину разбили. Дал он тягу со своим верным слугой, с казной великой. Слышат — татары вдогон. Тогда и крикнул князь своему дружиннику: «Кидай-ка». Бросили они казну, но уйти все равно не сумели. Взяли их в полон. Князя, говорят, и не довезли, помер от ран. А дружинника пытали, все про казну спрашивали. Он рассказал, как князь приказал казну бросить. А место он вроде не помнит. Пытали, пытали его. Несколько мест он указал, а казны нет. Так и замучили парня. Думается, знал дружинник место, говорить не захотел.
Мордарий Серафимович помолчал. И мы помолчали.
— А большая казна была? — поинтересовался Винт.
— Двадцать таких Китаек построить можно было, — сказал дед.
— А сейчас, по нашим ценам? Чего можно?
— Пять квартир, пять машин и до конца жизни лежать на печи и поплевывать в потолок… Или с удочкой на берегу реки сидеть…
— Ладно лапшу-то на уши… — не поверил Винт.
— Чево лапша? — не понял дед.
— Он говорит… сомневается. Может, это просто легенда, враки.
Мордарий Серафимович не любил просто «ля-ля». Поднялся легонько, ходко по улице затопал, коза за ним идет, никуда не девается. Мы за ними.
Остановились у одного забора. Там человек в огороде что-то копает. Мордарий Серафимович нам подмигнул, кричит через забор:
— Петр, чего копаешь-то?
— Да вот, — отвечает Петр, — погребку хочу выкопать, а то овощи хранить негде.
Мордарий Серафимович опять нам подмигивает.
— Так ты в прошлом году копал, только вон там, на задах совсем. И в позалетось копал.
— Да вот, — говорит Петр, — такой у меня участок. Копаю, а тут вода. Воды почвенные близко, никак место найти не могу.
— Ну, копай, копай, — соглашается Мордарий Серафимыч, — може, без воды попадется место…
Отошли мы немного, дедушка говорит:
— Петр врет про воды-то, у нас здесь взгорок, сухо. Это он все клад хочет выкопать… Уж весь огород перепортил, чертяка.
На следующее утро было воскресенье. Я встал раньше, чем в школу.
— Чего это тебе не спится? — говорит отец.
— Важное дело.
— Футбол пойдешь гонять? — с надеждой спросил отец.
— В библиотеку.
— Словари отдать?
— Поработать надо, — говорю я, — кое-что не ясно.
Отец ощупал у меня лоб — подумал, температура. Поерзал на табуретке, покашлял.
— Чего там хорошего, в библиотеке? Душно. Тебе на свежем воздухе побегать надо.
— Не надо.
Достал деньги, кладет на стол.
— Сходите с Винтом, погуляйте. Библиотека не убежит.
Я молча отодвинул деньги обратно.
— Мало? — засуетился папа. — Я еще дам.
— Ты хочешь, чтоб я говорил на простонародном языке?
— Я хочу, чтоб ты был здоров. Зачем мне сумасшедший в доме?
Взрослые никогда толком не знают, что им от детей надо.
Дед оказался обманщик. Такой старый, симпатичный, а соврал. Нашли мы в словаре выражение «китай» с маленькой буквы. Ни к китайцам, ни к «кидай-ка» оно близко не лежало. «Китай» — укрепленное валом место, и все.
— Во дед дает, — говорит Винт. — Так бы интересно найти клад.
Винт всегда торопится. Да, Китайка — не «кидай-ка», но все-таки «китай» — укрепленное место. Это говорит о чем-то. Не «Демократия», где вообще не понять, что к чему и от чего. Может, дедушка Мордарий Серафимыч и нафантазировал кое-что, а может, немного правды есть. Не зря ведь этот деревенский Петр огород свой портит, сокровища ищет.
Что у нас есть? Берем карту. Деревня Кресты, где правил какой-то князь. Есть такое? Есть. Китай — укрепленное место? Имеется.
Меня из-за отца все в библиотеке знали. Работала сегодня Нина Андреевна. Я объяснил ей, какой вопрос нас интересует. Про клад, естественно, ни слова. Так, вроде мы просто любим древности.
Принесла она кучу книг, такую здоровую — у нас руки опустились. Одну книгу положила отдельно.
— Очень старая книжка, — говорит, — с ней надо осторожно… Мы ее давно на дом не выдаем. Посмотрите на всякий случай.
Случай был замечательный! На первой странице — оглавление, а там по старым правилам, с твердыми знаками и непонятным «е», написано: «В поисках княжьего клада». Мы с Винтом чуть переплет не оторвали — каждый хотел прочесть первым. Начал читать я, вслух:
— «Сидел на Крестах княже Удача Андреевич Волкохищная Собака…»
Такое имечко было у нашего князя, мы с Винтом так и припухли. «Волкохищная Собака»! Такого не придумаешь, хоть тресни.
— «Глухо сообщает о нем летопись: «…и бысть велика бица при Крестах на реке Пере…»
— Давай дальше! — закричал Винт.
Дальше ничего не было. Неровно бритвочкой было вырезано все об Удаче Андреевиче Волкохищной Собаке.
— Что ж это у вас происходит? — пришли мы к библиотекарше Нине Андреевне. — Книги рвут. Смотрите.
Она заохала, повертела книгу и так и эдак, но вырезанных листов от этого не прибавилось.
— Странно, — все повторяла она.
Вытащила аккуратный листок, формуляр называется. Его вкладывают в бумажный карманчик, приклеенный изнутри к твердой обложке.
— Книга выдавалась двадцать лет тому назад. И в позапрошлый год.
— Кому? — хором спросили мы.
Не советовали бы мы заглядывать в нашу библиотеку какому-нибудь преступнику: вычислят через пять минут, как ребенка.
Жили наши кладоискатели в разных концах города. Шильников Виктор Петрович — на Комсомольской улице, Касториев Генрих Степанович — на улице Пневой.
— Что толку? — говорит Нина Андреевна. — Это мы недосмотрели.
