Виталий Бианки - Мурзук (сборник)
Гассан видел: за кустом держидерева вскочил на кочку черно-золотой, в пестринах степной петух – франколин. Красавец петух огляделся и, не заметив ничего подозрительного, ударил короткую перепелиную песнь: «Чук, ти-ти-тур!»
Голос его звучал глухо, почти зловеще. «Ти-ти-тур – быть беде», – слышалось Гассану. О чем и петь беззащитному степному петуху, когда кругом нависла над ним смерть? Всюду трепет упругих крыл, каждый кустик травы обшаривают жадные глаза.
Гассан очнулся от дум: точно дунуло вдруг с гор!.. Мгновенно рассеялись по сторонам бумажные змеи – пустельги. Будто сорвавшись с облака, упал перед джигитом жаворонок. Быстро-быстро накидал крылышками на спину себе серую пыль и – сам серый – исчез на глазах невидимкой. Чеканчик со страху юркнул под землю – в узкую мышиную норку.
Один франколин ничего не замечал, бил-барабанил свою глухую песнь: «Чук, чук – быть беде, – ти-ти-тур!»
И накликал: точно свист стрелы за кустом, быстрая тень впереди – сокол! Глупый петух растерялся, подскочил ракетой – по-фазаньи – вверх. И конечно – смело, как вихрем. Теряя перья, пал на землю с тяжелым соколом на спине.
Джигит едва сдержал крик: сапсан!
А сокол уже поднимался с добычей. Тяжело и часто махая крыльями, полетел к кургану неподалеку. Сел.
Гассан свистнул коня, вскочил в седло. Теперь – не упустить из виду, заметить, что будет делать, куда понесет добычу.
Но сокол, видно, сам собирался позавтракать франколином: ощипывал перья у него на груди.
К кургану слетались коршуны. Хрипло крича, они кружились над соколом, падали вниз, поднимались. «Клянчат, проклятые жабоеды, – злился про себя джигит. – Вам только цыплят таскать у зазевавшейся клушки да жрать вонючую падаль. Покажет вам сокол».
И правда: сапсан сделал движение, точно собираясь кинуться на надоедливых попрошаек. Коршуны бросились врассыпную, но сейчас же снова вернулись, принялись кружить и падать.
Соколятник от души презирал их. Как трусливые гиены перед львом, коршуны перед сапсаном. Их грязно-бурое оперение скрывает несильное тело. Хоть ростом они не уступят сапсану, их слабые когти не знают стальной соколиной хватки.
Сапсану ничего не стоило расправиться с ними. Но, видно, они были ему так же противны, как джигиту: сокол неожиданно выпустил добычу и взмыл над курганом.
Коршуны кинулись на мертвого петуха, рвали кровавое, в перьях мясо, давясь, поспешно заглатывали куски, крича и ссорясь. Сапсан не оборачивался. Он несся вперед – к далеким деревьям, одиноким островком поднимавшимся среди ровной степи.
Когда взмыленный конь примчал джигита к зеленому островку, сокол летел уже назад к горам – с новой добычей в когтях.
Гассан решил ждать здесь. Он знал привычки соколов. У каждого из них свой охотничий участок. Теперь сапсан полетел кормить птенцов. Но он вернется, если только этот зеленый островок в его владениях.
Джигит отпустил коня и спрятался в кустах.
Он ждал долго. Тени деревьев становились короче и короче, точно кто их тихонько сматывал под корни. Одна за другой прилетали из степи рыженькие пустельги и прятались в листве. Замолкал птичий хор. Исчезли коршуны. Орел кругами отлетел за горы.
Наступила минута: Гассану почудилось, что он один в мире. Все кругом притаилось и затихло. Жизнь замерла.
«Полдень», – подумал джигит, взглянув на небо.
И тут он опять увидел наверху – так высоко, что туда не доставало горячее дыхание земли, – в ясной синеве неба опять увидел чуть заметную темную точку и вспомнил: следит!
Он встряхнул головой:
– Жди, коли терпения хватит.
И стал смотреть, как из-под деревьев медленно-медленно начали вытягиваться тени.
Птичий хозяин
Полдневный жар спадал. Птицы вылетали из листвы, как пчелы из улья. Поднялась суетливая возня в ветвях. Писк, шум, пение наполнили зеленый островок.
«Прилетит хозяин, – улыбнулся про себя Гассан, – нагонит страху». И будто в ответ ему раздались резкие крики встревоженных сизоворонок.
Начался невообразимый переполох. Птицы с криком кидались под защиту ветвей. Некоторые, неизвестно для чего, взвивались и сверху стремительно падали в листву.
«Он здесь», – понял Гассан и, осторожно раздвинув кусты, стал высматривать всполошившего птиц хищника.
Гассан увидел его совсем близко от себя – на ветке дерева, но радости не испытал: это был не сапсан, а серый ястреб-тювик. Джигит даже плюнул с досады: раз тут хозяйничает ястреб, сокола сюда не жди. Эти хищники никак не уживаются друг с другом. Сапсан, верно, случайно залетел сюда, как тогда – в аул.
Джигит пожалел, что у него нет под рукой хоть камня. Дерзкий хищник, казалось, издевался над ним: так спокойно он расклевывал мертвую сизоворонку, равнодушно поглядывая на высунувшегося из куста человека. С ненавистью смотрел Гассан на его приплюснутую голову, в его холодный глаз, сделанный, казалось, из прозрачного желтого камня.
Какая-то маленькая птичка выпорхнула из кустов. Тювик прыгнул за ней, как кошка. Мертвая сизоворонка свалилась на землю.
Тювик промахнулся: птичка успела шмыгнуть за толстый ствол дерева. Ястреб круто повернул за ней. С невероятным проворством птичка принялась петлять вокруг ствола. На третьем же круге ястреб заметно отстал от нее: он был слишком велик для таких быстрых поворотов. Птичка стремглав метнулась в кусты и исчезла.
Одураченный ястреб не подумал вернуться к своей недоеденной добыче. Он принялся летать между кустами и деревьями. Джигит едва успевал следить за его неожиданными поворотами и резкими скачками в воздухе.
В это время на голую вершину дерева спустился степной орел. Тювик мгновенно шмыгнул под ветки и примостился у самого ствола. Орел медленно собрал громадные крылья и втянул голову в плечи.
– Гиак! гиак! – раздался вдруг громкий крик откуда-то с высоты.
Джигит сквозь листву разглядел над орлом сапсана.
– Гиак! – снова испустил сокол свой боевой клич.
Орел только голову повернул. Но когда сапсан помчался на него сверху, громадный хищник невольно распустил крылья, готовясь встретить удар.
Сапсан просвистал над самой спиной орла и снова взмыл над ним. Орел взмахнул крыльями и поднялся с дерева. Весь вид его говорил, что он недоволен, очень недоволен: хотелось отдохнуть, а тут этот забияка.
Гассан хохотал, довольный: вот когда прилетел настоящий хозяин.
Тювика на дереве уже не было: улучив минутку, воришка незаметно удрал из чужих владений, куда он прилетел пограбить, пока нет хозяина.
Джигит свистнул коня. Теперь можно было спокойно отправляться домой, не требовалось даже искать гнездо сапсана: раз тут его охотничьи владения, тут его можно будет и поймать.
Промах
Приготовления к ловле заняли четыре дня.
В первый же день Гассан починил сеть и без труда поймал в ауле белокрылого голубя. Два дня ушло на розыски гнезда чернолобого сорокопута. Эта певчая птичка ведет хищный образ жизни и отличается замечательной зоркостью. Гнездо наконец было найдено в заросли держидерева. Джигит вымазал птичьим клеем ветки рядом с гнездом, и на следующий день сорокопут попался: приклеился лапками к ветке.
Еще в темноте выехал Гассан из аула и с рассветом начал приготовления.
В полсотне шагов от деревьев, среди открытой степи он установил сеть, а веревку от нее провел к деревьям. От сети еще на пятьдесят шагов дальше в степь насыпал зерна и посадил голубя, привязанного за ногу очень длинной, тонкой бечевкой. Бечевку пропустил в кольцо под сеткой и тоже протянул к деревьям.
Проверил, хорошо ли действует ловушка. В одну руку взял конец бечевки от голубя, в другую – веревку от сети. Дернул за бечевку. Голубь взлетел. Гассан потянул его книзу и – по земле – к сети. Когда голубь оказался под сетью, дернул веревку. Сеть упала и покрыла собой птицу.
Ловушка действовала исправно.
Снова насторожив сеть и пустив голубя на прежнее место, Гассан вырыл невдалеке ямку, прикрыл ее дощечкой, рядом вбил колышек и привязал к нему сорокопута.
Теперь все было готово, и джигит спрятался в густой листве кустов. Солнце уже поднималось над горами. С минуты на минуту мог прилететь сапсан.
Началось томительное ожидание. Десять раз уже успел Гассан пережить в воображении то, что должно было случиться с минуты на минуту.
Вот сорокопут криком предупреждает его о приближении хищника. Вот Гассан дергает за бечевку, и голубь взлетает. Сокол ловит его на лету. Гассан дергает за веревку, и обе птицы падают на землю. Сокол не хочет отпустить добычи, Гассан подтягивает его вместе с голубем по земле и, дернув за веревку, роняет сеть. И вот уже Гассан чувствует в руках крепкое тело сокола, связывает его сильные крылья.
Джигит проводил языком по сухим губам – и начинал грезить снова.
