Робин ЛаФевер - Теодосия и последний фараон
– Он утратил право голоса после того, как был изгнан из наших рядов, – с явным наслаждением заявил Фенуку.
– Но если я все забуду, то как же я смогу помочь вам? Ови Бубу совершенно определенно говорил, что мне предстоит сыграть какую-то важную роль. Я не справлюсь с этим, если обо всем забуду.
– Уаджетины прекрасно существуют почти тысячу лет без помощи какой-то инглизской девчонки, – сказал верховный жрец. – Уверен, что мы прекрасно обойдемся без этого.
– Ты можешь просчитаться! – раздался за моей спиной слабый старческий голос. Я обернулась и увидела, как толпа расступается, пропуская какую-то старую женщину. И тут в тишине я услышала… колокольчик?
Старуха тем временем отделилась от толпы и направилась к тому месту, где сидели жрецы. На ней было ветхое черное платье с золотым шитьем вдоль подола. Талия женщины была перехвачена поясом, с которого на красном шнурке свисал колокольчик. Подойдя ближе, женщина подняла голову, и я ахнула. Незнакомка не носила чадру, как большинство женщин в Египте, поэтому ничто не скрывало татуировку у нее на лбу – большой диск с торчащими по его бокам рогами.
Фенуку окинул старую женщину недовольным взглядом, а я поспешно сунула руку в карман, чтобы успеть добраться до обломка Вавилонского кирпича раньше, чем жрец начнет говорить.
– Что тебе нужно, старуха? – спросил Фенуку.
Верховный жрец ткнул его локтем под ребра – весьма сильно, как мне показалось, – и злым шепотом приказал замолчать, а затем заговорил сам:
– Добро пожаловать, Мать.
Старая женщина улыбнулась своим беззубым ртом и ответила:
– Так-то лучше. Я пришла говорить в защиту девочки.
Толпа дружно ахнула, Фенуку еще больше помрачнел, а майор Гриндл… он был похож сейчас на мальчишку, который, раскрыв рот, наблюдает за партией в крикет.
– Что дает тебе право говорить в ее защиту? – требовательно спросил Фенуку.
Старая женщина взглянула на меня, и ее глаза потеплели.
– Потому что я посетила эту девочку на седьмой день после ее рождения, – сказала она. – В тот день я предсказала ее судьбу. Это предсказание я собираюсь повторить перед всеми вами.
В толпе стремительно нарастал шум. Жрецы Сем принялись переговариваться между собой, перешептывались и собравшиеся позади нас уаджетины. Майор Гриндл с нескрываемой завистью посмотрел на меня и прошептал:
– Так вы родились в Египте, мисс Трокмортон?
– Вроде бы да, – смущенно улыбнулась я.
– Вы знали о том, что вас посещала одна из Семи Хатор?
– Нет. Я даже не знаю, кто это – Семь Хатор, – призналась я, дрожа от возбуждения. Наконец-то нашелся кто-то, знающий тайну моего появления на свет и, очевидно, то, что именно делает меня такой, какая я есть.
– Тишина! – потребовал верховный жрец, и все притихли. – Пусть говорит Хатор.
– Около двенадцати лет назад богиня приказала мне и моим сестрам навестить новорожденную.
– Но эта новорожденная была инглизской девочкой! – вмешался Фенуку. – А известно, что Семь Хатор посещают только детей-египтян.
– Но девочка родилась в храме Исиды, в счастливый день, и богиня направила нас к ней. Было ясно, что мы должны благословить девочку и подготовить к великой судьбе, ожидающей ее впереди.
– Какова ее судьба? – наклонился вперед верховный жрец.
– Разве ты ослеп и не видишь того, что у тебя перед глазами? Эта девочка – Хекау, – звенящим голосом ответила Хатор. – Она обладает великой магической силой.
К моей огромной радости, Фенуку выглядел сейчас так, словно увидел плавающего в его чаше с вином дохлого скорпиона.
– И не только это. Она еще и Рехет.
После этого толпа загудела, и даже майор Гриндл как-то по-новому взглянул на меня. Понять бы еще, что, черт побери, все это значит.
Глаза Барути засияли, не могу только сказать, от удовольствия или просто от озорства.
– Это все, все меняет, – заметил он.
– Сколько хлопот от такой маленькой девочки, – вздохнул верховный жрец. – Однако вы правы, Барути, это все меняет. Мы должны спросить совета у Оракула Маат.
Услышав это, старая женщина протянула руку и похлопала меня по ладони. Я улыбнулась, глядя в ее бездонные мудрые глаза, и впервые за долгое время почувствовала, что кто-то искренне рад видеть меня.
А вот Фенуку явно был раздосадован таким поворотом дела.
– Но нам нужно также вынести приговор инглизскому майору, – напомнил он. По злобной усмешке на лице жреца я догадалась, что этот приговор вряд ли понравится нам с Гриндлом.
Верховный жрец развернул кусок папируса и начал:
– Майор Гарриман Гриндл, вы обвиняетесь в покушении на жизнь нашего фараона, проникновении в наши охраняемые тайны и в том, что вам стало известно о нашем местонахождении. Вы также продемонстрировали встревожившее нас владение неизвестными нам видами разрушительной магии. Маат обретет покой только после того, как ваша жизнь будет прервана.
– Нет! – позабыв обо всем, крикнула я. – Этого не может быть!
– Молчать!
– Он сделал все, что было в его силах для спасения Гаджи.
– Ну, ну, мисс Трокмортон, не стоит об этом, – погладил меня по спине майор Гриндл. – Мы сделали с вами все что могли, теперь каждый будет отвечать сам за себя.
– Вы что, с резьбы слетели? – взвилась я. – Они же собираются убить вас!
– Я старый солдат, мисс Трокмортон. Угроза смерти для меня не нова. Честно говоря, я думаю, что смерть – это лишь начало нового удивительного приключения.
Мне хотелось кричать. Неужели майор Гриндл действительно так думает? Почему он не хочет сопротивляться, спорить, заставить их увидеть…
Стоп! Вот оно! Увидеть.
– Подождите! – сказала я. Барути посмотрел на меня с интересом, двое других жрецов Сем – с явным раздражением. – Постойте. Все, что он сделал, – притронулся к вашему фараону, узнал ваши тайны и место, где вы живете, – считается преступлением только потому, что он не один из вас, правильно?
– Да, – сказал верховный жрец.
– Ну а если бы он бы одним из вас?
– Что вы хотите этим сказать, дитя мое? – спросил Барути.
Я шагнула к майору Гриндлу и сказала:
– Простите меня, сэр, я ни за что не обратилась бы к вам с этой просьбой, не будь ваша жизнь в опасности.
– О чем вы собираетесь меня попросить, мисс Трокмортон?
Я смущенно кашлянула и ответила:
– Расстегните, пожалуйста, ваш френч.
– Что? – взревел майор.
– Пожалуйста, доверьтесь мне и делайте то, о чем я прошу, – шепнула я.
Майор внимательно посмотрел мне в глаза, затем медленно кивнул:
– Если вы так настаиваете…
Он поднял руки и принялся неловко расстегивать огрубевшими пальцами медные пуговицы на своем френче.
– А теперь рубашку, – мягко сказала я. – Я хочу, чтобы они увидели вашу татуировку.
Майор удивленно поднял бровь, но ничего не сказал и начал расстегивать свою рубашку.
– Теперь широко раскройте ее, чтобы они могли увидеть, – сказала я.
Майор взялся за края воротника и развел руки в стороны, и все увидели смотрящий на них Глаз Гора.
По святилищу медленно, словно огонь по тлеющему фитилю, пополз рокот голосов. Верховный жрец вскочил на ноги, Фенуку, напротив, рухнул на свой стул, как пораженный громом. Барути, которого я все чаще называла про себя братом-близнецом Ови Бубу, задумчиво поглаживал свой подбородок.
– Не объясните мне, что с ними со всеми приключилось, мисс Трокмортон? – стараясь не шевелить губами, спросил майор Гриндл.
– Потому что татуировка, которую носят члены Братства, в точности такая же, как у уаджетинов.
Брови майора полезли на лоб, а стоявший рядом Хальфани тихо подтвердил:
– Так оно и есть.
Верховный жрец и Фенуку принялись вполголоса горячо спорить о чем-то, а Барути поднялся на ноги и сказал, обращаясь к толпе:
– Дело, которое мы разбираем, оказалось намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. По поводу обоих обвиняемых мы должны обратиться за советом к Пророку Маат, пусть он нас рассудит. На сегодня это все. – Он окинул меня еще одним каким-то странным взглядом, повернулся и исчез за дверью.
После сделанного Барути объявления спор между двумя другими жрецами Сем утих, они тоже поднялись и покинули святилище.
Глядя им в спину, я почувствовала, как дрожат и подгибаются мои колени. «Будь что будет!» – решила я, шагнула в сторону и опустилась на пол, привалившись к колонне.
Тут же, застегивая на ходу френч, ко мне подошел майор Гриндл.
– С вами все в порядке, мисс Трокмортон?
– Да. Просто решила немного отдохнуть. – На самом деле моя голова готова была взорваться от переполнявших ее мыслей. – Что теперь? – спросила я у подошедшего вслед за майором Хальфани.
– Они представят дело на суд Пророка Маат, а он, скорее всего, потребует, чтобы вас привели к нему тоже, чтобы он мог увидеть, правду вы говорите или нет.
