Георгий Кублицкий - По материкам и океанам
— Через месяц. Капитан поднял брови:
— Товарищ Давыдов, ни одна полярная экспедиция в мире не снаряжалась так быстро.
— Что же, пусть наша с вами будет первой, — спокойно ответил Давыдов. — Мы обязаны покинуть Владивосток через месяц, товарищ капитан, — ни днем позже.
Многие дальневосточники знали Давыдова. О нем говорили, как об одном из опытнейших моряков-гидрографов. И капитан, сочтя пререкания ненужными, попросил, чтобы Давыдов ознакомил его подробнее с планом и задачами экспедиции.
На следующий день бригады ремонтников уже стучали молотками на корабле, готовя его к дальнему рейсу, а грузчики принялись таскать в трюмы всякую всячину — муку, бочки с рыбой, доски, канаты, инструменты.
Дальний Восток был лишь недавно очищен от интервентов и белогвардейцев. Каждую из тысячи вещей, необходимых для любой экспедиции, приходилось долго искать по разным складам и учреждениям.
Продовольствия брали на четырнадцать месяцев — на случай вынужденной зимовки. Продукты были так себе, теплое обмундирование можно было назвать полярным с большой натяжкой. Не первосортным был и уголь. Но что ж поделаешь — страна только начинала вставать на ноги.
В середине июля канонерская лодка «Красный Октябрь», дымя высокой трубой, покинула Владивосток и взяла курс на север.
От цели плавания ее отделяли пять с половиной тысяч километров.
А всего двумя днями раньше состоялись торжественные проводы прекрасно снаряженной паровой шхуны «Герман». Это произошло на другом континенте, в американском городке Номе.
Городок вырос, как поганый гриб, во время «золотой лихорадки». Чуть не сорок тысяч золотоискателей, а также бандитов, банкиров, кабатчиков и других авантюристов, привлеченных слухами о невиданных месторождениях золота, обосновались тогда на берегу Аляски. Но потом золотые россыпи истощились, авантюристы, набив карманы, убрались восвояси, и городок затих, обезлюдел, захирел.
Проводы шхуны были для жителей Нома таким развлечением, которым не следовало пренебрегать. Капитан Лэн, заломив морскую фуражку, разгуливал по мостику «Германа», поглядывая на толпу горожан. Дольше всего взгляд капитана задерживался на особняке, выходившем фасадом к морю. Вывеска — золотые буквы «Карл Ломен» на солидном черном фоне — украшала его. Несмотря на большое расстояние, острый глаз моряка различал и мелкие буквы квадратной таблички пониже: «Мы не обслуживаем эскимосов и других цветных».
Капитан Лэн в сотый раз взглянул на часы: однако этот «оленный король» заставляет себя ждать! Но в эту минуту дверь особняка открылась и на пороге появился румяный, отлично одетый господин. По рядам провожавших пронесся шопот:
— Босс! Босс!
Эскимосы попятились, белые расступились, и Карл Ломен не спеша подошел к трапу «Германа».
Капитан Лэн спустился с мостика: этот денежный мешок любит, чтобы вокруг него ходили на цыпочках. Зацапал чуть не всех оленей Аляски, обобрал эскимосов и важничает теперь, как наследный принц…
— Хелло, капитан! — «Оленный король» протянул Лэну руку. — Надеюсь, вы здоровы и ваша команда тоже?
— Благодарю вас, господин Ломен. Для нас всех большая честь…
— Ладно, старина, вы знаете, я не люблю церемоний. Но смотрите, если вас опередят большевики… — Ломен перешел на угрожающий шопот и сузил глаза.
Капитан выпрямился и побледнел. Нет, это уже слишком, чорт возьми! Господин денежный мешок, кажется, пытается грозить ему, лучшему полярному капитану побережья!
Ломен и сам заметил, что хватил через край, и загудел примирительно:
— Ну-ну, вы славный малый, и мы с вами сделаем хорошенькое дельце, не так ли?
И он потрепал капитана по плечу с самым дружеским видом. Щелкнул затвор фотоаппарата, запечатлевая этот исторический момент для местной газеты, которую издавал сам Карл Ломен.
Вскоре быстроходная паровая шхуна «Герман» покинула гавань Нома и взяла курс на запад.
От цели плавания ее отделяли всего лишь тысяча двести километров.
* * *Канонерская лодка «Красный Октябрь», зарываясь в зеленые волны, миновала воды Японского и Охотского морей, вышла в Тихий океан, прошла вдоль берегов Камчатки и приблизилась к крайней северо-восточной оконечности страны. В бухте Провидения ей предстояло в последний раз запастись углем и пресной водой для плавания в Северном Ледовитом океане.
Канонерка была хорошим и ходким, но чрезвычайно «прожорливым» судном. Топки ее четырех котлов поглощали неимоверное количество угля. Топливом забили каждый уголок корабля, каждый свободный метр палубы. От угольной пыли нигде не было спасения, и суп на столе цветом мало отличался от желудового кофе.
Перегруженность корабля топливом тревожила Давыдова: прочный стальной пояс, защищавший нижнюю часть борта от ударов льдин, осел глубоко под воду. Ледокольный корабль на некоторое время превратился в обыкновенный пароход.
Пока канонерка стояла в бухте Провидения, Давыдов из разговора с местными жителями узнал, что четыре года назад сюда приходило американское охранное судно. Непрошенные гости ходили по берегу с фотоаппаратами, что-то записывали, собирали образцы камней, расспрашивали, не богаты ли окрестности пушным зверем. Корабль исчез так же внезапно, как и появился, и с тех пор жители поселка его не видели.
Узнав все это, Давыдов особенно ясно представил, насколько важным было порученное экспедиции дело.
10 августа до отказа загруженный корабль обогнул скалистый выступ мыса Дежнева. Льдов не было. На судне занялись обычными работами. Трал «прощупывал» неровности дна. С больших глубин доставали рачков и водоросли.
Первые два дня плавания в Ледовитом океане прошли совсем гладко. Среди команды начались разговоры, что, пока все спокойно, не мешало бы потолковать о тех местах, куда идет корабль.
Начальник экспедиции собрал на палубе всех свободных от вахты.
— Давным-давно, — начал он, — наши землепроходцы услышали рассказ о том, что где-то на север от материка Сибири лежит большая и богатая земля. Живет там будто бы внезапно исчезнувшее с побережья океана древнее племя онкилонов. Что тут правда, что — сказка, разобраться было нелегко. Сибирь тогда знали плохо, небылиц о ней ходило много. Но вот лет двести с лишним назад землепроходец Иван Львов обозначил в океане большой остров. Ломоносов назвал его островом Сомнительным и тоже нанес на свою карту. А позже два человека — чукча Дауркин и русский геодезист Андреев — стали уверять, что в океане есть не остров, а целая земля и что начинается она примерно против устья реки Колымы, за Медвежьими островами, а тянется, может быть, до самой Америки. Андреев сам видел в отдалении ее берега, а Дауркин узнал о ней из рассказов чукчей.
— Так вот, — продолжал Давыдов, — после этого неведомую землю — ее назвали «Землей Андреева» — стали усиленно искать. Искали, искали — и ничего не нашли. Потом за дело взялся русский морской офицер Врангель. Вместе с другом Пушкина, мичманом Матюшкиным, он четыре раза прошел по зимнему морскому льду вдоль побережья океана, удаляясь далеко от суши. И доказал, что никакой земли против устья Колымы нет и что вообще всем россказням о большой земле в океане верить нельзя.
Докладчик заметил недоумение на лицах слушателей. — Как же так? И те не нашли, и Врангель не нашел — за что же тогда его хвалить? Сейчас разберемся. Да, Врангель доказал, что большой земли в океане, протянувшейся чуть не до Америки, нет. Но чукчи рассказывали ему, что в ясные летние дни с мыса Якан можно увидеть на севере, за морем, покрытые снегом горы какого-то острова. Не большой земли, а именно острова. Врангель направился на мыс Якан — это много восточнее устья Колымы — и долго смотрел в подзорную трубу. Если бы погода была получше, то он увидел бы очень интересные вещи. Но, как на грех, туманы неделями висели над океаном… Вернувшись в Петербург, Врангель стал просить денег, чтобы снарядить новую экспедицию. Однако начальство отказало. Врангель очень горевал, что ему не удалось побывать на острове, в существовании которого он больше не сомневался. На карте своего путешествия Врангель нанес этот остров, сделав около него надпись: «Горы видятся с мыса Якана в летнее время».
— Значит, Врангель открыл остров?
— Во всяком случае, точно указал, где этот остров находится, — ответил докладчик. — Но прошло еще немало лет, прежде чем один из китобоев наткнулся на землю как раз там, где ее обозначил выдающийся русский моряк. Китобой назвал ее островом Врангеля и пояснил, что название он дает в честь того, кто первый сообщил миру достоверные сведения о ней. После плавания китобоя вблизи острова не раз появлялись разные корабли. Наконец русская экспедиция Северного Ледовитого океана на ледокольных кораблях «Таймыр» и «Вайгач» сделала в 1911 году съемку острова и подняла русский флаг. Остров Врангеля издавна считался русским владением, и ни у кого по этому поводу не возникало никаких сомнений. Но вскоре произошли вот какие события. Шхуна «Карлук»…
