KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Леонид Вайсберг - Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю". Жанр: Детская проза издательство -, год -.
Перейти на страницу:

Картины Эль Греко — тоже. Они какие-то странные, беспокойные, необычные по цвету. Папа утверждает, что Эль Греко был первым импрессионистом. А ведь жил он почти на триста лет раньше французских художников Эдуара Мане, Клода Моне, Огюста Ренуара и других создателей этой школы! Импрессионисты стремились перенести на холст свои зрительные впечатления. Они старательно передавали игру света и воздуха, пользовались широкой гаммой цветов.

Я не знаю, что написано в библии о Магдалине и о том, как она каялась. Но картина у Эль Греко получилась замечательной. По-моему, в ней нет ни капелечки религиозного. Просто сидит очень красивая и умная женщина. На коленях у нее — книга и череп. Женщина глубоко задумалась. Наверное, о прочитанном. Лицо у нее доброе, отзывчивое. Краски вокруг женщины положены так, что невольно приходит в голову мысль о сложности жизни, что бывает она то голубой, то свинцовой, то серенькой. Одежда женщины кажется воздушной. Руки точеные. Такими только на рояле играть.

Всего в музее семь работ Эль Греко. Через два зала — творения другого великого испанского художника Франсиско де Гойи. Он жил на двести лет позже Эль Греко и прославился своим беспощадным обличением действительности. Мы увидели в Будапеште пять его всемирно известных картин.

«Сцена из времен войны Испании за независимость» — так называется одна из них. Солдаты Наполеона расстреливают испанских патриотов. Кроваво-черные краски. Давно это было. Но ни минуту не сомневаешься, что художник создавал ее в нашем веке. Почему? Да потому, что по-прежнему на земле расстреливают людей, которые борются за свободу и независимость своих стран.

Расскажу еще об одной картине, которая особенно врезалась мне в память. Писали ее два великих фламандских художника: Питер Пауль Рубенс и Антонис Ван-Дейк. Учитель и ученик.

Рубенсу здорово везло в жизни. Его восхваляли, он был богат. Фландрией владели тогда испанцы. Рубенс еще совсем молодым стал придворным живописцем испанского наместника. Он был очень образованным человеком. Свободно говорил на нескольких языках. Правители Фландрии так высоко ценили его ум, что часто давали ему дипломатические поручения.

Папа рассказал нам с Ференцем такую забавную историю.

Как-то в Лондоне один из придворных английского короля застал посла Фландрии Рубенса за мольбертом с кистью в руке. «Господин посол развлекается живописью?» — спросил он. «Напротив, — ответил Рубенс, — это скорее художник развлекается иногда ролью посла».

У Рубенса было множество учеников. В его антверпенской мастерской работали десятки талантливых юношей, каждый из которых мечтал сравняться с великим мастером. Среди них находился и Ван-Дейк. Интереснее всего то, что он поступил в мастерскую Рубенса, проучившись уже восемь лет у ван Балена Старшего, одного из известнейших живописцев Антверпена. Больше того, гильдия святого Луки, считавшегося покровителем живописцев, присвоила уже Ван-Дейку звание мастера.

Но он все начал сначала. У Рубенса. Стал его любимым учеником. Потом — великим художником.

И вот мы рассматриваем в музее совместную работу учителя и ученика «Муций Сцевола перед Порсеной». Я до сих пор не знаю истории, которой посвящена эта картина. И не хочу знать. Иначе пропадет все впечатление. Ну, как бы это получше объяснить… Ну, будет не картина, а что-то вроде иллюстрации к книге: что написал писатель, то и изобразил художник.

А так я сам все представляю. Без подсказки. На троне сидит могучий человек. У него жестокое, мрачное лицо. Такой ни перед чем не остановится. Это видно и на картине — у ног человека на троне лежит воин с кинжалом в сердце. Тут же на высокой резной подставке горит огонь. Над ним держит руку воин с мужественным открытым лицом. Ему страшно больно, но он гордо глядит в глаза человеку на троне. Мол, не боюсь я тебя и твоих палачей. Это ты должен меня страшиться!

— Гимн мужеству; — задумчиво проговорил папа, угадав мои мысли.

— На такого можно положиться, — подхватил Ференц.

Я ничего им не ответил. Я думал о Рубенсе и Ван-Дейке, подаривших людям картину, которая будет вечно прославлять стойкость, верность и мужество…

Ференц настойчиво приглашал нас с папой в гости, но у нас не оставалось на это времени. «Амур» покидал Будапешт.

— Прощай, дружище!

— Значит, все как договорились?

— Да, да, — заверил я Ференца. — Только отвечай подробней. И о бое гладиаторов напиши.

— Павлик, приезжай ко мне в гости в Артек. Ладно?

— А попадешь туда?

— На следующий год я в нашей школе — первый кандидат. Уж постараюсь!

— Папа, съездим к Ференцу?

— Все зависит от абстрактной науки алгебры, — ответил отец.

Теплоход отвалил от пристани, а мы никак не могли закончить разговора. В последний момент, когда «Амур» уже отделяла от берега широкая полоса воды, я завернул в платок записную книжечку с видом нашего города на обложке и кинул ее Ференцу.

— На память!

Он что-то прокричал в ответ, но ветер унес его слова…

Почти весь путь до Братиславы я провел на ходовом мостике. Учился читать лоции, разбирался в условных значках карты. На одном участке, где река была глубокой и прямой, лоцман разрешил мне постоять у рулевого колеса. Стрелка компаса передо мной показывала на северо-запад. Я вел по Дунаю огромный теплоход!

Стоило мне повернуть колесо вправо, и «Амур» послушно выполнит мою волю. Очень хотелось испробовать, как это будет. Но я понимал, что теплоход не игрушка, поэтому вел его по прямой. Но прямой почему-то не получалось. Лоцману приходилось то и дело класть свои руки на мои и чуточку подправлять курс.

— Не учитываешь течения, — заметил капитан. — В легковой машине по шоссе ездил?

— Конечно…

— Значит, видел, что шофер все время слегка поворачивает руль. То в одну, то в другую сторону.

— Видел…

— Так и в судоходном деле. Рулевому приходится учитывать силу и направление течения, волн, ветра. Вести корабль точно по курсу — это большое искусство. Не всякому дается.

— Я бы быстро выучился!

— Не думаю…

— Почему?

— Солидности в тебе мало, спокойствия. Нервы у рулевого должны быть железными, а у тебя выдержки никакой.

— Да я, если хотите знать, всех в «гляделки» побеждаю!

— В «гляделки»?

— Давайте попробуем.

— А как это?

— Смотреть друг другу в глаза. Побеждает тот, кто дольше выдержит.

— Думаешь, это признак воли?

— Точно!

— Ерунда! Девчачья это игра. Раньше гимназистки да девицы из благородных пансионов ею увлекались. Уставятся друг на дружку и смотрят до слез. Вот оно, браток, как получается.

Тут я припомнил, что «гляделки» принесла в наш класс Валя Макарова. Та самая, что всех поучает и мирит. Сперва играли одни девчонки. Потом они и нас втянули…

— Чего это ты замолк?

— За компасом слежу, — отозвался я. Голос прозвучал мрачно. Но капитан, кажется, не заметил.

— Следи, следи… Укрепляй нервы, — сказал он и вышел из рубки.

…Братислава встретила нас огромным транспарантом на русском языке: «Добро пожаловать, братья». Настало время прощаться с «Амуром». Матросский оркестр играл веселые марши, но всем нам было немножко грустно. Грустно покидать кусочек родной земли, грустно расставаться с теплоходом, который так добросовестно возил нас из страны в страну. Мы очень жалели, что у нашего «Амура» нет крыльев. А то бы он доставил нас прямо в Прагу.

Все кричали теплоходу и его команде «Прощайте», а я — «До свидания». Я хотел во что бы то ни стало еще разочек побывать на Дунае. Неважно, что он вовсе и не голубой. Важно, что в Вене и Будапеште у меня теперь есть друзья, с которыми я должен, непременно должен встретиться. А может, я доживу еще до такого времени, когда между странами не будет границ…

В Братиславе мы сели в трансъевропейский экспресс. Это такой поезд. Ходит он по маршруту София — Белград — Будапешт — Прага — Берлин. С виду в нем нет ничего особенного. Наши цельнометаллические составы в сто раз красивее. Зато мчится он так, что ни за что в окно не высунешься. Ветер отбрасывает голову назад.

Ко мне подсел «педагогика».

— Много выменял значков?

— Вот.

И мы повели разговор, который представляет интерес лишь для коллекционеров. Так что я не стану пересказывать его. Замечу только, что я обогнал «педагогику» ровно на двадцать значков. Но я не жадный. Честное пионерское! Отдал ему половину, просто за так.

Здесь выступал Ленин. Единичка и пятерка. В гостях у Швейка

И вот мы в Праге. Столица Чехословакии в момент покорила нас своей сказочной красотой. Да, сказочной! Сквозь зелень садов и парков проступают купола, ажурные шпили, изящные башенки и башни, островерхие крыши. Над всем этим, забравшись под самые облака, парят строения Пражского Града. Древние красивые улочки вливаются в широченные магистрали, дома, построенные много веков назад, соседствуют с современными зданиями.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*