Всеволод Сысоев - Золотая Ригма
— Пить хочется. Скоро ключ-то будет? — спросил Вова, собирая остатки хлеба в пакетик.
— А вон слышишь? — И Коля протянул вперед руку. — Это Белый шумит.
Ребята заторопились в указанном направлении и вскоре вышли к лесной речушке. Вымыв руки и лица, они напились холодной прозрачной воды и сразу повеселели.
— Давайте костер разложим! — предложил Сережа.
— Зря я удочку не захватил, — вздохнул Вова, — сейчас уху сварили бы.
— Ну какие же вы непостоянные, — Коля с досадой махнул рукой. — То цветы, то уха. Давайте лучше шагу прибавим. А костры весной разводить нельзя в лесу: может быть пожар, — строго закончил он.
— Айда на сопку! — крикнул Вова.
Ребята разбрелись по косогору. На одной из лесных полянок Коля нашел наконец то, за чем они проделали немалый путь. Свернутые трубкой светло-зеленые листья, пронизывая выцветшую прошлогоднюю траву, торчали из земли тут и там. Мальчик вырывал побеги не торопясь, стараясь извлечь из земли самую нижнюю, бледно-розовую часть, остро пахнущую чесноком. Набрав первый пучок черемши, ребята расположились на земле, достали из корзинки соль и хлеб и принялись с аппетитом хрустеть нежными сочными стеблями. Насытившись, стали собирать их в корзинку.
Неустойчивая погода на Сихотэ-Алине весной. Занимавшийся яркий солнечный день к полудню потускнел. С низовьев Амура потянул холодный ветер, и вскоре небо заволокло темными низкими тучами. Начал накрапывать дождик. Ребята заторопились домой, но как ни старался Коля выйти на знакомую тропу, нигде не мог ее разыскать. Так и кружили ребята вокруг одной и той же сопочки, пока сумерки не окутали лес. Когда уже совсем ничего нельзя было видеть, они нашли большое липовое дупло, забрались в него и тесно прижались друг к другу. Хорошее укрытие от дождя не спасало от холода. Притихшие дети дрожали всю ночь. Едва рассвело, они покинули временное убежище.
Пасмурное небо так низко спустилось над лесом, что тихо плывущие тучи задевали вершины высоких кедров. Окончательно сбившись с пути, ребята и не подозревали, что все дальше и дальше уходят от поселка. Шедший впереди Коля испуганно озирался по сторонам, не теряя надежды выйти из леса, то и дело вскрикивал: «Вот тропа! За этой поляной будет дорога!». Но тропа вскоре исчезла, а за поляной поднимался еще более густой незнакомый лес.
Сереже было так страшно и жаль себя, что он едва сдерживал слезы. Вова насупился и все время вспоминал добрые мамины руки: как бы она его сейчас прижала к себе! Лишь одну Надю как будто не покидало бодрое настроение. Она верила, что ее старший брат непременно найдет дорогу, ведь он все умеет. Проходя мимо цветов, она собирала их в букет, и когда он начинал увядать, бросала его и делала новый.
Давно съедены последние кусочки хлеба. Испытывая чувство голода, ребята начали пробовать побеги трав и кустарников. Большинство из них оказались жгуче-горькими или безвкусными. Проблуждав весь день, усталые и растерянные, дети опять подыскивали ночлег.
…А тем временем их родители вместе с учителями и милиционером вели безуспешные розыски. Вначале они обошли окрестности поселка, затем углубились в лес. Поздно вечером возвратилась поисковая группа, кроме учителя физкультуры. Может, он нашел детей и выведет их на дорогу? Утром он не появился; все решили, что и он заблудился. Тревога усилилась. Кто-то предложил обратиться за помощью к охотникам. И тогда Перекатов привез в Корфовскую Богатыревых. Засветло к школе собралась большая толпа желающих принять участие в поиске. Иван Тимофеевич брал с собой всех, и не потому, что рассчитывал на их помощь в самом процессе поиска. Люди помогут потом, когда найдутся дети: ведь ослабевших ребятишек, которым, возможно, понадобится и скорая помощь медиков, придется нести на руках.
Услышав тревожные приглушенные голоса, Иван Тимофеевич вышел, поздоровался. Его окружили взволнованные лица, все молча вопрошали: «Что делать? Мы готовы!» И он посвятил собравшихся в свои планы:
— На высокие сопки дети не полезут. Будем искать их в распадках и по ключам. Я буду идти в середине. Справа — Степан, слева — Матвей пойдет. Остальные между мной и ими распределитесь. Вперед нас не забегайте. Ко всему прислушивайтесь, присматривайтесь. А след какой увидите или помятую траву, кому-нибудь из нас сообщайте. Спешить не будем. Так цепочкой и пойдем.
Присутствие бывалых людей, их спокойный и уверенный тон ободрили всех. Воспрянули и расстроенные родители — затеплился лучик надежды. Сначала шли гурьбой, но, войдя в лес, развернулись цепью, как предлагал Богатырев. Пробираясь чащобами, люди громко звали детей, но лес безразлично молчал. В середине дня утомленные тщетным хождением поисковики сделали привал. Иван Тимофеевич развел маленький костер, вскипятил чай.
— Товарищ Богатырев, а медведь не мог на них напасть? — с дрожью в голосе спросила Сережина мама.
— Медведи здесь редки, — отвечал старый охотник. — Звери ребят не тронут, холода надо бояться. Прозябнут. Вишь, весна на исходе, а по ночам — хоть шубу надевай.
— Нам бы только на след их напасть, — сокрушенно проронил чей-то отец.
— То-то и беда, что следа нет, — вздохнул Богатырев. — По траве следить куда легче, да она еще не наросла. Приходится больше на слух надеяться.
После короткого привала поиск возобновился. С наступлением сумерек искавшие хотели повернуть домой, чтобы ранним утром снова отправиться на розыск. Но Иван Тимофеевич остановил их.
— Искать надо и ночью. Вы все у костра оставайтесь, огонь поддерживайте, чай горячий держите наготове. А мы втроем пойдем по разным ключам. К утру вернемся.
Каждый из Богатыревых выбрал себе долину ключа и потихоньку поднимался вверх, постоянно напряженно прислушиваясь. По ночам легкое движение воздуха, струящегося вниз по распадкам, едва заметно. Оно помогает уловить любой слабый звук притихшего леса. Густой мрак наступающей ночи поглотил фигуры охотников, удалившихся от костра. Иван Тимофеевич пошел вдоль Белого ключа. Скоро глаза его привыкли к темноте, и он медленно шагал в сторону истока ключа. Уже большое расстояние отделяло его от костра, а мерцающий огонек на увале, казалось, находился совсем недалеко.
Время от времени Богатырев останавливался, прикладывал ладони к ушам и подолгу прислушивался, стоя на одном месте. Ночную тишину нарушал хор лягушек, но вскоре он стих. «Далеко от воды они не уйдут», — думал следопыт и снова внимательно прислушивался. Его утомленное тело просило отдыха, но, преодолевая усталость, он брел дальше.
Лес поредел. До слуха охотника донеслось монотонное слабое журчание ручья. Но что это? Богатыреву послышался слабый стон. «Может, зверь? Либо ночная птица?» Томительно текли минуты. И вот до его напряженного слуха донесся невнятный, но несомненно человеческий стон. «Это они!» — пронеслась в голове радостная мысль. Он стал громко звать ребят, но никто не отзывался. Лес упорно хранил молчание. Тогда Богатырев начал медленно продвигаться в сторону, откуда, по его предположению, донесся стон. Он зорко вглядывался в каждое светлое пятно, темный контур, тихонько звал детей, кружил по одному месту, но, не находя никого, снова двигался вперед. «Может, почудилось? Нет, все же это их голоса я слышал. Пойду за людьми», — решил Иван Тимофеевич.
Вернувшись к костру, он застал всех спящими. Огонь едва теплился. Степан с Матвеем еще не возвращались. Разбудив людей, Иван Тимофеевич сообщил:
— Слышал то ли стон, то ли детский плач. Пойдемте и послушаем вместе.
Вспыхнувшая вновь надежда оживила всех. Родители готовы были бежать к истоку ключа и обшарить каждый кустик. Бесконечно долгим показался им путь к месту, где Богатырев впервые уловил тревожные звуки. И найти это место безошибочно мог только привычный зоркий глаз охотника.
Долго стояли люди, прислушиваясь к молчаливому лесу. Нетерпение нарастало, надежда уже в который раз готова была смениться отчаянием, как вдруг радостный крик идущих в стороне заставил всех вздрогнуть: «Слышим! Это они!» Хотя звук уловили не все, настолько он был слаб, Богатырев понял, что он не ошибся и дети находятся где-то поблизости.
Разведя большой костер, охотник навесил чайник. Теперь женщины должны были поддерживать яркий огонь, а мужчины — прочесывать окружающий лес. Вскоре Иван Тимофеевич набрел на детей. Лежали они на ворохе сухих прошлогодних листьев, крепко прижавшись друг к другу. Громкие голоса радости не разбудили их, и только когда Богатырев поднял на руки Надю, она открыла глаза и спокойно спросила:
— Дяденька, а как вы нас нашли?
Остальные ребята были без чувств. Их перенесли к костру, укутали теплой одеждой. Лишь к концу ночи с помощью лекарств и тепла к ним вернулось сознание. Ребят напоили сладким чаем. Слабость у них была такой сильной, что из леса их несли на руках.
