Лия Симонова - Лабиринт
— Позвони, — разрешила Елена Егоровна, — и дай, пожалуйста, мне свой номер телефона, мало ли что…
Арина скатилась с лестницы по перилам и выскочила во двор. На нее пахнуло холодом, перехватило дыхание. Арина затянула потуже шарф, прокашлялась и убедила себя в школу не возвращаться. Тревожное состояние никогда не обманывало ее. Как только оно возникало, что-то неприятное обязательно случалось.
Неясное, пасмурное сознание будущего погнало Арину в соседний двор, к бомбоубежищу, но она не рискнула нырнуть в трубу, пока светло. Кто-то мог увидеть ее, даже из окна. Да и не было уверенности, что Дикарь и Дылда я бункере. Лында пошел на работу, а Дикарь хотел поехать к отцу за деньгами. Колюня!.. Только сейчас Арина сообразила, что Колюню она не видела на уроке литературы. Где он? В бункере? Дома? Но все равно ни телефона, ни адреса Пупонина она не знала…
Идти домой у Арины не лежала душа. Быстрым шагом пошла она вдоль проспекта мимо мелькавших и ускользающих домов, отогревая дыханием озябшие руки. У табачного киоска притормозила, полезла в портфель за деньгами и вдруг почувствовала на себе острый и болезненный, как булавочный укол, взгляд. Она даже не успела перехватить его, Семушкина удалялась от нее, как обычно повиливая задом.
«Стукнула, мерзавка, Рембо! Заложила ослушников! — Прозрение всегда приходило к Арине как гром среди ясного неба. — Вот гадина! А подвал их где-то тут, поблизости… И выбираются они из него через подъезд!»
Арина зашла в подъезд, из которого, как ей показалось, вынырнула Семга. Несколько ступенек вели к подвальной двери с громоздившимся на ней увесистым амбарным замком.
Оглянувшись, нет ли кого за спиной, не спускается ли кто-то на лифте или по лестнице, Арина рискнула проверить, действительно замок защелкнут на ключ или это бутафория, как было в подвале, куда она ходила раньше.
Замочная дужка поддалась сильной Арининой руке, но за дверью раздался пронзительный оглушающий звонок. Сработала сигнализация, предупредила, что на пороге чужак!
Арина сомкнула дужку с тяжелым замковым туловищем и, перескакивая через ступеньку, вылетела на улицу. Заскочила за угол, под арку, и затаилась. С трудом восстанавливая дыхание, нахлебалась холодного воздуху. Никто не погнался за нею, не настиг ее…
В подвале ее прежних друзей никакой сигнализации не было. Закрывали дверь изнутри на засов, а для своих за широкой трубой хоронился от посторонних глаз обычный звонок, такой же как у входной двери в любую жилую квартиру. Да и замок проверять никому из взрослых не приходило в голову — висит и висит, и, значит, дверь заперта. А они на рожон не лезли, дожидались, пока подъезд опустеет, а то и через подвальное окно влезали с тыльной стороны дома, из кустов, там у них решетка была высажена и вынималась потихоньку, без лишнего шума.
Пережидая в подворотне, Арина судорожно думала о том, что из бомбоубежищ, которые повсюду располагаются под подвалами, тоже можно выйти через подъезд, надо только в бункере проверить все двери, поискать запасной выход. Мало ли что…
Озираясь по сторонам, Арина выползла на проспект и двинулась в сторону вокзала. Где-то там, у вокзала, на овощной базе подвизался грузчиком Лында…
Ветер, колючий, знобливый, наскакивал со спины, прохватывал насквозь ледяным ознобом. Арина вскочила в автобус, забилась в гущу людей, впитывая в себя чужое тепло, заряжаясь дармовой энергией. Нравилось ей иногда вот так раствориться каплей в людском потоке, нестись по проложенной кем-то трассе, с намеченными заранее остановками, среди тех, кому она безразлична, и не маяться поисками собственного пути.
У вокзала Арина спрыгнула с подножки и, осведомляясь у прохожих, где находится овощная база, шла быстрым шагом. Ей повезло. Лында у подъездных ворот разгружал машину с прихваченной морозцем капустой. Она увидела его издалека. Он был самым высоким и единственный твердо держался на ногах.
— Валик! — несмело позвала Арина.
Лында почему-то вздрогнул, резко обернулся и вперился в Арину так, словно никогда ее не видел.
Арина натянуто улыбнулась Валику, сделала знак рукой, чтобы подошел. Лында отряхнулся, потер руки о грязный, топорщащийся на морозе фартук и степенно, не свойственной ему походкой двинулся к Арине.
— Ты чо? — спросил он, не сразу закурив на ветру. — Сюда приходить не след. Тут не ля-ля, тут пахота.
— Ну, извини, — сразу же избавилась от улыбки Арина. — Я… У нас, похоже, завал…
— Эй, Валик, — заверещал за спиной у ребят пьяный голос, — познакомь с девушкой… С девушкой познакомь…
— Мотай, — сказал Валик Арине. — Если срочно, жди у пивного ларька, за углом. Освобожусь — прискачу… — И он пошел к машине вразвалочку, не оглядываясь.
Арина сникла. Вчера, купаясь в волнах дурманящей радости, она невольно приписывала свои ощущения и тому, с кем вместе бросилась в бездонную пучину. Ей казалось, что Валик без ума от неё и так будет до тех пор, пока ее желание быть вместе с ним не испарится. Сегодняшнее леденящее равнодушие Валика отрезвило ее. Для Лынды она ничто, подвернувшееся очередное развлечение. Угомонив свою плоть, он тут же забыл о ней и порывается слинять, прямо как в Сонькином анекдоте…
Но что-то неведомое заставляло все же Арину топтаться у пивного ларька, который, на ее счастье, был наглухо закупорен. Спасаясь от забирающего в тиски холода, Арина похлопывала себя по бокам, приплясывала и ругала на чем свет стоит и Лынду, и всех его дружков, и Чуму, и Семгу, и Чижиху, а заодно и себя, доверчивую дуру.
— Эй! — крикнул ей Лында, возникнув совсем не с той стороны, откуда она ждала его.
Арина подбежала к нему, посиневшая, скрюченная, постукивая зубами. Лында поймал ее раскрытыми для объятий руками, потискал недолго, чтобы согрелась, предложил:
— Метнемся в кофуху, глотнем кофейку или бульончику?..
— Угу, — кивнула Арина, борясь с постукивающими зубами.
Прижимаясь к Валику боком, Арина, как губка, тянула в себя его тепло и постепенно успокаивалась. Теперь Валик ничем не отличался от себя вчерашнего, которого она любила.
В шумном и тесном кафе, где они сидели друг против друга, постепенно рассеялись остатки неловкости. Согревая лицо и руки над паром от бульона, котлет и кофе, Арина выложила Лынде все, что знала сама о ночном перезвоне, о дрянном слушке, пущенном Семгой по школе, о слабеньком Сонечкином хребте, который переломить для Семги — раз плюнуть, и о том, что Семга уже таскалась к Рембо фискалить и может науськать классную или завуча, чтобы заставили Сонькину мать обратиться в милицию…
Лында слушал ее не перебивая и никак не проявлял своего отношения к тому, о чем она с такой страстью рассказывала. В какой-то момент Арине почудилось, что он механически двигает руками и челюстями, не ощущая вкуса того, что ест, и не придавая значения ее переживаниям. Она собралась было потормошить его, потянулась к нему рукой, но Валик тут же очнулся, вскинул на нее ничего не выражающие глаза и недоуменно осведомился:
— Ну и чо?
Арина, надеявшаяся на бурную реакцию или на участие, смешалась, спросила, заглядывая Лынде в лицо:
— Что будем делать-то?
— А ничо, — спокойно и легко открестился от всех проблем Лында. — Нас чо, кто за ноги держал? Пусть шуршат. А с Рембо мы разбодались…
— Милиция же может нагрянуть, застать врасплох? — Арина старалась напугать Лынду своими страхами.
— Милиция? — загадочно-снисходительно улыбнулся Лында. — Нагрянет в бомбу? Через трубу? Да их туда калачом не заманишь. Это ж лабиринт, потемки. Нужны им приключения на свою голову!..
— Туда ж и через подъезд можно войти, — настаивала на своем Арина. — Вы пробовали открывать двери? Без запасного выхода нельзя. Мало ли что?..
— Во, и милиция тоже прикидывает: мало ли что? Они ж знают, с кем дело имеют. Услышим мы шум, уйдем по отсекам подальше, их за собой заманим и долбанем, как Кутузов Наполеона. А у них, как учил Дзержинский, горячее сердце, но ум холодный. Ясненько? Вот так. Ну а к дверям мы не лезли, потому как они, похоже, заточены, раз красной краской ручки помазаны…
— Чушь, — уверенно возразила Арина. — В нашей бомбе точно такие же двери были и ручки такой же краской испачканы. Ни фига они не заточены. В эти бомбы сто лет никто не заглядывал. Ну, наденьте перчатки резиновые на всякий случай.
— Ну, наденем, как прикажете, — посмеялся Лында. — А ты, как блоха, не скачи. Пощекочешь кого-нибудь ненароком, а у него, глядишь, нервишки шалят. Возьмет да и прихлопнет тебя. Топай домой, уроки учи или еще что делай, а вечером столкнемся, как договаривались. А эту Чуму не тягай за собой больше. Кому она нужна-то? Дикарю Чижиха нужна. Это он так с Чумой этой, от скуки. А Колюня если упадет на нее, пусть сам ее и волочёт, и за нее расхлёбывается. Мы его предупредим… — Лында подмигнул Арине и сунул в руки портфель, брошенный у ножки стула.
