Луиза Олкотт - Юность Розы
— Доброта и великодушие! — пробормотал Чарли, прижав руку любимой к своей пылающей щеке. Затем, глядя в девичье лицо, он продолжал с таким смирением, что горячие слезы выступили у нее на глазах: — Я старался избежать соблазна, старался сказать «нет», но я так бесхарактерен, что не смог. Вы должны презирать меня. Но только не прогоняйте совсем. Если я останусь жив, то непременно исправлюсь. Я уеду к отцу и начну новую жизнь.
Роза изо всех сил старалась скрыть навернувшиеся слезы, но они выкатились — так много надежды звучало в его голосе, когда надеяться было уже не на что. Эти слезы и безмолвная грусть на лице кузины сообщили ему то, о чем она молчала. Он как-то сразу изменился в лице, крепко сжав руку Розы, и проговорил резким шепотом:
— Я в самом деле умру?
Вместо ответа она опустилась перед ним на колени и обняла, словно пытаясь на какое-то время отдалить смерть. Раненый сразу поверил ей и затих, так что Роза, взглянув на него, испугалась, сама не зная чего.
Чарли твердо перенес это известие, потому что мог мужественно встретить любую внешнюю опасность лицом к лицу. Ему не удавалось бороться лишь со своим внутренним врагом, он не научился побеждать самого себя. Взгляд юноши стал неподвижным, как будто он заглядывал в неведомый мир, прежде чем отправиться туда. Он сжал губы, не издав ни единой жалобы, и доказал тем самым, что если не умел жить, то сумеет умереть. Роза с горечью подумала в эту минуту, что если бы он с ранних лет научился владеть собой, из него получился бы очень хороший человек. Первые же слова, которые он произнес с тяжелым вздохом, показали, что он сознавал свои недостатки:
— Может быть, так лучше: умереть до того, как я причиню вам еще больше горя, а себя опозорю… Мне хотелось бы пожить еще немного, чтоб искупить прошлое. Оно мне кажется теперь таким неприглядным… Но если этого не случится, то не огорчайтесь, Роза. Это будет небольшая потеря, да и поздно думать об этом.
— О, не говорите так! Никто вас не заменит. Мы так любим вас! Вы должны верить, что мы с чистым сердцем прощаем вас, и надеемся, что вы простите нас, — воскликнула Роза, испуганная бледностью на лице Чарли, когда он говорил эти горькие слова.
— «И остави нам долги наши!» Должен признаться, Роза, я совсем не готов… Это так неожиданно… Что же мне делать? — шептал он, цепляясь за девушку, как будто любовь к ней была его единственным спасением.
— Дядя вам скажет. Я же могу только молиться за вас, — девушка хотела позвать кого-нибудь, потому что помощь действительно сейчас была необходима.
— Нет, нет, постойте! Останьтесь здесь, дорогая. Вот тут лежит старый дедушкин молитвенник, прочтите оттуда что-нибудь. Ваш голос принесет мне больше пользы, чем священник.
Она взяла книгу, доставшуюся Чарли в наследство от деда вместе с именем, открыла напутственные молитвы и стала читать. Ее прерывающемуся голосу вторил голос умирающего, словно эхо произнося за ней слова укора и утешения. Остановившись на минуту, Роза увидела, что Принц ужасно бледен, и спросила тихонько:
— Может быть, позвать дядю?
— Как хотите; но прежде… Только не смейтесь надо мной, дорогая моя… Верните мне мое маленькое агатовое сердечко. Они сняли его с меня, когда привезли. Верните его. Наденьте его мне на шею и никому не позволяйте снимать. Пусть оно навсегда останется со мной.
В нем все еще говорила любовь, не гаснущая вместе с жизнью, любовь, которую он так просто высказывал этой просьбой. Роза нашла и надела на него детскую безделушку на полинявшей ленточке, и он сжал камень слабеющими пальцами.
— Что еще мне сделать для вас? — глотая соленый комок в горле, едва слышно спросила она, и ответом был взгляд, моливший о невозможном.
Она нежно поцеловала Принца в губы и в лоб и направилась к двери, так и не сумев сказать: «Прощайте!». Когда она обернулась к нему в последний раз, Чарли вдруг собрал все силы и попытался весело помахать любимой на прощанье. Тень прежней улыбки пробежала по его губам, когда он произнес:
— До завтра, Роза!
Увы, Чарли! Завтра никогда для него не наступило. Когда Роза увидела его еще раз, он лежал с умиротворенным и благородным выражением лица, упокоившись навеки. Страдания, искушения, сомнения, надежды, любовь — ничто более не тревожило его сердца. Чарли и в самом деле отправился к Отцу, чтобы начать новую жизнь.
Глава XVI
Добрые дела
Отплытие парохода задержалось. Когда же он наконец отбыл в Калькутту, на палубе стояла миссис Клара. После смерти Чарли ей стало безразлично, как жить дальше. Все было готово к отъезду, родные решили, что ей лучше поехать и самой утешить мужа. В дальний путь тетю Клару провожали близкие и друзья. Итак, она отбыла с тяжелым сердцем, но не в полном отчаянии: ей очень шел траур, кроме того, она с гордостью думала, как удивится Стефан, увидев ее нисколько не постаревшей.
В пустом доме поселилось безмолвие, которое больше не нарушалось звуками человеческих голосов. От веселой прошлой жизни остались лишь картины Чарли, многообещающие, но неоконченные, как и жизнь их творца. Смерть жизнелюбивого Принца глубоко опечалила многих, но нас интересует только то, как она подействовала на Розу, ведь именно она героиня нашей повести.
Когда прошло первое потрясение от неожиданной потери, девушка с удивлением стала замечать, как выветриваются из памяти нелицеприятные обстоятельства его короткой жизни и печальной кончины, изглаживаются воспоминания о его недостатках и дурных поступках. Идеальный образ прекрасного, мужественного Принца, которого она любила, стал вытеснять настоящего человека — своенравного, ветреного, который любил ее.
В этой странной метаморфозе она находила утешение. Ни одно горькое воспоминание о потерянной любви не омрачало памяти, потому что все нежные чувства, бродившие в ее сердце, умерли вместе с Чарли и покоились в его холодной могиле. Когда с души спало тяжкое бремя ответственности за будущее кузена, Роза, терзаемая угрызениями совести, призналась самой себе, что может жить и без Чарли. Сердце Розы еще не проснулось, она не познала любви, поэтому невинно радовалась, что вновь обрела свободу.
Вот каким было ее душевное состояние. Розе немного досаждало, что окружающие видели в ней глубоко скорбящую невесту, утратившую жениха. Конечно, она не могла каждому объяснять свои ощущения и вскоре перестала обращать внимание на сочувственные взгляды. Все свои силы она направила на добрые дела, благо что вокруг множество людей нуждались в помощи. Ее мечта о благотворительности, которая откладывалась по разным причинам, наконец начала обретать реальные черты.
Путь от блестящих проектов до их воплощения оказался длинным и тернистым. Розе приходилось иметь дело с людьми, а не с неодушевленными предметами, поэтому постоянно появлялись неожиданные препятствия. Два вновь отделанных дома, отданных ею под «Приют для бедных благородных женщин» (название придумали братья Розы), процветали. Удобные комнаты заселились пожилыми порядочными женщинами, каждая из них обрела здесь более сносную жизнь и занималась своим делом, окруженная теплом и комфортом.
Однако вскоре оказалось, что старушки требуют от попечительницы больше забот, чем она предполагала. Буффом, агент Розы, беспрестанно сообщал ей все новые жалобы и требования. Много хлопот было с хозяйством: водяные трубы замерзали и лопались, канавы для стока нечистот засорялись, двор убирался недостаточно чисто, ко всему прочему плату постоялицы вносили не в срок. Хуже всего было то, что никто не пытался помочь Розе, зато многие посмеивались: «А мы вам говорили!» Такое замечание может обескуражить и более опытных людей.
Розу, как всегда, поддерживал дядя Алек, облегчая заботы девушки добрыми советами. В один прекрасный день он поехал в «Приют» и произвел сильное впечатление на обитательниц, пригрозив, что если они не будут вовремя вносить плату, их просто выгонят.
— Я знала, что мне предстоят хлопоты, но, по крайней мере, надеялась на благодарность, — пожаловалась Роза, получив в очередной раз пачку жалоб и узнав от Буффома о неаккуратности платежей.
— Если ты совершаешь доброе дело, чтобы получить благодарность, то никогда не достигнешь цели. Мотивом твоих забот должна стать любовь к ближнему и желание помочь, вот тогда тебя ждет успех. Сколько бы они ни жаловались, каждая из этих женщин осознает, какими выгодами пользуется, и высоко ценит их, — сказал доктор Алек, когда они однажды возвращались домой после одной из таких неприятных поездок.
— Все-таки они могли хотя бы сказать мне спасибо. Вы правы, дядя, я действительно больше думала о благодарности, чем о помощи ближнему. Но теперь буду привыкать обходиться без нее, — ответила Роза, обиженная и изрядно охладевшая к своему начинанию.
— Видишь ли, девочка моя, одолжения часто разъединяют людей, а не сближают. На моих глазах друзья расходились оттого, что один был слишком обязан другому. Не знаю, почему это так, но, мне кажется, одинаково трудно и оказывать милости, и принимать их. Как только ты научишься делать добро ради самого добра, эта сложность исчезнет.
