М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга первая
Компаньоны в ответ вежливо промычали. Они соображали, что бы такое сказать, чтобы старикашка отвязался. Коуэн тоже некоторое время шел молча и громко искал в дупле зуба. Дюк страдальчески сморщил брови. Джейк вообще смотрел в другую сторону. Все трое подошли к бочкам, вылили воду и направились назад.
- Мне на минутку, — сказал Дюк коротко и сиганул в ближайшие кусты.
Почти сразу к нему присоединился компаньон. Но не успели искатели приключений сказать друг другу хоть что-нибудь, Коуэн составил им компанию и приступил к деликатному делу.
- Эх, погодка-то, погодка, а? — крякнул он, глядя, как темнеет лохматый ствол ближайшей пальмы. — Как есть рай!
Двенадцать раз искатели приключений возвращались с ведрами к бочкам. Коуэн все не отставал. Особенно длинной была история про замурованного между шпангоутами бедолагу рабочего-клепальщика с «Грейт-Истерна» — самого большого пассажирского судна в мире с самой дурной репутацией:
— … а когда посудину все-таки разломали, внутри нашли скелет, — в любое другое время эта история вызвала бы у двоих джентльменов самый живой интерес. — Весь в лохмотьях, волосы повылезли, а в руках — что бы вы думали? — ржавый молоток! Говорят, все тридцать лет пассажиры жаловались на стук где-то под палубой!
И как один кок в португальском кабачке клялся и божился, что лично видел морского змея:
- … и вот чует наш Тим вроде недоброе, будто в спину кто смотрит. Поворачивается, — а ночью волны в тех местах светятся, светятся, говорю вам, дьявольским светом! Ну и вот, значит, посреди этого нечистого света из воды появлятся этакая змеиная голова на длинной шее, футов на двенадцать над водой. Сама тварь вроде черная, а грива у нее огненно-рыжая, лохматая, наподобие как стволы вон у тех пальм. И глаза черные, блестящие, большие, как блюдца! И этими самыми глазами смотрит тварь прямо Тиму в душу. Тот так и оцепенел. Ни рукой, говорил, пошевелить не мог, ни ногой. А тварь все плывет впереди судна, да все оглядывается, только глаза зеленым мерцают, а из пасти вода так и льется!
- А потом что? — все-таки спросил Джейк.
- Потом? — Коуэн снова оттопырил языком щеку, издав невежливый звук. — Потом вроде как ничего, нырнула обратно в море, только след по воде светится. Долго еще тот след видно было. Ребята говорили, будто сам дьявол являлся Тиму той ночью. Может, оно и так. Бедняга и до следующего лета не дожил с тех пор, как рассказал эту историю.
В общем, вместо побега получалось безобразие. Компаньоны попробовали свернуть на другую дорогу — как бы не так. Еще дважды отходили «на минутку». убегали с ведрами, пока ирландец набирал свои. Коуэн прицепился как репей к шерстяным брюкам. День клонился к вечеру, а он все вспоминал, какие роскошные соревнования устраивали «ребята с «Энни-Лори» в смысле кто кого перепьет. Уже грузили в вельботы бочки — Коуэн все не унимался:
— … а под ногами у меня мешался котенок, маленький такой засранец. Я его за шкирку — и швырк в окно! Жена первого помощника: «Чудовище! Как вы могли!» А я ей: «Он меня не любил!» Дамочка: «Как вы можете это знать!» А я: «У него по глазам видно!»
Компаньонам казалось, что по их глазам тоже, скорее всего, уже очень хорошо видна вся глубина чувств к старому пьянице. Но тот и не думал обращать на это внимание.
- Выкинули меня на улицу, — продолжал он свой бесконечный рассказ. — Гляжу я — фонарь. Приспичило мне в тот момент по малой нужде, подошел я к нему, и только мне облегчение настало, как оказалось, оказалось, дружочки, что никакой это не фонарь, а самый что ни на есть наш капитан!
Старый ирландец расхохотался, хлопая себя по ляжкам. Двое джентльменов собрались было отлучиться под первым попавшимся предлогом и дать, наконец, деру, но было поздно.
- По шлюпкам! — зычно рявкнул Хэннен.
И пока Коуэн вспоминал, как ему выбили четыре зуба и переломали все кости, искатели приключений в тоске смотрели на заходящее солнце гостеприимного берега. Который, увы, леди и джентльмены, все отдалялся и отдалялся. Вельботы пристали к «Матильде». Загремели якорные цепи. Закатное небо пламенело. Кроваво-красные, апельсиново-оранже-вые и ослепительно золотые облака отражались в спокойной поверхности моря. Зелень берега осталась позади. Небо заволокло тучами, океан почернел и тяжко вздыхал, швыряясь брызгами. И только на горизонте еле-еле светлел кусочек неба.
Но длилось это недолго. Сгустились сумерки, и судно в полной темноте продолжало свой путь.
Глава восемнадцатая, в которой двое джентльменов любуются пейзажем и философствуют
Китобой приближался к Фолклендским островам. Стоял штиль. Серо-голубая вода за бортом, серо-голубое неподвижное небо — если бы не скрип мачт, могло бы показаться, что барк стоит неподвижно. К вечеру стали попадаться островки льда. А к обеду следующего дня вдали показался берег одного из островов, серый, рыжий и зеленый. Море вокруг казалось лиловым.
Когда судно проходило вдоль острова, оказалось, что серый — камни, рыжий — лишайник, покрывающий береговые валуны, а зеленый — высокая трава, пригибающаяся от ветра. В небе носились здоровенные чайки, какие-то еще птицы.
- Альбатросы, — вдруг тихо сказал Джейк.
От этой величественной тишины, нарушаемой лишь птичьим криком и шумом океана, приумолкли даже матросы, покуривая свои глиняные трубки.
- Где, где? — компаньон закрутил головой.
И точно, подножье скал сплошь покрывали здоровенные кипенно белые птицы с черными крыльями. Звук, который издавали их желтые клювы, напоминал летнее потрескивание кузнечиков в траве.
Вдруг раздался вздох, словно предавался меланхолии великан, и фырканье. Совсем близко от борта мелькнул мокрый бок, и компаньоны увидели фонтан. Над водой показался изогнутый, словно лук, хвост животного. Хвост выгибался туда и сюда, хлестал по воде, застывая время от времени, словно в задумчивости, и с брызгами скрывался. С мощным всплеском мелькала в волнах исполинская спина. Искатели приключений посмотрели друг на друга: обнаруживший добычу получал пять долларов вознаграждения. Переглянулись — и молча уставились в волны. Темное тело повернулось, мелькнув белоснежным горлом, и скрылось в пучине.
- Фонтан прямо по курсу! — раздалось с марсов.
М.Р. Маллоу повернулся лицом к палубе и задрал голову. Налетевший норд-вест немедленно попробовал схватить его за волосы и унести в море. Юноша уцепился обеими руками за борт, чувствуя, как с головы до пят покрывается мурашками. Худенькое пальтецо, которое он прикупил в счет жалованья, согревало неважно. Джейк вздохнул.
- Похоже, компаньон, спать тебе сегодня не придется, — задумчиво проговорил Дюк.
Компаньон, не глядя на него, в очередной раз завязал-развязал какой-то хитрый узел.
- Не придется, — отозвался он.
- Не раскисайте, сэр, — уксусным голосом подбодрил М.Р. — Научите меня лучше вот этак завязывать веревочку.
Вскоре после того, как вельботы ушли преследовать добычу, в холоде волн, неторопливо и плавно, словно нож в масле, появилось несколько черных-белых острых плавников, промелькнули мокрые спины. Посреди шума океана раздавались утробные вздохи, стоны и фырканье.
- Сборище, — довольно ухмыльнулся Хэннен (сборищем называлось стадо китов). — Штук десять, не меньше. Ну, ребятки, похоже, нам и карты в руки.
Охота длилась неделю. Работали не переставая. Кровь сплошным потоком лилась по палубным доскам. Китовые ребра отрубали от хребта, укладывали на специальную скамью. Усевшись в ряд, матросы круглыми железными скребками очищали кости от остатков мяса. Когда в черной воде плавали льдины, а верхушки занесенных снегом черных скал окутывали тучи. В ясный день, когда ветер быстро гнал кудряшки облаков по бирюзовому небу, а посреди фиолетовой шири океанских вод белели снега. На закате, когда в туманном воздухе сквозь белые, серые, розовые облака пылало солнце, отбрасывая на спокойные волны золотую дорожку. Ночью, когда небо заволакивало тучами и сквозь них лился солнечный свет, медью отражаясь на поверхности океана и сливаясь с водой так, что граница между ними становилась совсем незаметной.
Нарубленные куски китовой туши сбрасывали в приготовленный котел, стоявший посреди палубы на печи-салотопке, и судно до самых трюмов заволакивала тяжелая вонь вытапливаемого жира. Компаньоны почти не виделись, почти не думали и совсем не видели снов. М.Р. окончательно перестал обращать внимание на издевательства кока, а «святой троице» стало не до Джейка.
Примадонна из театра придворного, —
написал Дюк компаньону как-то в январе, -
Мух назойливых крыла отборно.
Так бедняжка страдала,
Но потом замолчала:
Недосуг, когда чистишь уборную.
На что получил ответ:
