Юлия Кузнецова - Самые прекрасные истории о любви для девочек
В понедельник Катя уже никакого звонка не ждала. Ясно же, что Шмаевскому нет никакого дела до какой-то там избитой до синяков Прокофьевой, когда рядом с ним практически Татьяна Ларина, хотя и с короткой современной стрижкой перьями. И до родителей ему нет дела. Он явно пустил их отношения на самотек, что, в общем-то, понятно. Когда человек счастлив, его ничего не волнует, кроме предмета своей любви.
Катя уселась в кресло, решив еще раз перечитать письмо Татьяны. Что же в нем такого, что все парни с ума сходят! Скользнув глазами по странице, она сразу выхватила взглядом следующие строки:
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Я жду тебя…
Книга выпала из рук Кати. Надо же! Оказывается, в этом письме каждая девушка может найти себя! Откуда про нее, несчастную, всеми брошенную Екатерину Прокофьеву, которая будет жить в двадцать первом столетии, знал Пушкин? Она, как и написано в книге, совершенно одна, изнемогает и гибнет! Она совершенно запуталась: где жизнь, где роман, где правда, где ложь? У Ивана Сергеевича Шмаевского красивые глаза. Наверное, в них и влюбилась ее мама. У Руслана они точь-в-точь такие же! И губы у него нежные и теплые! Катя отдала бы все на свете, чтобы Руслан еще раз хотя бы просто взял ее за руку, как тогда в классе… И хорошо бы при всех. И, конечно же, на виду у Таньки Бетаевой.
Во вторник Катя с утра собралась в школу. Вечером воскресенья к ним приходила мамина подруга тетя Надя с чудодейственными, как она говорила, мазями. На ночь Катино лицо намазали этими мазями, замотали бинтами, и она стала похожа на мумию какого-нибудь Аменхотепа. Несмотря на все эти ухищрения, к утру синяки все равно никуда не исчезли с ее лица, но зато опять поменяли цвет: с зеленовато-радужного на желто-коричневый. Их, конечно, лучше не стоило предъявлять одноклассникам, но усидеть дома Катя уже не могла. Она должна была видеть Руслана. Хотя бы только для того, чтобы поговорить о родителях. Пусть он больше никогда не возьмет ее за руку, но она наконец вдоволь насмотрится в его шоколадные глаза.
Катино появление в классе произвело настоящий фурор. Общее мнение, как всегда, высказал Мишка Ушаков:
– Ну, Катерина, ты прямо как с мафиозной разборки! Классные синячары!!! Клянусь, у меня за всю мою многотрудную жизнь таких не было. Это кто ж тебе так наподдавал? Ты скажи! Мы разберемся!
– Отстань, я упала, – нервно отмахнулась от него Катя. Она стояла посреди кабинета, и ее занимал куда более важный вопрос: куда ей теперь садиться. Последний раз она сидела рядом со Шмаевским за последней партой. Сейчас его в классе еще не было. Но если бы и был, вряд ли предложил бы ей место рядом с собой. Вон как Бэт враждебно на нее смотрит! И вертится возле его последней парты. Похоже, она костьми ляжет, но Катю туда не допустит.
– Ну ты мне-то не заливай! Она, видите ли, упала! – не отставал Ушаков. – Уж я навидался синяков! Я даже знаю этот удар под челюсть! На себе испробовал! Зубами так и впиваешься в собственные губы! Так что ты, Катька, не стесняйся! Назови фамилию этого подлеца или… – Он не закончил и со значением посмотрел на Бетаеву, которая под его взглядом лишь презрительно фыркнула. – В общем, мы сможем за тебя отомстить, Катерина!
Катя уже окончательно решила, что ей лучше всего немедленно уйти домой, но именно в этот момент, то есть как всегда вовремя, в кабинет вошел Шмаевский. При виде его класс дружно ахнул. Под правым глазом Руслана тоже переливался разными цветами довольно крупный синяк.
– Ой, не могу! – расхохоталась Ира Ракитина. – Зря ты, Мишка, так зверски на Таньку поглядывал! Она невинна, как дитя. Похоже, эти двое друг с другом подрались! В пятницу, как голубки, за одну парту уселись, а за выходные, значит, любовь полностью испарилась! Как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал!
Кое-кто услужливо подхихикнул в угоду самой красивой девочке класса, но очень скоро опять установилась полная тишина. Шмаевский, даже не взглянув в сторону Ракитиной, обратился к Кате:
– Ну-ка пойдем, поговорить надо, – и пошел к выходу из класса.
Катя, разумеется, отправилась за ним. Уже вовсю заливался звонок на первый урок, но Руслана это не остановило. Он еще быстрее пошел к лестнице на последний этаж. Катя поняла, что он ведет ее в ответвление одного из коридоров, где стоит огромная кадка с неимоверно разросшимся розовым кустом. За живой стеной его густых ветвей вполне можно было поговорить без посторонних глаз.
– Кать, он получил свое! – сразу сказал Руслан.
– Кто? – на всякий случай решила уточнить она.
– Та самая сволочь, что с тобой… что тебе… В общем, отец мне рассказал, что с тобой в субботу случилось. Я сразу понял, кто это. Этот парень давно возле нашей подворотни с малышни деньги трясет. Мы с ребятами его уже как-то били. Ну… пришлось еще раз.
– Таких гадов надо не бить, а в милицию сдавать, – сказала Катя, хотя на самом деле ей очень понравилось, что Шмаевский с ним из-за нее дрался.
– Конечно, надо. Если бы ты тогда согласилась поехать с отцом в травматологический пункт и зафиксировать побои, то его можно было бы и привлечь. А так… Он может на мой синяк показать… вроде, как это я тебя… Попробуй докажи обратное!
– Я ничего не собираюсь доказывать… только теперь страшно на улицу выходить…
– Не бойся. Он тебя больше не тронет, – уверенно сказал Руслан и будто в качестве доказательства своей правоты дотронулся до собственного синяка.
– И ты ему веришь? – засомневалась Катя.
– К тебе он не прикоснется и пальцем. Это точно. Про других, конечно, не могу сказать… Но отец просил тебе передать, что в милицию все равно заявит. Нельзя позволить этому отморозку продолжать учинять разбои.
– Ну что ж… спасибо, – выдохнула Катя. – Можно идти на урок?
– Да какой там урок… Я целых три дня тебя не видел…
– И что? – насторожилась она.
– Ну… можно сказать, что соскучился…
– В каком смысле?
– Да в обыкновенном! Кать, ты чего смотришь на меня так, будто я в чем-то виноват перед тобой?!
– Ты не звонил…
– Да я два дня этого гада искал! А он только вчера к вечеру на охоту вышел!
– А скажи, Руслан, зачем ты так старался? – с вызовом спросила Катя.
– Как зачем? – удивился Шмаевский. – Я же сказал, что нельзя позволить, чтобы…
– Это я поняла, – перебила его она. – Ты только для того, чтобы очистить наш двор от мрази, да?
– Ну, конечно, не только… Ты же знаешь, я говорил… Ты мне нравишься… здорово нравишься… Я как только представил, что этот гад к тебе прикасался, так… – И он попытался дотронуться рукой до лица Кати.
Она отскочила от него и вжалась в стену.
– Кать, ты чего? – удивился Руслан.
– Зачем ты мне врешь? Что ты меня все время жалеешь! Мне не нужна твоя жалость!
– Ничего не понимаю, – помотал головой Шмаевский.
– Что же тут непонятного? Тебе просто жаль меня, разнесчастную, а на самом деле ты… – Уставившись в красивые карие глаза, Катя одним духом выпалила: —…в Татьяну Ларину влюблен!
– Что за ерунда?
– Это не ерунда, а Танька Бетаева! Это же ей ты в День влюбленных на всех уроках записки писал! Еще от меня зачем-то загораживался! Будто я стала бы подглядывать!
– С какой это стати я буду писать Бетаевой?
– Слушай, Руслан, будь со мной честен! – от возмущения Катин голос сорвался, и она даже закашлялась. – Танька мне твои записки показывала! Сам знаешь, что не узнать твой почерк невозможно! Одни буквы «м» чего стоят! Настоящие червяки!
– Я не писал ей! Клянусь!
– Поберег бы свои клятвы для другого дела! Я же говорю, что я видела своими глазами все твои любовные послания!
Руслан какое-то время постоял перед Катей молча, будто соображая, а потом схватил ее за руку и сказал:
– А ну пошли на третий этаж. У «ашников» сейчас, кажется, математика!
Катя вырвала свою руку, но за Шмаевским все-таки пошла.
На третьем этаже Руслан постучал в кабинет математики, потом приоткрыл дверь, сунул голову в образовавшуюся щель и обратился к учительнице:
– Зинаида Михайловна, можно Лену Ватникову на пять минут? Извините, конечно…
Зинаида Михайловна вышла в коридор и спросила:
– Это еще что за новости?
– Ну, пожалуйста! – Шмаевский для убедительности прижал руку к груди. – Вопрос жизни и смерти!
– Да ну? – улыбнулась учительница. – Прямо до перемены никак не подож… – Она осеклась, когда увидела радужный синяк на лице Шмаевского, а потом прижавшуюся к стене Катю аж с несколькими абсолютно не девичьими отвратительно-коричневыми украшениями. – Ну хорошо… – Она вошла в класс и строгим голосом сказала: – Лена Ватникова, выйди, пожалуйста, в коридор. Тут к тебе пришли…
Через пару минут в коридор выскочила Лена с искрящимися любопытством глазами. Увидев Катю, она ахнула:
– Катька, кто тебя так? Ой, и тебе досталось, Шмаевский!
