Светлана Ольшевская - Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы
Теперь я уже на ребят не грешила. Таинственный обитатель черной комнаты решил снова мне помочь?!
Одевшись, я спустилась вниз, сделала себе чаю с бутербродами и взялась за книгу. Она была толстой, не слишком потрепанной, странички по краям пожелтели, а внутри были идеально белыми. И это были не привычные сказки Афанасьева, а сборник в обработке некоего Хрисантова, и датировался он ни много ни мало тысяча девятьсот двадцать девятым годом.
Я листала страничку за страничкой, внимательно вглядываясь, нет ли где чего-нибудь подчеркнутого, приписанного или вложенного. На это ушло часа два, но ничего не нашлось. В одном месте, правда, был чуть надорван край страницы, в итоге я перечитала дважды весь лист, но знакомая с детства сказка о лисе и медведе никак мне не помогла.
А тем временем нужно было собираться. Алевтина говорила, что никакие вещи мне там особо не пригодятся. Я тем не менее рассовала по многочисленным карманам своих брюк фонарик, спички, освященную соль и складной нож.
Затем я переложила из большой дорожной сумки в предоставленный Лилькой рюкзачок смену белья, легкие тапочки и кое-какие мелочи, ведь еще предстояло ехать в поезде. А с рюкзачком удобнее, чем с сумкой. Немного подумав, я положила туда бутылку воды без газа, пару бутербродов и печенье.
Интересно, холодно там или нет, может, что-то потеплее взять? Поэтому я приготовила куртку-ветровку – самое теплое из имеющегося, и свои старые верные кроссовки, зная, что в любом походе главное – удобная обувь.
Управившись со сборами, я вернулась к книге. Снова пролистала, заглядывала под корешок и даже просматривала страницы на свет. Тщетно. Но неспроста же мне ее дали! До сих пор подсказки нашего тайного соседа были бесценны…
И тогда я углубилась в чтение. Признаюсь, сказки я в детстве обожала и перечитала их уйму, но здесь встречались и совершенно незнакомые. Под ними часто имелись сноски с пояснениями, в какой области и губернии была записана та или иная сказка, или же пояснялось, что в сказке описан такой-то старый обычай или праздник, растолковывались многие старинные слова и понятия. Автор не скупился на эти сноски, желая донести до читателя как можно больше информации о русской старине. Я все читала внимательно, нашла немало любопытных фактов. Поневоле заинтересовавшись, я даже отвлеклась немного от своих испуганно-тревожных мыслей.
За этой книгой и прошел день. Мои друзья удивлялись, зная, что мне сегодня уезжать, но не отвлекали, решив, что раз я читаю сказки, значит, у меня есть на то причина. В этот день они никуда не пошли, были дома, но ходили тихо, стараясь не мешать мне. Только Лилька часа в три принесла и поставила передо мной обед и на цыпочках молча ушла.
Спасибо вам, ребята… Тяжело мне сейчас, но неизмеримо тяжелее было бы, не будь рядом вас, вашей отзывчивости и понимания. Снова мы с вами – единое целое, как в старые, не очень добрые времена.
Но ничего интересующего меня я так в книге и не нашла. И дочитать ее не успела – оставалось еще около трети, а пора было идти. Тогда я бросила ее в сумку – почитаю в поезде.
Ребята проводили меня до дамбы, и дальше я пошла одна. Пару раз оглянулась – они стояли у парапета и смотрели мне вслед.
– Все нормально будет, Ника! – крикнул Егор, и все замахали руками.
Лилька вытирала слезы.
Алевтина встретила меня и торопливо провела в дом. Она уже была одета в дорогу, а на стуле стояла небольшая спортивная сумка.
Войдя в гостиную, она посмотрела на часы:
– Опаздываешь! Нам еще надо на поезд успеть, а времени в обрез.
– Тогда пойдемте, я готова!
– Постой-ка. Твой кулон у тебя с собой? И мобильник?
– И то и другое у меня всегда при себе.
– И то и другое тебе придется оставить здесь, – строго сказала Алевтина. – В нашем мире сторожевой знак тебя хранит, а в нижнем – только станет помехой. Что до мобильника – туда тебе уж точно никто не дозвонится.
Я выложила мобильник, взялась за кулон, но задумалась. Смутное подозрение мелькнуло у меня в голове – мелькнуло и исчезло. Я привыкла хранить сторожевой знак как зеницу ока, ведь он берег не только меня, но и помогал удерживать нежитей из деревни Холмище в их границах. Кроме того…
– Я не могу отдать сторожевой знак, – покачала я головой. – Его нельзя ни дарить, ни давать надевать никому другому, иначе он потеряет силу! А от него зависит многое.
– Я прекрасно знаю, что такое сторожевой знак и что он передается новому хозяину только после смерти старого. Но я не собираюсь его присваивать и уж точно не стану надевать. Ты всего лишь оставишь его у меня на хранение. И пока будет надежда, что ты жива, – сказала она буднично, – то, клянусь, никто к нему не притронется.
Страх, отступивший было, снова заполнил мою душу. Но я сумела взять себя в руки и ответила таким же будничным тоном:
– Ну а если вы убедитесь, что я уже не вернусь, то отвезите его в монастырь неподалеку от деревни Холмище и передайте настоятельнице, матушке Евдокии. Сейчас я объясню, где он находится…
– Не надо. Я знаю и этот монастырь, и Евдокию. Мы с ней подруги, – она чуть заметно улыбнулась. – А ты молодец.
И тогда я решилась отдать ей кулон. Она положила его вместе с мобильником в ящик трюмо, который заперла на ключик.
– Этот ключ я отдаю тебе. Когда вернешься, откроешь сама и заберешь все в целости и сохранности.
Спустя час мы с Алевтиной уже ехали в поезде. Это была не электричка, как я ожидала, а поезд дальнего следования, идущий до какого-то малознакомого мне города. Алевтина, как выяснилось, приобрела билеты сама и заранее.
В купе, кроме нас, никого не было. Войдя, Алевтина первым делом сунула билеты в боковой карман своей сумочки и сказала:
– Если устала, можешь разбирать постель и спать до утра. Ехать нам долго придется.
Спать мне пока не хотелось, но, коль скоро дорога предстояла долгая, я переобулась, сменив кроссовки на тапочки. После чего вынула книгу и залезла с ногами на полку.
– Что это ты читаешь? Сказки? – удивилась Алевтина. – В таком-то возрасте?
Ответила я не сразу, раздумывая – может быть, все же рассказать ей о странных вещах, творящихся в моем доме. Но – ужасно не хотелось этого делать. Почему – сама понять не могла. В конце концов нежелание победило, и я ответила равнодушно:
– Да, сказки. Люблю, знаете ли, окунуться в мир старины. А кто его опишет лучше, чем народные сказки, которым неизвестно сколько лет?
Алевтина со мной согласилась и достала какую-то свою книгу. Некоторое время мы ехали и читали молча.
– Чай будете? – в купе заглянула мрачная, усталая проводница.
– Будем, – отозвалась я.
– Ну тогда пойдите и возьмите сами, ладно?
Я прошла к купе проводников и взяла две кружки. Развернувшись, неожиданно обнаружила, что Алевтина вышла из купе и внимательно глядит на меня.
– Вы прямо как моя мама, – сказала я, вернувшись. – Помнится, она в детстве часто возила меня по курортам и в вагонах вечно бегала за мной по пятам, боялась, как бы меня не украли.
– А я тоже боюсь, вдруг тебя украдут, – она засмеялась. – Или ты, чего доброго, наконец-то передумаешь и сбежишь?
– Не передумаю и не сбегу, – я бросила сахар в чай. – Не для того я ждала полтора года.
Алевтина, как мне показалось, вздохнула с облегчением и спустя некоторое время произнесла:
– И скажи, неужели тебе не страшно?
Спросила тоже. Мне не страшно. Мне ОЧЕНЬ страшно! Ну так что мне теперь, все бросить и вернуться домой играть в куклы?! Права на страх я не имею, а сейчас в особенности.
– Да так себе, – ответила я, небрежно болтая ложечкой в кружке.
Когда чай был выпит, я вспомнила замученный вид проводницы и решила вынести кружки сама.
– Да что ты все бегаешь! – встрепенулась Алевтина. – Принесла ты, а унесу я…
Но я уже вышла с кружками. И видела боковым зрением, как она наблюдает за мной, высунувшись из купе.
Это мне показалось странным. Она действительно боится, что меня украдут, что ли?
Еще минут десять провалявшись с книжкой, я поднялась размяться. Алевтина дремала, полулежа на своей полке, я неслышно вышла и стала в коридоре у окна. Вечерело, над зубчатой кромкой леса розовело закатное небо, солнце пряталось за полосой облаков, висевших на горизонте. Стучали колеса поезда, уносившего меня в неизвестность…
И пролетают черные леса,
Успеть прикрыть бы спину.
Я рада, ты живой пока,
Я удержусь, я не покину…
Кажется, где-то вдали еле слышно звучала эта песня, или ее мотив просто почудился мне в перестуке колес?
Было муторно, тревожно. Тяжелый камень страха на душе. Почему вечерами страшнее всего? Ладно бы дома, ладно бы с мамой… И хотя рядом с Алевтиной я чувствовала себя спокойно и под защитой, но сейчас это не спасало.
Я прошлась вдоль вагона, остановилась возле купе проводника, где на стенке висело расписание станций. Их на маршруте поезда было много. Авдеевка, Кошкино, Доброселовка… Большинство названий ни о чем мне не говорили, я никогда не бывала в этих краях. Лыскино, Стародурово, Сорокино… Это уже было знакомо. С первым понятно – у Лильки фамилия Лыскина. А два других названия я тоже где-то слышала, но не могла припомнить, где именно. Хотя знакомые, определенно. Судя по расписанию, поезд придет на эти станции завтра утром. Куда мы едем, интересно?
