Малгожата Мусерович - Целестина, или Шестое чувство
Минуточку. Кто же это стоит возле киоска?
О небо!
Гайдук.
Прислонился к боковой стенке газетного киоска и стоит, словно кого-то ждет.
Может быть, Касю, ха-ха!
Нет, ничего подобного.
Он смотрит на дом. Ах, лишь бы только ее не заметил.
Цеся отступила от окна. Сердце запрыгало, как ошалелый воробей. Возможно ли, что он ждет ее? Сейчас. А может, он уже ушел?
Медленно приблизившись к окошку, Цеся поглядела вниз.
Не ушел.
Смотрит на дом, смотрит на окно ее комнаты.
Впрочем, быть может, ей только так кажется. Но, во всяком случае…
Он ждет. Ждет!
Выйти к нему? Нет, ни за что!
Ежик, Ежик, Ежик.
Ну чего он ждет?
Сколько уже раз она его встречала возле этого киоска. Интересно, почему он облюбовал именно это место? Неужели потому, что оттуда видны окна ее квартиры?
Ох, самонадеянная идиотка! И надо такое выдумать! Она же глупая, неинтересная, неоригинальная и уродливая. Разве такая кого заинтересует? Исключено… Стоит еще. Опять посмотрел наверх. Он явно ждет. Если не дождется, уйдет.
Была б она уверена, что он ждет ее…
Собственно, это можно проверить. Например, высунуться невзначай из окошка…
Цеся невзначай высунулась из окошка. Как бы от нечего делать. Поглядела с интересом на облачка, ругая себя последней идиоткой. Сосчитала до пяти и посмотрела вниз.
Ежи Гайдук перебегал через мостовую, лавируя между мчащимися автомобилями. Остановившись перед домом, он крикнул что-то, задрав голову и с тревогой глядя на Цесю.
Она ничего не разобрала — обрывки слов тонули в шуме моторов и тарахтении трактора. Вдобавок радио у Новаковских было включено на полную мощность, а передавали какие-то заунывные хоровые песнопения. Одно все же было ясно: Гайдук ждал ее! Безумная радость оттого, что он рядом, и оттого, что все-таки в некотором отдалении, и вообще вся эта смешная и необычная ситуация привели к тому, что Целестина разом избавилась от всех своих комплексов. Она помахала Гайдуку так весело и непринужденно, словно делала это всю жизнь изо дня в день. Потом, знаком попросив его подождать, бросилась в глубину башенки, схватила ручку и вырвала листок из тетради.
«Привет, ты что здесь делаешь?» — написала Цеся.
Потом сложила записку и сунула ее в корзинку. Отыскала моток кабеля, оставшегося после оборудования башенки, прицепила к одному концу корзинку и спустила свое послание на улицу.
Сверху ей была видна темноволосая голова Ежи. Он вынул листок из корзинки, прочитал, поднял голову и улыбнулся Цесе. Потом нацарапал что-то на обороте, махнул рукой, и Цеся втащила корзинку наверх.
«Жду тебя. Я беспокоился, не случилось ли чего. Ты шесть дней не выходила из дому. Я думал, ты заболела».
Беспокоился о ней! У Цеси от волнения пересохло в горле. Она дважды перечитала записку. Означает ли это, что он приходил сюда каждый день?
«Шутишь. Неужели приходил каждый день?» — вроде бы беззаботно написала она и с замиранием сердца стала ждать ответа.
«Конечно, — ответил Ежи. — Помнишь, я говорил, что мне нужно все время тебя видеть».
Цеся не верила собственным глазам.
Потрясающе…
Невероятно…
Все вокруг было таким же, как полчаса назад.
Точно так же светило солнце, так же орало у Новаковских радио, так же шагали по тротуару прохожие, так же ревели грузовики. Ничто не изменилось. Никто даже не заметил, что на свете стало двумя счастливыми людьми больше.
Никто, за исключением Бобика. Бобик заметил. Он уже давно следил из глубины столовой за таинственным перемещением корзинки за окном: вниз-вверх, вниз-вверх. Когда движение прекратилось, он опрометью бросился на балкон, чтобы проникнуть в суть явления.
От его внимания не укрылась ни одна мелочь. На лице стоящего перед домом парня было такое же выражение, какое появляется иногда у Толека, а в глазах тот же идиотский восторг. Бобик мгновенно установил связь между физиономией верзилы и фактом Цеськиного пребывания на башне и понял, что в жизни семьи начинается новый, интересный период.
Удовлетворенно засопев, он вернулся к столу. И, подперев кулачком подбородок, размечтался. В его воображении вереницей потянулись мыши, гости, торты и еще множество интереснейших неожиданностей, которые теперь неминуемы.
Он подумал, что, наверно, смеху будет!
И еще подумал, что жизнь прекрасна.
Единственно и исключительно.
1976
Примечания
1
Стиль мебели и интерьеров, господствовавший в Германии и Австрии в 1815–1848 годах.
2
Войцех Юлиуш Коссак (1824–1899) — польский живописец, автор исторических и жанровых картин, крупный анималист.
Войцех Коссак (1856–1942) — сын В. Ю. Коссака, живописец, мастер исторического и батального жанра, портретист.
3
Ян Кохановский (1530–1584) — крупнейший поэт польского Возрождения. Цитата взята из его трагедии «Отказ греческим послам». (Перевод Вс. Рождественского).
4
Не так ли? (франц.)
5
Юлиуш Словацкий (1809–1849) — крупнейший польский поэт-романтик.
6
Серен Обю Кьеркегор (1813–1855) — датский писатель и философ.
7
Куявяк — польский народный танец.
8
Я инженер (англ.).
9
Если идет дождь, я останусь дома (англ.).
10
Если бы она пригласила его, он бы пришел (англ.).
11
Я привык жить в деревне (англ.).
12
Курица в вине (франц.).
13
Сомосьерра — перевал в горах Сьерра-де-Гвадаррама, где в 1808 году успешная атака польской легкой кавалерии, входившей в состав французской армии, открыла Наполеону путь на Мадрид.
