Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса
— Там, на станции, Малфой просто ужасно обошёлся с одним первоклашкой. Клянусь, я этого так не оставлю, я доложу о нём! Не успел получить значок, а уже пользуется им, чтобы травить людей… Где Косолапсус?
— У Джинни, — ответил Гарри. — Вон она…
Тут из толпы появилась и Джинни, прижимающая к себе вырывающегося Косолапсуса.
— Спасибо тебе, — поблагодарила её Гермиона, забирая кота. — Пошли, может, сумеем сесть вместе, пока ещё не все кареты заняты…
— Я ещё не нашёл Свина, — сказал Рон, но Гермиона уже направилась к ближайшей не занятой карете. Гарри остался стоять возле Рона. Мимо них пробегали спешившие к каретам школьники.
— Что это за существа, не знаешь? — спросил Гарри, кивнув на одного из страшных коней.
— Какие существа?
— Вот эти кони…
Появилась Луна с клеткой в руках. Крохотный Свинринстель, как всегда, громко и взволнованно щебетал.
— Вот твоя сова, — сказала Луна. — Он очень милый, правда?
— Э-э… да… ничего себе, — несколько ворчливо отозвался Рон. — Ну что, пошли садиться?… Что ты там говорил, Гарри?
— Я говорил, что это за странные кони? — повторил Гарри. Они с Роном и Луной пошли к карете, где уже сидели Джинни и Гермиона.
— Какие странные кони?
— Кони, запряжённые в кареты! — нетерпеливо пояснил Гарри. В самом деле, что это с Роном! Кони, выкатив белые пустые глаза, стоят всего в трёх футах от них! Рон, однако, озадаченно посмотрел на Гарри.
— Ты о чём?
— Я?… Вот об этом! Смотри!
Гарри схватил Рона за руку и повернул его лицом к крылатому существу. Рон примерно секунду смотрел прямо на коня, а потом снова повернулся к Гарри.
— И что я должен увидеть?
— Как что? Вот же, между оглоблями! Запряжёны в карету! Прямо перед…
Но Рон по-прежнему стоял с озадаченным видом, и Гарри пришла в голову очень странная мысль.
— Ты… их не видишь?
— Кого?
— Того, кто запряжён в карету?
Рон явно встревожился.
— Гарри, ты себя хорошо чувствуешь?
— Я?… Да…
Гарри ужасно растерялся. Конь стоял прямо перед ним, его шкура лоснилась в неясном свете, исходившем от станционных окон, из ноздрей валил пар… И в то же время, если только Рон не притворяется — а если притворяется, то это весьма дурацкая шутка — он их не видит…
— Ну так что, садимся? — неуверенно спросил Рон, с тревогой глядя на Гарри.
— Да, — кивнул Гарри, — да. Пошли…
— Не бойся, — произнёс мечтательный голос рядом с Гарри, когда Рон уже скрылся в темноте кареты. — Ты не сошёл с ума. Я тоже их вижу.
— Да? — в ужасе переспросил Гарри, поворачиваясь к Луне. И увидел отражение крылатых коней в выпуклых серебристых глазах.
— Да, — подтвердила Луна. — С самого первого дня в школе. Их всегда запрягают в эти кареты. Не волнуйся, ты такой же нормальный, как и я.
Чуть заметно улыбаясь, она, как и Рон, исчезла в затхлом полумраке кареты. Гарри — не сказать, чтобы успокоенный — последовал за ней.
Глава 11
НОВАЯ ПЕСНЬ ШЛЯПЫ-СОРТИРОВЩИЦЫ
Гарри не хотел признаваться, что у них с Луной одинаковые галлюцинации, — если это галлюцинации, — поэтому, усевшись в карету и захлопнув за собой дверцу, не сказал больше ни слова о странных конях, но всё же не мог оторвать глаз от их зловещих силуэтов, двигавшихся за окошком.
— Вы видели Грубль-Планк? — спросила Джинни. — Почему она снова здесь? Ведь Огрид же не уволился?
— Если бы и уволился, я бы только обрадовалась, — отозвалась Луна. — Он не очень хороший учитель, правда?
— Очень даже хороший! — сердито воскликнули Гарри, Рон и Джинни.
Гарри гневно воззрился на Гермиону. Она откашлялась и поспешила согласиться:
— Э-м-м… да… очень хороший.
— А у нас в «Равенкло» считают, что он не учитель, а просто смех, — ответила Луна, нимало не обескураженная.
— Странное у вас в «Равенкло» чувство юмора, — зло бросил Рон. В это время скрипнули колёса, и карета пришла в движение.
Грубость Рона, по всей видимости, нисколько не задела Луну; совсем наоборот, она продолжала очень спокойно на него смотреть, — так, словно он был более или менее интересной телепередачей.
Вереница карет, громыхая и покачиваясь, катила вверх по дороге, и скоро они миновали ворота, по бокам которых возвышались две каменные колонны, увенчанные крылатыми боровами. Кареты въехали на школьную территорию. Гарри наклонился к окну и попытался понять, горит ли свет в хижине Огрида, стоящей на опушке Запретного леса, но на школьном дворе царила кромешная тьма. Между тем, замок «Хогварца», казалось, сам стремительно надвигался на них, грозно нависая над головами: гигантский, угольно-чёрный на фоне тёмного неба массив башен с вкраплениями источающих алмазное сияние окон.
Кареты, лязгнув рессорами, резко остановились у каменного крыльца, ведущего к дубовым дверям парадного входа. Гарри первым выпрыгнул из кареты. Он снова повернулся к Запретному лесу, рассчитывая всё-таки увидеть освещённые окна, но в хижине Огрида определённо не было никаких признаков жизни. Тогда, крайне неохотно, — сказать по правде, Гарри очень надеялся, что за время пути кони куда-нибудь денутся, — он перевёл взгляд на этих малоприятных, скелетоподобных животных. Те, выпучив пустые, мерцающие белые глаза, совершенно неподвижно стояли на ночном холоде.
Однажды с Гарри уже случалось, что он видел то, чего не видел Рон, но тогда это было отражение в зеркале — явление весьма иллюзорное. Здесь же речь шла о сотне вполне осязаемых животных, обладающих, к тому же, достаточной силой, чтобы везти на себе реальные кареты с реальными людьми. Если верить Луне, эти кони возили кареты всегда, но только… были невидимы. Что же произошло? Почему Гарри их видит, а Рон нет?
— Ты идёшь или как? — спросил Рон, стоявший рядом.
— А… да, — опомнился Гарри, и они влились в толпу, быстро поднимавшуюся по каменным ступеням в замок.
По ярко, торжественно освещённому факелами вестибюлю разносилось множественное эхо — школьники, стуча подошвами по выложенному каменными плитами полу, спешили к двойным дверям в правой части вестибюля, которые вели в Большой зал, где должен был состояться парадный ужин в честь начала учебного года.
В Большом зале, под чёрным, беззвёздным потолком, представлявшим собой точную копию неба за высокими окнами, стояли четыре длинных стола, и они очень быстро заполнялись людьми. Над столами в воздухе плавали зажжённые свечи. Они наполняли серебристым мерцанием силуэты привидений и озаряли лица ребят, которые оживлённо разговаривали, обменивались летними впечатлениями, громко приветствовали приятелей из других колледжей, молча оценивали новые наряды и причёски друг друга. И опять, Гарри не мог не заметить, что, как только он проходит мимо, все сразу начинают шептаться. Он сжал зубы и постарался сделать вид, что ничего не замечает и ему всё равно.
Луна отделилась от них и уплыла к столу «Равенкло». Джинни, не успев дойти до стола «Гриффиндора», была встречена радостными криками одноклассников и села с ними; Гарри, Рон, Гермиона и Невилль нашли в середине стола четыре свободных места подряд, между Почти Безголовым Ником, гриффиндорским привидением, и Парватти Патил с Лавандой Браун. Последние приветствовали Гарри с исключительной любезностью и радушием, и ему сразу стало ясно: судачить про него они прекратили за секунду до того, как он подошёл. Впрочем, его это не задело, поскольку у него имелся более серьёзный повод для беспокойства: он, поверх голов, старался рассмотреть учительский стол, стоявший вдоль передней стены зала.
— Его нет.
Рон и Гермиона тоже внимательно оглядели учительский стол, несмотря на то, что в этом не было никакой необходимости, — человек такого размера, как Огрид, был бы заметен в любой толпе.
— Не мог же он уволиться, — несколько встревоженно проговорил Рон.
— Конечно, не мог, — твёрдо сказал Гарри.
— Как вы думаете, он не… ранен, нет? — испуганно спросила Гермиона.
— Нет, — отрезал Гарри.
— Но тогда где же он?
Они помолчали. Затем Гарри, очень тихо, так, чтобы его не услышали ни Невилль, ни Парватти с Лавандой, сказал:
— Может быть, он ещё не вернулся? Ну, вы понимаете… с задания. Которое ему поручил Думбльдор.
— Точно… точно, так и есть, — в голосе Рона прозвучало облегчение. Гермиона же, прикусив губу, продолжала осматривать учительский стол из конца в конец, словно надеясь найти там более разумное объяснение отсутствия Огрида.
— А это кто? — вдруг резко спросила она, указывая куда-то в середину ряда учителей.
Гарри проследил за её взглядом и, в центре длинного стола, в золотом кресле с высокой спинкой, увидел профессора Думбльдора в усеянной звёздами тёмно-фиолетовой робе и такой же шляпе. Его голова склонялась к сидевшей рядом женщине, а та шептала что-то ему на ухо. Женщина была низенькая, с короткими, завитыми волосами мышиного цвета, которые она, на манер Алисы в стране Чудес, повязала розовой лентой, подходящей по цвету к пушистой кофте, надетой поверх колдовской робы. Гарри подумалось, что она похожа на какую-то всеобщую тётушку, старую деву. Женщина чуть повернула лицо к своему кубку, сделала деликатный глоточек — и Гарри с ужасом узнал мертвенное, жабье лицо и выпуклые глаза с набрякшими под ними мешками.
