Эдуард Успенский - Всё Простоквашино (сборник)
Потом хромающий жулик появился на экране. Он с трудом нёс огромный бивень.
Потом появились два милиционера и помогли ему. Хотя видно было, что он их не просил.
– Ну и как теперь, – спросил Печкин, – мамонт будет без клыка?
– С клыком, – сказал профессор Сёмин. – Сейчас есть такие клеи, что лучше любого железа держат. Бивень у мамонта будет как новенький.
Тут на экране появился директор Палеонтологического музея в домашнем халате и с котлетой в руке и сказал в камеру:
– Дорогие неизвестные друзья! Спасибо вам, что вы спасли наш бивень. Теперь вы можете приходить в наш музей бесплатно до тех пор, пока вы не умрёте от старости.
И он поклонился нашим друзьям.
Глава 5 Переписка с утренней звездой и другие дела
– Давайте вернёмся к Утренней Звезде, – предложил Печкин.
– Хорошо, давайте вернёмся, – согласился профессор Сёмин. – Сейчас мы заглянем в наш почтовый ящик и увидим, что она нам написала.
– Дело в том, – сказала дяде Фёдору девочка Катя, – что каждый интернетчик имеет в Интернете свой почтовый ящик.
И все другие люди из Интернета могут присылать ему письма прямо на экран.
Профессор стал колдовать кнопками компьютера и наконец вызвал на экран послание от Утренней Звезды. Оно возникало на экране постепенно, частями. И Эрик Трофимович по частям его читал. Письмо начиналось по-английски:
...Дорогой Две-Недели (Половина месяца)!
У тебя очень сложное имя: Просто-Кватчино-Петчкин-Игор-Изванно-Витч! Наверное, ты испанец!
Я буду звать тебя просто дон Почтальон, потому что ты большой и сильный!
– Очень красиво звучит, – сказал дядя Фёдор. – Дон Почтальон.
Все с ним согласились.
А Печкин сразу развернул плечи под пиджаком, надул грудь и действительно стал большим и сильным на какое-то время.
Профессор Сёмин продолжил чтение письма. Дальше оно было написано по-русски (со словарём):
...Я умею говорить по русский плохо.
Я хочу учить русский.
Я любить изучать язык. Это очень полезный.
Моя имя есть Нэнси.
Никто моя (мой) не понимать и моя (мой) не жалеть.
Моя очень тоскуть – (-ют, – ет) на мой небосвод в одиночь.
– Моя-мой тоже никто понимать нет! Моя-мой тоже жалеть нет! – сообщил окружающим Печкин. – Моя очень, очень тоскуть – (-ет, – ют) на мой небосвод в одиночь.
Матроскин тихо сказал девочке Кате:
– Он сам виноват – ют-ят, что его никто понимать нет. Потому что он очень вредный.
Печкин услышал и говорит:
– Моя-мой, может, потому и очень вредный есть, что моя-мой никто понимать нет. А как моя начнут понимать, я сразу другим человеком сделаюсь.
– Это мы уже слышали, – проворчал кот. – Кто-то давно обещал другим человеком стать, если ему велосипед купят.
– Я был не прав, когда так говорил, – сказал Печкин. – Велосипедами человеческой души изменить нельзя, а человеческим теплом можно.
Профессор Сёмин продолжал читать послание Одинокой Звезды:
...Я мечтать – (-ет, – ют) о доброта.
Я стремлять – (-ют, – ет) к людям.
– Ну надо же, – отметил Печкин. – Я тоже мечтать о доброта и тоже стремлять к людям.
– Наверное, вы родственные души, – сказал профессор Сёмин. – Так часто бывает, что люди находят себе друзей через Интернет.
...Я тянуть руки Вам к. Я посылать Вам моя (мой) фотографический фото.
И на экране появилась фотография очень миловидного создания, которое по внешнему виду было значительно ближе к стипендии, чем к пенсии. Создание было сильно загорелым.
– Ой! – закричал Печкин. – Я хочу такую фотографию иметь. Я буду её на сердце носить. Можно мне её оттуда достать, из компьютера?
– Конечно, – ответил профессор Сёмин. – Сейчас мы её с экрана спечатаем. Для этого есть специально считывающее устройство, принтер называется.
Он вставил в принтер твёрдую блестящую бумагу, нажал на выключатель, и принтер заработал.
И скоро из него выползла очаровательная Нэнси прекрасного качества, даже цветная.
Печкин завернул фотографию в бумажку и стал пристраивать её к сердцу. Только у него это не вышло, потому что самый удобный карман у него на штанах был сзади, на самом сидельном месте.
Он после этого долгое время вообще не садился, чтобы случайно не обидеть Утреннюю Нэнси.
– Надо обязательно пригласить её в гости, – твёрдо сказал решительный Печкин.
– А откуда вы знаете, где она живёт? – спросил профессор Сёмин. – Может быть, она живёт очень далеко, например в Австралии.
– Ну и что? Пусть она живёт в Австралии, – отреагировал Печкин.
– А билет из Австралии в Простоквашино стоит столько, сколько пять велосипедов «Ха-кив», – спорил профессор. – Кто столько денег заплатит?
– Есть, пить не буду, – сказал Печкин. – В кино ходить не буду. Половину почты сдам под ресторан, а билет этой тётеньке куплю.
Поэтому профессор Сёмин, посовещавшись, стал составлять такое сообщение:
...Наш Утренний Полумесяц – дон Почтальон Печкин Простоквашинский (Игорь Иванович) хочет пригласить Утреннюю Звезду в гости и начинает копить деньги на билет.
– Правильно?
– Правильно, – ответил Печкин.
– Что дальше писать?
– Про фотографию, – сказал Печкин. – Про мою фотографию с Доски почёта. Мы ей пошлём.
– Хорошо, – согласился профессор.
...Он тоже посылает вам свою фотографию. Он когда-то висел в ней на районной Доске почёта.
– Ладно?
– Ладно, – сказал почтальон. – И ещё добавьте, что я наклею новые обои.
– А не очень ли вы спешите, дон Игорь Иванович? – спросил профессор Сёмин. – Может быть, вам ещё пару фотографий этой тёти попросить? Хорошо бы ещё фотографию её мамы. И папы, если есть. Мы тогда больше про неё узнаем.
– Этим можно только обидеть человека, – сказал Печкин. – Одной фотографии вполне достаточно. А характеристику с последнего места работы и паспорт она, конечно, привезёт с собой сама.
Тут он задумался:
– Как вы думаете, профессор, у неё есть паспорт?
– Конечно, есть, – ответил профессор Сёмин. – Без паспорта сейчас в самолёт не сажают.
Глава 6 К нам едет тётя Нэнси, или Нэт из интернет
Половину почты под ресторан сдавать не пришлось. Скоро от Утренней Звезды по интернетской почте Печкину пришло сообщение:
...Дорогой дон Почтальон!
Я так рада, что ты наконец решился пригласить меня в гости.
Ты не беспокойся: добрые люди вокруг меня с радостью собирают мне деньги на билет, чтобы я как можно скорее вылетела.
Скоро я вылетаю. Я тебе сообщу, когда меня встречать. Ваша Утренняя Звезда Нэнси. Мечтаю о долгих беседах о нашем с вами месте в мироздании под луной. Твоя фотография у меня всегда под сердцем. Правда, она немного выгнулась. Но от этого вы стали только объёмнее.
– Ну что же, я вас предупреждал, – сказал профессор Сёмин. – Теперь я вас поздравляю. Вы не передумаете?
– Ни за что, – ответил дон Почтальон. – Утренними Звёздами не бросаются.
Со дня на день стали ждать сообщения о прилёте загадочной утренней тёти.
И вот оно пришло по Интернету:
...Вылетаю к вам 15 июня рейсом № 5621 Панама – Гайана – Амстердам – Хельсинки – Москва – Простоквашинск. Встречайте.
Ваша Нэнси, ваша Нэт из Интернет.
– Значит, она из Панамы, – сказал почтальон Печкин. – Я знаю, это в Южной Америке.
– Совсем не обязательно, – возразил профессор Сёмин. – Этот рейс начинается в Панаме. А она может лететь и из Гайаны, и из Амстердама, и из Хельсинки, и даже из Москвы. Но слово «Панама» меня сильно настораживает.
– Почему? – спросил дядя Фёдор.
– Панама находится в Южной Америке, в самом узком месте. И однажды, в старину, группа жуликов взялась строить там канал, чтобы соединить два океана – Тихий и Атлантический. Они собрали с людей деньги и исчезли. С тех пор большое жульничество всегда называют «большой панамой».
Почтальон Печкин очень забеспокоился, но забеспокоился он не из-за «панамы», он забеспокоился по другому поводу:
– А как мы узнаем Утреннюю Звезду? Она пройдёт мимо нас, а мы её и не заметим. У нас такой большой самолётный вокзал в городе – тридцать метров в длину.
– Не самолётный вокзал, а аэропорт, – поправила его девочка Катя.
– Пусть аэропорт, – согласился Печкин. – Но как мы её узнаем?
– Придётся всех спрашивать, – сказал Шарик. – Мы будем всем симпатичным гражданкам в аэропорту задавать вопрос: «Вы не Утренняя Звезда?», «Вы не Утренняя Звезда?».
– Очень мило, – сказал Матроскин. – Там тысячи гражданок ходят. У всех не наспрашиваешься.
– А вы возьмите плакатик и напишите на нём: «Встречаем Утреннюю Звезду», – предложил опытный зарубежный ездчик профессор Сёмин. – Она сама к вам и подойдёт.
На том и порешили. Профессор Сёмин взял картонку от компьютерных упаковок, приколотил её к палочке и написал по-английски:
