Мария Митрофанова - Маскарад
– Так, все круто, и все озадачились. Ну, что разбегаемся? – подвел итог встречи Ханеев.
– Пора, предки наши уж заждались своих потомков и наследников, – резюмировал Слава.
Ребята покидали гостеприимное жилище Макса, и как-то само собой получилось, что Веру пошел провожать Кирилл. Девочка была ужасно счастлива. Правда, говорили они только о будущем мюзикле. Но Вере пока хватало и этого. Кир же удивлялся сам себе: у него напрочь исчезло желание язвить. Мальчику нравилось делать что-то вместе со всеми. Он проводил Веру до дверей и отправился домой, по дороге обдумывая, что еще можно добавить для того, что бы будущий мюзикл удался.
Глава 4
Следующий день в школе ребята на каждой перемене собирались вместе и делились новыми, пришедшими к ним идеями. Ханеева не возможно было узнать, настолько поглотили его мысли о предстоящем спектакле. Лишь в иногда проскальзывающих язвительных репликах можно было увидеть бывшего злюку.
Галка Филипова наблюдала за Кириллом с все возрастающей паникой. Она никак не могла понять, что делает он в этой неразлучной команде, к которой ранее никогда не приближался. Девчонку съедало беспокойство и досада. Пока мальчик ни с кем в классе не общался, она считала, что у нее есть шанс на то, что Кирилл когда-нибудь оценит ее преданность и ответит взаимностью.
Галка не была глупой, совсем нет. Девочка никому не говорила о своей влюбленности в Ханеева и усердно играла роль верного друга. Сейчас же положение резко изменилось: обожаемый Кирилл стал центром внимания самых интересных мальчишек и девчонок класса. К тому же Галка видела, как смотрит на Кира Бреусова. В Верином взгляде светилось не меньше восторга, чем во взгляде самой Галки.
Это открытие еще больше напугало Филипову. Уж чего-чего, а конкуренции с утонченной Верочкой Галка не выдерживала абсолютно. И если бы раньше Кир хоть как-то показал, что не равнодушен к Галке, тогда еще девчонка могла быть спокойнее. Но Ханеев воспринимал ее всегда точно так же, как и Лешку Ступина, то есть как бесплатное приложение.
Галка же всегда считала Бреусову эталоном и пыталась подражать ей во всем, правда получалось у нее это плохо: слишком они были разными и внешне и внутренне. А открыть Филиповой глаза на ненужность подражания никто не хотел, так как относились к девчонке все с пониманием и вовсе не желали ранить ее самолюбие своими замечаниями.
Лешка, кстати, тоже был обеспокоен таким необычным поведением друга. Где это видано, чтобы Ханеев так себя вел? Ступину было очень неуютно. Он вообще ощущал свою постоянную ущербность, учась в этой школе, куда его затолкала честолюбивая мамаша. У мальчика был талант к легкой атлетике, а все, что касалось учебы, его волновало очень мало.
Когда мадам Ступина два года назад объявила сыну о переводе в другую школу, мальчик просто потерял дар речи. Мать никак не хотела смириться с тем, что ее обожаемое чадо не блещет большим интеллектом. Не может быть, считала она, что в их семье интеллигентов в третьем поколении будет расти обычный ребенок.
Лешку мучили с самого детства. Музыкальная школа, изостудия, математический кружок, и так далее, и тому подобное. Все эти попытки обнаружить у него скрытые способности, мальчик терпеливо и молча переносил, сгибаясь под тяжестью материнского эгоизма, облеченного в форму гипертрофированной любви к собственному ребенку.
Лешка, когда был маленький, часто плакал, из-за того, что не может порадовать свою маму. Он честно старался соответствовать ее представлениям, но у него ничего не получалось. Мальчик хотел играть в футбол, прыгать и бегать по улице с другими пацанами. Как-то раз он осмелился пожаловаться своему деду. Старик помолчал немного, а потом взял внука за руку и отвел в секцию легкой атлетики.
Впервые Лешка был счастлив. Мама несколько нахмурилась, слушая восторженный лепет сына, но решила, что мальчику и в самом деле необходимо гармоничное развитее. Но, когда через несколько месяцев, мадам Ступина заметила, что сын, кроме спорта, ничем другим не интересуется, она попыталась запретить ему посещать секцию.
Пришло время Лешке проявить характер. Он сжал зубы, и первый раз в жизни не подчинился матери. Она задохнулась от удивления и гнева, но промолчала, решив добиться своего исподволь. А поздно вечером Лешка подслушал ее разговор с дедом.
– Папа, зачем ты отвел Лешу в эту идиотскую секцию? – набросилась мать Лешки на своего отца.
– Людмила, чем тебе не угодил спорт? – недоумевал дед.
– Да пойми ты, папа! Это же плебейское занятие! А я хочу, чтобы мальчик достиг в этой жизни твердого положения! А спорт – занятие для дебилов!
– Не кричи! – одернул он свою дочь. – Ты не имеешь права решать за мальчика, что для него лучше. Это его жизнь.
– Но он мой сын! И я, как мать, знаю, что лучше для моего ребенка!
– Людмила, Людмила, – укоризненно покачал головой отец. – А ты забыла, сколько мы с тобой спорили, когда вместо архитектурного институту, где я хотел тебя видеть, ты отправилась на дизайнерский факультет и записалась на курсы бизнеса? Ты помнишь, как кричала мне, что это твоя жизнь? А я, как старый дурак, твердил тебе, что мода пройдет, и ты останешься без нужной специальности. Ты оказалась права, а я – нет. Так почему же сейчас ты повторяешь мои ошибки? Поверь, Людочка, у тебя растет замечательный сын, оставь его в покое, пусть мальчик сам выберет свой путь.
Женщина пристыжено вздохнула, и больше не покушалась на сыновы спортивные пристрастия. Но своих стремлений не оставила. Поэтому от перевода в гуманитарный лицей Лешке отвертеться не удалось. Соображения престижа для Людмилы Ступиной, директора крупнейшего в городе рекламного агентства, были весьма важны. А ее сын утешился только тем, что в новой школе не спрашивали так строго точные науки, и пытался, как всегда, «соответствовать».
Правда, получалось это у него плохо: спорт новых одноклассников не интересовал, а по остальным предметам Лешка отнюдь не блистал. Его оценки колебались между четверками и тройками. Случай позволил Ступину подружиться с Ханеевым. Произошло это следующим образом.
Лешка шел домой с тренировки, когда увидел, что несколько бритоголовых пацанов окружили Кирилла и собираются устроить тому стрижку битой бутылкой. Ступин, не раздумывая, бросился на выручку. Через несколько минут инцидент был исчерпан, а Кир и Леха пошли вместе, хохоча и подмигивая друг другу свежими фонарями.
Дружба у ребят получилась странная. Очень высокий и сильный для своего возраста, Лешка, тем не менее, легко признал превосходство Кирилла над собой. А тот очень естественно занял главенствующее место. Общего в этих мальчишках ничего не было, и, помимо школы они почти не общались. Лишь иногда Ступин приходил к другу домой, чтобы тот помог ему со сложным материалом. Кирилл язвил, но в помощи никогда не отказывал, а Лешка довольно быстро понял, что Кир своими ядовитыми словами вовсе не хочет его обидеть, а просто у него такая манера выражаться.
К себе же в гости Лешка позвал друга только один раз, на свой День рождения. Дед был удивлен внешним видом друга своего внука, но вида не подал. Мама же была в шоке. Увидев ее глаза, Лешка понял, какую глупость он сделал, и внутренне сжался. Правда, Кирилл держался с потрясающим достоинством и сумел даже до некоторой степени понравиться Лешкиной маме, сыграв для нее несколько романсов. Ханеев мог быть обаятельным, когда хотел.
Но когда Лешка провожал его до двери, Кир сказал:
– Леха, ты мне друг, но к вам я больше не ходок.
– Почему? – искренне удивился наивный Ступин, считая, что все прошло замечательно.
– Дед у тебя клевый, но вот устраивать цирк перед твоей мамашей, я не согласен больше ни за какие коврижки.
Лешка тяжело вздохнул:
– Понял... Но со мной дружить-то ты не перестанешь?
– Леха, не бери в голову. Мамаша – это одно, а ты – совсем другое.
После этих слов Лешка был готов за друга в огонь и в воду. Правда, подобного случая пока не представлялось. Единственное серьезное разногласие у друзей случилось, когда Кирилл назвал работы Бреусовой хламом. Лешка давно смотрел на эту девочку, как на существо неземное, даже не мечтая, что она может обратить на него внимание, а тут Кирилл вдруг говорит такое.
Теперь же Лешка вообще ничего не понимал. Как после всего того, что говорил ему Кир о задумке бесконечной восьмерки, он может что-то с ними обсуждать. Причем ребята его явно с интересом слушают. Ступин почувствовал себя преданным. Поймав такой же несчастный взгляд Галки Филиповой, которая часто приплюсовывалась к ним с Киром, он решил поговорить с ней: может быть, она знает больше, чем он сам.
Однако его надежды не оправдались: Галка пребывала в таком же расстроенном неведении. Им оставалось только выяснить все у Кирилла лично. А тот, как назло, совершенно не оставался один. То он, лихорадочно размахивая руками, что-то обсуждал с Бочкиным, то слушал внимательно, что читала ему с листочков Даша-Мышка, то изучал какие-то рисунки Веры и Ирки.
