KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Николай Печерский - Будь моим сыном

Николай Печерский - Будь моим сыном

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Николай Печерский, "Будь моим сыном" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Вернулся мальчишка один. Был он чем-то озабочен и рас­строен. Не глядя на седоков, прыгнул в телегу, щелкнул вож­жами по лошадиным бокам и протяжно, хрипловатым, простуженным басом сказал:

— Но-о-о!

Застучали, запрыгали по серым горбатым камням коле­са. Потом мостовая окончилась, потянулась вязкая, размы­тая дождями полевая дорога.

— Вас как зовут? — спросила мать угрюмого возницу.

— А так и зовут — Иваном... У тетки Василисы остано­витесь, что ли?

— У нее, Ваня... Как вы там живете в колхозе?

— Ничего, живем, — не оборачиваясь, ответил мальчиш­ка. — На одном месте топчемся. Топтунами в районе задраз­нили. Ужас!

Мать удивленно подняла брови, подумала о чем-то своем и спросила:

— Чего ж это вы... топчетесь? Кругом люди вон как ста­раются... Не знаешь?

Возница в комбинезоне поглядел на кончик кнута и серьезно, будто о чем-то давно решенном, сказал:

— Тут дело ясное — оргвопрос!

Ванята сидел молча. Ему не нравился ни мальчишка, ко­торый оказался его тезкой, ни то, что мать называла его на «вы», будто какую-то важную птицу.

Ванята вспоминал Гришу Самохина, сравнивал с новым знакомым. Гриша был настоящим другом. Подарил ему крю­чок, проводил до самой станции и вообще обещал писать и никогда не забывать.

Тут даже сравнивать нечего! Если человек, так сразу видно, что он человек.

Погруженные в свои мысли, Пузыревы ехали молча, Скрипели колеса, отрывисто, будто кто-то щелкал языком, чавкала копытами лошадь, месила густую дегтярно-черную грязь.

— Чего же это у вас не ладится в колхозе? — снова спросила мать. — Председатель, что ли?

— Председатель сейчас ничего, — ответил мальчишка. — Из Тимирязевки прислали... — Тезка Ваняты взмахнул кну­том и добавил: — Вот парторг вернется, вместе с председа­телем колесо вертеть будет. Он, парторг, кое-кого прижмет... это уж точно!

— А где он, парторг ваш? — спросила мать.

— В больницу умирать повезли, — просто, чуть понизив голос, ответил возница. — В областной центр.

— Это как же — умирать? — удивленно спросила мать. — Ты чего выдумываешь?

— Я не выдумываю. Его третий раз возят. У него... —

Мальчишка поглядел на Ваняту и замялся.— Болезнь, в об­щем, у него... Возят-возят, а он все удирает.

— Ну, а сейчас как? — смущенно спросила мать.

— Все то ж. Фельдшер давеча к отцу приходил. Гово­рит, теперь насовсем увезли.

— Помрет, значит?

Мальчишка резко обернулся. На тонкой загорелой шее напряженно вздулась жила.

— То есть как это помрет? — строго и недовольно спросил он.

— Ты ж сам говоришь...

— «Говоришь, говоришь»! Мало чего наболтают... Я б этому фельдшеру!.. — Мальчишка озабоченно подергал вож­жами и тихо, так, что Ванята едва расслышал, произнес: — Верне-о-тся! Обратно сбежит наш Платон Сергеевич...

За поворотом дороги, там, где кончалась лесная полоса, показались избы Козюркина. Деревня засела меж двух от­логих холмов. Внизу петляла небольшая речка. В темной во­де мерцали серебряной подкладкой листья густой, разрос­шейся по берегам лозы.

Мальчишка ткнул куда-то в сторону кнутовищем и ска­зал:

— Во-на тетка Василиса бежит. Видите?

По дороге, выбирая сухое, вприпрыжку бежала полная женщина в красной косынке. Вскоре она подбежала к теле­ге, распахнула руки и кинулась к Ваняте.

— Ах ты ж боже ж мий! — запричитала она. — Ах ты ж Ваняточка мий! Ах ты ж риднесенький!

Выпустив Ваняту, тетка Василиса принялась за мать. Когда первый прилив радости прошел, она запрыгнула в те­легу, ткнула в спину мальчишки толстым коротеньким паль­цем и крикнула:

— Та чего ж ты стоишь? Та гони ж ты ее проклятую!

Свистнул кнут, и телега, кренясь и грохоча, помчала в Козюркино.

Глава четвертая


У ТЕТКИ ВАСИЛИСЫ

Вот и тетки Василисина изба. Камышовая, тронутая бар­хатной зеленью крыша, узенькие окошки, дверь из двух по­ловинок — нижней и верхней. Тетка Василиса погремела де­ревянным засовом и раскинула двери настежь.

— Та чого ж вы тут стоите? Заходьте, дороги гости!

Перво-наперво тетка Василиса показала свое жилье. В од­ной комнате стояли кровать с рыхлой горой подушек, диван с выпиленным на деревянной спинке сердечком и комод, лихо разрисованный под орех.

На комоде ютились фотографии в облупленных рамках. В зеленом стеклянном шарике безнаказанно плавал лебедь с расплющенным клювом. В красном углу, обвитый рушни­ками, висел портрет Тараса Шевченко в барашковой шубе и шапке.

Тетка Василиса стояла возле притолоки; утопив палец в щеку, ревниво наблюдала за гостями. Мать обошла комна­ту мелкими шажками. Похвалила и подушки с мелкой кру­говой прошвой, и рушники, и вообще все, что бросилось в глаза и что надо было отметить и оценить.

Тетка Василиса расцвела. Начала объяснять, кто снят на карточках и какие родственные корни связывают этих лиц с Пузыревыми. Ванята рассеянно слушал рассказ о тет­ки Василисиной родословной, украдкой щелкал пальцем по зеленому шарику с водой. Лебедь неторопливо раскачивался и кланялся Ваняте.

Из спальни тетка Василиса повела гостей в другую ком­нату. Весь левый угол ее занимала плита с глиняной лежан­кой. Слева и справа возле стенок стояли две кровати. Види­мо, специально приготовленные для Пузыревых, а возле окна — накрытый снедью стол. Еды на нем была прорва: и нарезанное мелкими ломтиками сало, и яичница с потуск­невшими желтками, разрезанная поперек квашеная кочан­ная капуста... В центре стола мерцали бутылки с белым и красненьким.

— Зачем это вы, Василиса Андреевна? — смутилась мать.

Тетка Василиса, подбоченясь, стояла возле стола. Слова матери были ей приятны.

— Ах боже ж мий, та що ж тут такого! — воскликнула она. — До мене ж люди прийдут. Я ж уже всим про тебе рассказала. И доярки твои пожалуют. Тебе на ферме от як все ждут. Ей-богу!

Между тем свечерело. Тетка Василиса зажгла свет. В из­бу один за другим потянулись званые и незваные гости. Одни выпивали стопочку, клали для приличия на зубок гор­стку капусты и, поздравив мать и Ваняту с прибытием, ухо­дили. Другие напрочно усаживались за стол, расстилали на коленях полотенца и, крякнув, принимались за дело.

Тетка Василиса ждала какого-то Трунова, то и дело по­глядывала на двери. Но гость не появлялся. Тетка Василиса расстроилась, выпила с гостями маленькую, вытерла губы ладонью-ковшиком и сердито сказала:

— Я ж його як чоловика приглашала! Тьху на нього, и все!

Ваняте тоже стало обидно за тетку Василису и за мать. К ним на праздники, например, приходили все, кого пригла­шали, — и председатель колхоза, и дед Антоний, который возил с фермы молоко, и агроном, и даже строгий и непод­купный участковый милиционер Федор Федорович. О заве­дующем фермой вообще говорить нечего. Хоть и не зови его, все равно первый явится.

Рядом с матерью сидели две доярки. Одна пожилая — тетя Луша — с круглыми цыганскими серьгами в ушах, а вторая совсем молоденькая — Вера, в пестрой капроновой косынке на узких плечах.

Доярки рассказывали матери о своих делах и тоже вспо­минали Трунова, который побрезгал компанией и не поже­лал прийти в гости.

Вскоре Ванята понял, что это — заведующий молочной фермой. Той самой, где будет работать мать.

Видимо, тетка Василиса пригласила Трунова, чтобы побыстрее сблизить и сдружить его с матерью, а возможно, просто из-за этикета.

Старшая доярка, поблескивая тяжелой литой серьгой, неторопливо разматывала нить рассказа о житье-бытье на ферме. Ванята ковырял вилкой в тарелке, прислушивался к разговору. Похоже, на ферме Трунова не любили. Как за­ключил Ванята, он был заносчивый и гордый. Но доярка говорила об этом вскользь, не хотела огорчать мать.

— Ты, Груша, не бедуй, — заметив, как помрачнела вдруг мать, сказала доярка. — Мы ему с тобой сразу укорот сделаем. Председатель давно на этого Трунова зуб точит... Не сумлевайся, в общем.

— Не хозяин он у вас, что ли? — нервно покусывая гу­бу, спросила мать.

Пожилая доярка не ответила, а молоденькая, с косынкой на плечах, вдруг фыркнула и виновато прикрыла рот ла­донью.

— Он у нас, тетя Груша, ушибленный. Он думает, что под него яму копают, и кляузы на всех строчит... Он, тетя Груша, и про вас тоже болтал...

Пожилая доярка кинула быстрый взгляд на девушку. Сережки ее недовольно качнулись.

— А ты, Верка, молчи! Чего зря плетешь?

Доярка обняла мать за шею и притянула к себе.

— Ты ее, Груша, не слухай. Ить чего выдумала. Народ у нас ладный, в обиду не даст! Споем, что ли, Верка? Давай заводи... Только петь, анафема, и умеешь!

Вера не обиделась на «анафему». Она кокетливо попра­вила на виске черный вихор-завлекалку, приподняв и вы­ставив вперед подбородок, чистым, ровным голосом запела «страдания». Гости оставили вилки, ложки, поддержали песню кто как мог... Вскоре гости начали расходиться. Тетка Василиса и мать перемыли посуду, стали готовить по­стели. Матери и Ваняте постелили на кроватях, которые стояли возле стенок одна против другой, а тетка Василиса, вздыхая после хлопотливого дня, полезла на глиняную ле­жанку,

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*