Михаил Гершензон - Степан Петрович Путаница
Несколько дней мы звонили по всей школе, как накрыли Путаницу. Ванька даже всем показывал наше сочинение. А потом рассказали Путанице, что он пропустил у нас кучу ошибок.
— Помилуйте, — ахнул Степан Петрович, — неужели я так рассеян? Я даже помню — у вас все было очень правильно. Ну-ка, ну-ка, покажите тетрадку. Мне даже самому интересно, какие это я пропустил ошибки.
Ванька торжественно вытащил из сумки тетрадь и вручил ее Путанице. Тот перечел все от начала до конца и сказал, что ошибок в работе нет.
Крякша даже подпрыгнул.
— А Людовик, — крикнул он. — А Людовик?
— Людовик? — удивился Путаница. — Людовик — Людовик и есть. Так у вас ведь и написано — Людовик.
— А где Николай?
— Николай? При чем же тут Николай?
Путаница в недоуменьи посмотрел на Крякшу, потом на меня.
— А Москва? Ведь мы написали — Париж! — не вытерпел я.
— При чем тут Москва? Ну, конечно, Париж, — сказал Путаница. — Только надо — не Королевская площадь, а Улица Короля; но это мелочь, а не ошибка. Она называется по-французски Рю-Рояль.
У нас глаза полезли на лоб.
— Опять рояль, — сказал Крякша. — Что ты с ним будешь делать!
— Степан Петрович, — возмутился Еремин, — вы опять все спутали.
— Нет, дорогие мои, на этот раз что-то спутали вы. Совершенно верно, что в 1770 году, во время женитьбы будущего короля Франции, Людовика XVI, произошло несчастье. Народ кинулся за подарками, началась страшная давка. Улица упиралась в канаву; из этой канавы потом вытащили десятки трупов. А всего погибло тогда, в погоне за королевскими сайками, 132 человека. Так у вас и написано. Я и поставил зачет.
— По русской истории? — крикнул Сережка.
— Почему по русской?
Путаница пожал плечами и отступил на шаг назад.
— Почему по русской? — переспросил он снова. — Я не ставил по русской.
— Как не ставили, — вскочил Ванька. — Посмотрите сами!
Степан Петрович ткнулся носом в Ванькину зачетную книжку и просиял.
— Ну да, не ставил! Я вот где поставил, в истории Запада.
Мы все схватились за свои книжки.
— Сами вы — путаники, — сказал Степан Петрович.
Нам нечем было крыть. Зачет у всех стоял в одной и той же графе.
