Александр Дорофеев - Вещий барабан
— Корабль — дело немалое. Доброго города стоит, — рассуждал сам с собою. — За строительством должен присматривать разумный человек. И без всякой корысти. Да где же его бескорыстного сыскать?
Уже ночь опустилась, а Петр все метался по высокому берегу, как черное облако сомнения.
Малое перемирие
На другой день прибыли в Воронеж товарищи государя по корабельному делу. Еще на Плещеевом озере вместе трудились. Теперь же кто из Амстердама, кто из Венеции, познав многие науки, явились начатое дело продолжать.
— Настало благое утро! — ожил Петр. — Мрак сомнения изгнан! Бей в барабан, Ивашка! Пойдем весной по морю гулять — с турками мириться.
А с турками к тому времени было заключено малое перемирие — всего на два года. Много условий поставили турки. Чтобы новые крепости русские не строили, чтобы старые не чинили. Чтобы то, чтобы се — иначе снова война! Поддерживал турецкие условия грозный флот.
Шаткое перемирие, когда с одной стороны сила, а с другой… Ну, теперь и у русских кораблей хватало! Можно было укрепить перемирие. С этой целью решил отправить государь в Царьград к турецкому султану посла Украинцева.
Турки, конечно, знали о воронежской верфи, да мало беспокоились. Моряки турецкие ручались, что ни один русский корабль не выйдет в Азовское море: множество песчаных отмелей-кошек в устье Дона. Через них только галеры пройдут. А галер султан не боялся. Что галеры? Мелочь, лодчонки! В общем, подумывал султан, сидя в Царьграде, как скорее вернуть крепость Азов. Мол, шайтан с ним, с этим перемирием, когда заранее ясно, чья возьмет.
Но Петр рассудил иначе.
— Морем пойдешь, Емельян Игнатьевич, — наставлял он Украинцева. — Загадаем туркам загадку! Ахнут, когда увидят русский корабль в своей столице. Призадумаются, стоит ли с нами воевать.
Государь как в воду глядел. Наперед знал, что будет.
Помню, и мне пророчил: «Доживешь, Ивашка, до восьмидесяти восьми лет. Если умным будешь. А поглупеешь, так и век протянешь».
Грустно жить вещему на этом свете.
Знакомый путь
К весне 1699 года под присмотром адмирала Крейса были исправлены все корабли.
— Готовы к походу, — кратко доложил Крейс.
Уже десятого мая был отдан приказ — сниматься с якоря! Флотилия подняла паруса.
До сих пор не видывали такого русские реки. Восемнадцать сорокапушечных фрегатов, множество других военных судов! Да еще позади пятьсот стругов, доверху груженных провиантом и боеприпасами.
Медленно шел караван, прощаясь с рекой Воронеж, со своей колыбелью. Плыли мимо знакомые берега.
Три года назад по этому пути двигались военные галеры, и неведомо было русским полкам, славой или позором окончится битва с турками.
Вспоминал я те горячие дни. Как прошила пуля мой кафтан под мышкой. Как вскрикнул верный барабан, рассеченный саблей. Турки воины славные! Лучше с ними в мире жить.
Много донской воды утекло с тех пор в Азовское море. И мы уже не те, что прежде. Вот государь Петр Алексеич тогда капитаном звался, а теперь и вовсе — командор. В чине вырос!
Да и я нынче староста барабанный.
Деревья по берегам только что покрылись нежной листвой. Вода в реке прозрачна, и виднелось ровное песчаное дно, на которое неспешно наползали черные корабельные тени.
Различил я свой облик на зыбкой глади. Но не сразу догадался, кто есть сей безбородый. А поняв, достал бывшую бороду и пустил по водам, словно прошлое свое.
Грустно было глядеть, как вечное течение подхватило ее. Слезы навернулись. Но что толку, читатель, печалиться о прожитых годах, когда корабль влечет тебя в славное будущее?
И ударил я в барабан.
Тортуга
Часто останавливался наш караван. Разбивали на берегу шатры. Матросы ловили рыбу. Солдаты гуляли по лесу, аукаясь, как малые ребята.
Как-то на стоянке Петр Алексеич навестил адмирала Крейса. И — что за диво?! — увидел, как иноземные капитаны ловят в Дону черепах.
— Для какой нужды, господин адмирал, сих зверушек собираете?
— Деликатес! — воскликнул Крейс. — Изысканное блюдо — тортуга!
— А! Как же — едал в Лондоне, — не подал виду Петр. — Интересно, как ваши повара готовят, с какой подливой подают?
Вызнав рецепт, сразу откланялся.
Часу не прошло, как русские солдаты тоже наловили черепах. Сваленные у кухни, они упорно расползались, а царский повар Андрюха Мартынов ворча бродил вокруг, точно пастух.
— Нечисть костяная земноводная! На Руси и раков-то не едят — за грех почитают. Что делать с этими тварями? Жаркое в панцире? Или студень?
Тут бодрым шагом приблизился господин командор Петр Алексеич:
— Вари, Андрюха, по рецепту! Но тайно. И к столу подноси без уведомления.
В этот день был дан торжественный обед во славу русского флота. Собрались придворные вельможи, капитаны, офицеры. Под барабанную дробь, как на параде, появлялись разные блюда. Пирог с бараниной и кулич-недомерок. Квас и буза. Марципан и орел сахарный. А также попугай. Из сахару же. Особенно гости нахваливали лапшу.
— Чудится, из павлина сие блюдо! — одобрил Емельян Украинцев.
Никита Зотов заспорил:
— Э, нет! По тонкости вкуса — лебедь!
— Кабы не фазан?!
— Господа, нет ничего проще, — поднял руку Петр. — Узнаем птицу по перу. Подать сюда оперенье!
Мигом притащили с кухни черепашьи панцири.
— Дивно хороша птичка! — расхохотался государь. — Хоть и не летает. Зато ползает да плавает. Господа! Куда же вы?!
За столом случилось смятение. На многих как бы столбняк напал. Другие за животы схватились — бросились в кусты. Нетронутыми остались сладости — орел сахарный, а также попугай. Зато посол Украинцев побелел, будто мукой припудренный.
— Лекаря Яна Гови позвать! — встревожился Петр. — Эх, господа мореходы! Как девицы красные! За процветание флота можно без боязни и лягушку проглотить, закусив саламандрой. А черепаха — пища известная, корабельная. Тортуга! Привыкайте, господа к деликатесам.
Три крепости
— Тортуга, господа! Тортуга! — веселился командор Петр. — К Азову подходим!
Было раннее лазоревое утро, когда впереди по правую руку показалась крепость Азов. Блеснул огонь над нею, и прикатился пушечный грохот. А над крепостной стеною всплыли пороховые облачка.
— Сердце тает, как слышу залпы русских орудий! — возбужденно говорил государь, стоя на носу фрегата «Апостол Петр». — Право, небесная музыка! Думаю, подобную играют ангелы в раю для царей и полководцев.
В прошлый раз, хорошо помню, музыка под Азовом была иная — турецкие пушки прицельно били по нашим полкам. А теперь врата крепости распахнуты. Милости просим, гости московские!
Не узнать крепость. Новые бастионы, укрепления. Мудрено их штурмовать. Верная опора на границе русского государства.
Все осмотрел с пристрастием Петр Алексеич. Где надо, ногой постучал. Где-то пальцем ковырнул. А в одном месте сдул со стены степную пыль и погладил нежно камень тесаный, солнцем прогретый. Порадовала государя русская крепость.
Вскоре на легкой бригантине вышел Петр в Азовское море. Спешил взглянуть на гавань под Таганрогом…
На море, замечал я, у государя нашего всегда душа пела. На берегу — горяч, грозен. Если что не так, голову снесет. В лучшем случае зуботычин и оплеух раздарит. А на морских волнах приветлив да ласков. Бывало, веселится как дитя. Если позволительно сказать такое о великом государе, то Петр Алексеич был существом земноводным. А того точнее — водоземным! Или попросту водоемным. Эдакий морской владыка Нептун.
Вернулся он из Таганрога бодрее прежнего. Строительство идет полным ходом. Крепостные стены еще не завершены, но берег уже щетинится орудийными батареями. Насыпаны в море две длинные косы — защищают корабельное пристанище от волн и ветра. Тишина да покой в гавани. Славный морской дом. Вернее — крепость!
Все поздравляли Петра, и он даже по суше ходил с миром на челе. Отныне на рубежах России есть два верных оплота, две крепости. А еще одна, третья — фрегат «Крепость», — отправится с послом Украинцевым прямо к султану в гости. Теперь уж можно по-свойски с ним беседовать. И сила для того есть, и ума вроде достаточно.
Хотя посчитал Петр Алексеич, что послу Украинцеву следует еще ума добавить.
— Первое запомни крепко, Емельян Игнатьич, — быть вечному миру! Второе — если султан на вечный мир не пойдет, предложить перемирие на двадцать пять лет. Третье — если султан заупрямится сверх меры, не захочет мира без возвращения Азова, предложи по окончании нынешнего перемирия вновь собраться на переговоры. Лучше дело отложить, чем сразу загубить.
— Все выполню, господин командор, — отвечал Украинцев. — В точности!
— И еще запомни раз и навсегда — о возвращении Азова речи быть не может! Сердцем будь тверд, Емельян Игнатьич. Кто такой посол? Неприступная крепость на чужой земле! Гляди, чтобы хитростью не взяли.
