Елена Соколова - Следы во времени
Однажды в норку к мышкам случайно попал червячок, который умел говорить по-мышиному.
– Ты откуда взялся? – спросили его мышки.
– Сам не понимаю. Я живу, вообще-то, у самой кромки воды, на берегу огромного океана.
– Прямо у самого синего океана? – восхищенно спросил один мышонок.
– Прямо у самого зеленого океана? – крикнул сердито другой мышонок.
«Красные» мышки многозначительно молчали.
Червячок долго изумленно смотрел на мышей, потом спросил:
– Откуда вы набрались такой ереси?
Мыши непонимающе молчали.
– Океан абсолютно белый! – твердо заявил червячок.
Дело в том, что червячок выползал на поверхность земли только в полнолуние.
Мыши были в полной растерянности. Все это было не смешно.
– Я предлагаю, – сказал один мышонок, – взять кусочек океана во что-нибудь и принести в норку!
Но в чем?
Пообещав никогда не разорять их гнезда, мышки упросили паучков сплести плотный мешок.
Паучки трудились добросовестно, и, когда плотный мешок был готов, мышки уложили его в кокосовый кораблик и отправились к океану.
Вы, наверное, хотите узнать к какому? К черному. На небе собралась огромная туча.
Отважных мышек это не испугало. Они, оказавшись у океана, наполнили водой мешок, втащили его на корабль и доставили в норку.
Каково же было всеобщее разочарование, когда «синие», «зеленые» и «красные» мышки увидели в мешке абсолютно прозрачную воду, ничем не отличающуюся по цвету от дождевой!
Растерянные мышки расходились по своим гнездышкам. Там, засыпая, они слышали шум океана, который больше не привлекал и не интересовал их.
А океан не уставал восхищать и радовать необъяснимостью тех, кто любил его в разное время суток, в разное время года, в шторм и штиль.
Огромный океан, который разбивал волны о камни и мирно плескался в бухте, играл с дельфинами и убаюкивал икринки разноцветных рыбок, – ОКЕАН продолжал жить своей жизнью.
Живая вода
В дальних краях, в неведомых далях, недалеко от села Сетово, в труднопроходимом лесу находился колодец с живой водой.
Как появился он в этих краях? Помнили старцы и рассказывали молодым, что очень давно из дальних мест, где солнце восходит над землей, пришел странник и поселился прямо в лесу. Он и выкопал этот чудесный колодец.
Отчего вода в нем стала живой, для всех осталось тайной.
Жители села Сетово отличались крепким здоровьем, долголетием и мужеством. А еще, невозможно было противостоять им ни в каком споре. Каждый был силен в убеждении.
Все жители села добрым словом вспоминали давнего поселенца, оставившего им бесценный дар. Нужно сказать, что пить воду можно было только возле самого колодца. С собой в ведре не возьмешь – терялся живительный дар.
Трудно поверить, но там же в лесу находился колодец с мертвой водой, и по указанию, оставленному странником, прежде чем испить живой воды, необходимо было сначала испить воды мертвой.
Почему? Потому что живая вода животворила все – и доброе, и худое, а после глотка мертвой воды живая вода воскрешала только чистые намерения и только добрые порывы.
Колодец с мертвой водой все обходили стороной, и он зарос травой. Пили сразу живую воду.
Село Сетово небольшое, но добротно отстроенное. Жителей в нем человек триста, не больше.
На дворе Игната всегда порядок. Все домашние следили за чистотой и вышколены были так, что лишней песчинки во дворе не отыскать.
Стоял Игнат и любовался только что выкрашенным домом. Потом позвал жену:
– Полина! Иди-ка, посмотри, как дом смотрится.
– Да я ж видела, – прокричала жена из коровника.
– А ты еще посмотри. Иди, иди сюда, корова подождет.
Полина поднялась с табуретки, подставленной к корове, отодвинула ведро и, вытирая о передник руки, вышла из коровника.
– Хорош, хорош, – сказала она, взглянув на дом, и собралась снова отправиться в хлев.
– Что ты спешишь? Постоять с мужем не хочешь? Посмотри, похвали.
Полина, чуть не плача, сказала:
– Корову я дою.
– А и ступай к своей корове, раз она тебе дороже меня и всего, что я для тебя делаю.
Игнат двинулся к дому. Полина, расстроенная, опустив голову пошла в хлев. Корова с норовом, к ней просто так не подойдешь. Она сердито замычала.
Полина стала уговаривать корову, погладила ее по спине, села на табуретку и, подставив ведро, принялась доить.
– Стой смирно, Манька, ты у меня умница.
Прошло полчаса.
– Полина! – позвал Игнат и вошел в коровник.
– Ты что, еще не закончила? – удивился он. – Ну ты даешь! С коровой управиться не можешь. У тебя там рагу на плите не переварится?
– Рагу не переварится, – ответила Полина, чуть не плача, потому что Манька начала нервно дергать ногой и вертеть мордой.
– Ты сразу за несколько дел хватаешься и ничего не успеваешь. Я пойду посмотрю, не попало ли в сети что, а насчет рагу предупредил, так что сама за ним теперь смотри.
Во двор с шумом вбежали дети Игната и Полины, два мальчика-близнеца шести лет. У них из-под ног шарахнулись куры. Разлетелись по всему двору.
– Смотри, дети-то какие чумазые! Как корову подоишь, отмой их, а то перед соседями стыдно.
Высказав замечания, Игнат ушел на реку, а вернувшись, потряс перед Полиной связкой лещей:
– Почисти да пожарь к ужину. Поешь хоть свеженькой рыбки. Для тебя все стараюсь.
Полина отставила в сторону маслобойку, в которую только что залила снятые с молока сливки, и занялась рыбой.
Начистив и пожарив, выставила рыбу на стол.
– Умаялся я сегодня, – с набитым ртом сказал Игнат, – хочется на чистую постельку лечь. Ты уж поменяй белье.
– Я ж три дня, как меняла, Игнат! – чуть не расплакалась Полина.
– Твое дело слушать, а не говорить! Кто в доме глава? – резко прервал Игнат.
Постелив чистое белье, Полина принялась отмывать чугунки и сковородки. Закончив, она в полном изнеможении наконец улеглась на высокую кровать и с наслаждением вытянулась на мягкой перине. Игнат проснулся и, почувствовав пружинистое тело жены, раздраженно прошептал:
– Отодвинься от меня. Мне отдохнуть нужно. С утра к колодцу иду.
Полина не слышала слов мужа. Она заснула, как только коснулась головой подушки.
– Это не женщина, а просто похоть ходячая, – пробормотал Игнат.
Рано утром Игнат разбудил Полину:
– Иди, проводи меня до калитки.
На улице было туманно и сыро. Полина, съежившись под пуховым платком, стояла на крыльце. Спускаться на траву, покрытую холодной росой, не хотелось.
Игнат поцеловал жену и ушел. Полина должна была смотреть ему вслед.
Когда Игнат скрылся из вида, Полина вернулась в дом.
От колодца Игнат вернулся к полудню. Полина уже приготовила обед, намыла полы в доме и позанималась с детьми математикой и письмом.
– Корми мужа! – весело скомандовал Игнат.
К столу подбежали ребятишки.
– А вы потом поедите. Видите, отец устал. Ты, Полина, распустила их совсем. Порядка не знают, – сказал Игнат, усаживаясь за стол.
– Детям с тобой за столом побыть хочется…
– Детям отца нужно научиться слушаться!
В окно постучали. Полина подошла посмотреть, кто это. Во дворе стоял Филька, сосед.
Полина махнула ему рукой, чтоб заходил.
– Здоровы будьте, – весело сказал Филька хозяевам, тряхнув кудрями. – Игнат, дай мне лошадь в город съездить. Настька моя вышивать-то стала, а ей алых ниток не хватило.
Игнат, уронив с ложки выловленную из супа фрикадельку, воскликнул:
– Ты что, из-за каких-то ниток в город поедешь?
– А что ж делать-то? Полин, может, у тебя есть такие нитки?
– Нет, Филипп, мне нет времени вышивать.
– Ну так что, Игнат, лошадь дашь?
– Ты, Филька, подкаблучник. Смотреть на тебя стыдно. Это ж из-за каких-то бабьих капризов в город тащиться!
Филипп возмутился:
– Тебе лошадь жалко?
– Не в лошади дело. Дело в принципе. Если б тебе в поле надо было поехать или хлеба съездить купить – другое дело, но чтобы из-за алых ниток?! Филька, ты что? Ты мужик, аль кто?
– По-твоему, если я мужик, то Настьку должен в город отправлять?
– Без ниток она обойдется, а купишь как-нибудь по пути, когда в городе будешь.
Филипп развернулся и вышел.
Полина выглянула в окно и увидела, как Филипп что-то объясняет расстроенной Насте.
– И что же ты, Игнат, лошадь не дал Филиппу? – спросила Полина.
Игнат удивленно уставился на жену:
– Моя лошадь! Он из-за своей Настьки не то что на лошадь, на козу не может заработать. Все при ней держится. Вот и пусть знает.
– Любит он ее, – вздохнула Полина.
– Если б любил, заработал бы и на лошадь, и на корову для жены-то любимой.
– Так с ней он быть хочет и работой загружать боится.
– Ну, давай и я работать не стану и рядом с тобой сяду. Посмотрим, не наскучит ли? А кушать что станем потом?
– Да, ты-то, если рядом сядешь, меня совсем измучаешь. Тебе то поджарь, то постели, то проводи. Филька-то, небось, ласковые слова, дома сидючи, говорит. Им обоим и без работы не скучно.
