Владимир Степаненко - Голубой дымок вигвама
Темнобурый вылез из клетки и двинулся к зарослям крапивы. И только почувствовал дразнящий запах черемухи, как вдруг за его спиной раздался громкий лай собаки. Бобр бросился бежать. Тяжелый хвост волочился по земле и мешал. Темнобурый то и дело спотыкался. Тропинка была переплетена длинными корнями. Вот когда бобр снова вспомнил о своем потайном лазе.
На секунду бобр остановился и потянул носом. Еще издали он ощутил спасительную свежесть воды и бросился к реке.
На берегу Темнобурый остановился откусить ветку тальника. Но в этот момент на него навалилась собака. Бобр бросился вместе с ней в воду. Ударил толстым хвостом, а потом изловчился и рванул резцами.
Рыжая собака взвизгнула от боли и, наглотавшись воды, выпустила свою добычу.
Темнобурый нырнул на дно. Вода в реке была прозрачной, и бобр хорошо рассмотрел песчаное дно, занесенные песком мертвяки, проплывающие мимо него серебристые стайки сорожек.
Бобр проплыл под водой почти сто метров и вынырнул в заливе у противоположного берега. Набрал в легкие воздуха и снова погрузился в воду. На поверхности остался лишь кончик носа.
Темнобурый видел, как по мокрому песку бегала собака. Она повизгивала от нетерпения и досады. Потом выбежал мальчик и бросился к салке. Рыжая собака хотела его догнать, но течение быстро унесло маленький плот.
Собака побежала за плотом по берегу. Темнобурый успокоился и в первый раз с наслаждением принялся плавать. Вдоволь накупавшись, он нашел хорошее место под корнями сваленной березы. Расширяя проход, отгрыз длинные плети. Теперь, когда все было предусмотрено на случай опасности, он мог спокойно заснуть. Слишком много у него врагов, чтобы днем отправляться в путь. Оказалось, что собака так же страшна, как и волк!
Глава 3. Следопыт читает следы
Первые несколько минут Колька был поглощен погоней за бобром и не отдавал себе отчета в том, что случилось с ним. А между тем салка уже миновала два кривуля реки и быстро двигалась вниз по течению. Берега стремительно чередовались: высокие — песчаными отмелями, а отмели — лесистыми взгорьями.
Неожиданно из-за острых листьев осоки показался голубоватый плес Большого омута. На быстрине вспыхивали солнечные зайчики, а по заводинам хлопали при порывах ветра широкие листья кувшинок.
Река, описав очередную дугу, била в высокий глинистый берег, обрушивая деревья. В половодье упала высокая сосна. Она зависла на плетях корней, как арочный мост.
Колька любил забираться с удочкой на шершавый ствол дерева. Около затопленной верхушки, среди ветвей и метелок с колючими иголками, всегда прятались стайки сорожек, язи и крупные окуни. Окуни были черные, с ярко-красными перьями.
В омуте повсюду хорошо клевали окуни, но на отмелях они были светлые — под цвет песчаного дна.
В Большом омуте у мальчика стояла последняя клешня с животком на щуку. Кол был вбит около зеленой ряски.
Проплывая мимо ряски, Колька не поверил глазам. Показалось, что он ошибся. Чтобы убедиться, что все происходит наяву, а не во сне, он даже ущипнул себя за руку. Шнур с клешни был смотан, а большая и сильная рыба бросалась из стороны в сторону.
За шнур мальчик не боялся: он сам ссучил его из крепких суровых ниток вчетверо. Зря он на заре ездил на ботнике проверять клешни. Щука взяла живца совсем недавно.
Колька почувствовал, как у него вспотели ладони и сильно забилось сердце. Он начал подгребать шестом, чтобы направить салку к ряске, но она не слушалась. Плот поравнялся с колом и, как мальчик ни старался его остановить, заскользил вперед.
Раздавшийся впереди сильный всплеск удержал Кольку в последний момент на плоту. Он уже приготовился прыгать в воду, когда вдруг вспомнил, что гонится за бобром. Пришлось поуменьшить охотничий азарт.
Мальчик еще напряженнее принялся всматриваться в поросшие берега, вслушиваясь во все долетавшие звуки.
Иногда с прибрежного островка, поросшего жесткой травой, или с отмели срывался маленький куличок-перевозчик и устремлялся на другой берег.
Испуганный всполох птицы на некоторое время будил дремотную тишину зеленых берегов.
Не первый раз Колька плыл по реке. Но тогда он отправлялся в путь в долбленом ботнике, гребя коротким кормовичком. За работой он, оказывается, многое пропускал. А теперь невольно замечал, что и река и берега все время менялись. Временами из лесу налетал легкий ветер. Деревья, росшие вдоль берега, сразу оживали, взмахивали длинными ветвями. Листья заводили свой неумолчный разговор. Первыми начинали шептаться густая ольха и вечно трепещущие осины. Проходило несколько минут, к ним присоединялись березы. Сосны, вздымая вверх свои красноватые стволы, прислушивались и не вмешивались. Хмуро молчали и дубы. Только сильные порывы ветра способны были расшевелить их тяжелые листья. Но когда великаны дубы вступали в разговор, то требовали к себе уважения и внимания.
Сразу же после налета ветра по реке пробегала рябь, блестя, как рыбья чешуя. Но скоро ветер стихал, и поверхность реки замирала. Она, как живое зеркало, отражала зелень леса, проплывающие облака и синеву неба.
Колька начал обдумывать свое положение. Хотя он проплыл довольно далеко по реке, кордон где-то рядом, в пяти-шести километрах, если идти напрямик через лес.
Мальчик решил пристать к берегу. Он бы так и сделал, не будь в избе посторонних людей: егеря с лохматой бородой и шофера Алешки. Что они подумают о нем? Хороший помощник отцу, если прокараулил бобра! Теперь на всю жизнь к нему пристанет кличка «Сонная тетеря»! А то придумают еще и похлеще!
Дразнят же Славку Быстрова «Шиловским паровозом»!
И надо же такому случиться: упустил бобра! Почему он не прибил доску? И надо-то было загнать один гвоздь! Что из того, что предупреждал Алешку! Виноват во всем случившемся он один. Алешка — подорожный человек: с него как с гуся вода. Сядет в машину и укатит, а Колька останется здесь, на кордоне.
Занятый этими невеселыми мыслями, Колька еще зорче вглядывался в тенистые берега, где мог спрятаться бобр.
Больше всего он жалел, что поторопился и не взял с собой Тайгу. Она бы давно нашла бобра. Да случись это зимой, Колька сам бы сумел распутать следы. Он легко находит скидки зайцев. Не обманывают его и лисицы. Но сейчас следов нет. А Тайга бы ему помогла. Не было еще случая, чтобы она не находила зверя. Хорошо, если лайка сообразит бежать через лес, а то вдруг отправилась за ним по берегу! Будет мотаться по всем кривулям. Если бы можно было выпрямить берег реки!
— Тайга! Тайга! — Колька засунул в рот два пальца и громко засвистел.
Свист прокатился по реке. Но лес, мимо которого плыла салка, не подхватил резкого звука, а, наоборот, заглушил его, как вата.
— Так это Прорва? — удивленно сказал Колька, всматриваясь в глухой, мертвый лес.
Несколько лет назад на лес напали гусеницы непарного шелкопряда. Деревья остались без листьев и высохли, как после пожара. Хорошо, что самолеты распылили яд и скоро уничтожили гусениц, а то быть бы большой беде.
Теперь в черном, глухом лесу не было слышно звонких птичьих голосов, а только изредка затевали перестук большие дятлы желны.
Молчаливый, мрачный лес не давал прохлады. Нагретый жарким солнцем, он отдавал тепло, как большая раскаленная печь. Кольке даже у воды было жарко. Комары, которые все время кружились над ним и страшно донимали, вдруг исчезли.
Колька никогда не испытывал страха в лесу, но в Прорве вдруг стало не по себе. А река все дальше и дальше тащила плот. На воде дрожало отражение черного молчаливого леса.
Мальчик внимательно осмотрел свое хозяйство. На корме салки стояло небольшое ведро. С ним он обычно ходил на рыбалку. Рядом лежало ореховое удилище. На вбитых гвоздиках была намотана леска. Поплавок старательно выстроган из толстого куска коры.
Колька очень обрадовался ведерку и удилищу. Это были его вещи. С ними он почти никогда не расставался. Жалко, что не прихватил свою одностволку-двадцатку. Но и без ружья можно прожить!
Вдруг салка заскребла по песку и остановилась. Колька перебежал на край бревен и раскачал маленький плот. Вода взмутилась. Бревна стали выбивать песок. Прошло всего несколько минут, и салка снова обрела плавучесть.
Но очень скоро плот вторично наполз на мель. Колька вбил шест между бревен, чтобы салка не отошла, и направился на берег.
Прежде всего он прошелся по волглому песку и внимательно осмотрел следы. Недавно здесь бегала трясогузка. Острые дырочки в песке показали мальчику место кормежки вальдшнепа. А следы широких лап рассказали, что на песчаную отмель выходили утки. Может быть, они грелись на солнце или чистили клювы в песке. Но сколько Колька ни смотрел, не мог обнаружить следов когтистых лап и широкого полоза от хвоста бобра.
