Рене Госинни - Глупости маленького Николя
В цирке играла музыка, а один дяденька вышел на арену одетый, как директор ресторана, где мы устроили праздничный обед на день рождения бабули. Дяденька объяснил, что сейчас станет показывать фокусы. И тут же сделал так, что в руке у него появилось много зажженных сигарет.
— Тьфу, — сказал Руфус. — Здесь какой-то подвох. Эти актеры — не настоящие фокусники.
— Нужно говорить «артисты», — сказал Аньян.
— Тебя не спрашивают, — ответил Руфус. — Тем более, что ты несешь ерунду.
— Вы слышали, мадемуазель? — спросил Аньян.
— Руфус! — сказала учительница. — Если ты будешь плохо себя вести, я тебя выгоню из цирка.
— А вы не хотите их всех выгнать? — спросил дяденька, сидевший сзади. — Я бы предпочел спокойно посмотреть представление.
Учительница развернулась и сказала:
— Месье, что вы себе позволяете?
— И к тому же, — сказал Руфус, — у меня папа — полицейский, он вас может оштрафовать.
— Смотрите, мадемуазель, — сказал Аньян. — Фокусник пригласил кого-нибудь из публики, и Жоаким пошел к нему.
Это было правдой. Жоаким стоял на арене рядом с фокусником, а тот говорил:
— Браво! Аплодисменты этому храброму мальчику!
Учительница встала и закричала:
— Жоаким, немедленно ко мне!
Но фокусник, как сказал Аньян, пообещал, что сейчас сделает так, что Жоаким исчезнет. Он попросил Жоакима влезть в сундук, закрыл его, а когда снова открыл — оп! — Жоакима там не было.
— Боже мой! — закричала учительница.
Тогда дяденька, сидевший сзади сказал, что фокуснику неплохо бы нас всех посадить в сундук.
— Месье, вы просто грубиян! — сказала учительница.
— Она права, — сказал другой дяденька. — Разве не видите, что бедной женщине и так тяжело с этими шалопаями?
— Верно! — сказал Альсест.
— Я в ваших поучениях не нуждаюсь! — сказал первый дяденька.
— Может, выйдем и поговорим? — спросил второй.
— Да ладно, — сказал первый.
— Струсил! — сказал второй, и вдруг загрохотала музыка и Жоаким вернулся. Все захлопали, но учительница сказала, что Жоакима все равно накажут.
А потом на арене установили клетку, и мы увидели львов, тигров и дрессировщика. Он делал жуткие штуки! Совал голову в пасть льву, и все зрители восхищенно говорили:
— О-о-о-о!
А Руфус сказал, что фокусник не настоящий, потому что Жоаким вернулся.
— Неправда! — сказал Эд. — Вернуться он вернулся, но сперва-то он исчез.
— Это был трюк! — сказал Руфус.
— Ты просто идиот, — сказал Эд. — И сейчас ты у меня получишь!
— Тихо! — закричал первый дяденька сзади нас.
— Вы опять начинаете? — сказал ему второй дяденька.
— Я начну, когда захочу, — ответил первый, а Эд заехал Руфусу по носу.
Зрители стали на нас шикать, и учительница вывела нас из цирка. Это было обидно, потому что на арену как раз вышли клоуны.
Когда мы садились в автобус, к учительнице подошел дрессировщик.
— Я наблюдал за вами во время моего номера и проникся к вам уважением. Должен признаться, у меня бы никогда не хватило смелости оказаться на вашем месте.
ЯБЛОКО
Мы пришли в школу с прекрасным настроением, потому что сегодня у нас урок рисования. Когда мы рисуем — это здорово, потому что не нужно учить правила и делать задания. Немного похоже на перемену. Наверное, поэтому мы рисуем не часто, а когда учительница заставляет нас делать географические карты, это не совсем то. К тому же нарисовать Францию очень сложно — и все из-за Бретани. Рисовать карты любит только Аньян. Но он не считается, потому что он отличник и к тому же любимчик учительницы.
Но на прошлой неделе мы вели себя хорошо и почти не ссорились, если не считать драки Клотэра и Жоакима, и учительница нам сказала:
— Ладно, завтра приносите все для рисования.
Когда мы зашли в класс, на столе учительницы лежало яблоко.
— Сегодня, — сказала учительница, — вы будете рисовать натюрморт. Вот это яблоко. Можете разговаривать между собой, но не шумите.
Аньян поднял руку. Он не любит рисовать, потому что для рисования не нужно зубрить, и он не уверен, что здесь можно отличиться.
— Мадемуазель, — сказал Аньян. — Я не вижу яблоко издалека.
— Хорошо, Аньян, — сказала учительница, — подойдите ближе.
Тогда встали мы все — чтобы получше рассмотреть яблоко. А учительница вскочила и стала бить указкой по столу, приказывая нам вернуться на места.
— Но, мадемуазель, — сказал Аньян, — а как же я?
— Если вы плохо видите яблоко, Аньян, — сказала учительница, — рисуйте что-то другое, но ведите себя хорошо.
— Ладно, — сказал Аньян. — Я нарисую карту Франции. С горами, реками и их притоками.
Он очень обрадовался, потому что карту Франции знает наизусть. Вот псих ненормальный!
Жеофруа, которому богатый папа все время покупает много всякого, вытащил из портфеля классную коробку красок. Еще там было много кисточек и даже баночка для воды. Мы все подошли на нее посмотреть. Попрошу папу, чтобы он мне купил такую же.
Учительница опять постучала указкой по столу и сказала, что если мы будем продолжать в том же духе, она заставит нас рисовать географические карты. Тогда все вернулись на места — кроме Жеофруа, которому разрешили выйти и налить в баночку воды. Максан хотел ему помочь, но в наказание его заставили писать строки.
Эд поднял руку и сказал учительнице, что не умеет рисовать яблоко, да и его сосед Руфус — тоже.
— Начертите квадрат, — сказала учительница. — В квадрате вам будет легче нарисовать яблоко.
Эду и Руфусу эта мысль понравилось. Он взяли линейки и стали рисовать яблоки.
А вот Клотэр доволен не был. Клотэр у нас двоечник, сам ничего не может, только вечно списывает у соседа. Проблема в том, что сидит он с Жоакимом, который до сих пор на него обижен за то, что Клотэр у него выиграл в шарики. И Жоаким назло Клотэру вместо яблока рисовал самолет.
А мой сосед — Альсест — смотрел на яблоко и облизывался. Нужно сказать, что Альсест — это мой толстый друг, он все время ест.
— Моя мама, — сказал Альсест, — каждое воскресенье печет замечательный яблочный пирог с дырочками.
— Как это — с дырочками? — спросил я.
— Ну так, — ответил Альсест. — Я тебе как-нибудь покажу. Хотя можно и сейчас!
И он стал рисовать яблочный пирог, чтобы показать его мне, только ему пришлось остановиться и съесть одно печенье, которое он приберег для перемены. Такой смешной: как только увидит что-нибудь съедобное, у него тут же разыгрывается аппетит.
А мне яблоко больше напоминает одного парня, которого я видел по телевизору. Его зовут Вильгельм Телль: в самом начале фильма он стреляет в яблоко, а оно стоит на голове у его сына. Фи-ить — и стрела попадает точь-в-точь в середину. Он так каждую неделю делает и еще ни разу не промахнулся. Это классное кино, только жаль, что там не очень много замков. Вот в другом фильме — вообще одни замки, и сражается толпа людей, они там еще кидают друг другу в головы не пойми что. В общем, замки мне больше нравится рисовать.
— Ну что же это такое? — сказала учительница. — Где Жеофруа?
— Если хотите, я могу за ним сбегать, — сказал Максан.
В ответ учительница добавила ему еще несколько строк. Тут вернулся весь мокрый Жеофруа со своей баночкой.
— Ну, Жеофруа, — сказала учительница, — что-то вы долго.
— Я не виноват, — сказал Жеофруа, — это из-за баночки. Каждый раз, как я поднимался по лестнице, она переворачивалась, и мне приходилось опять идти за водой.
— Ладно, — сказала учительница. — Садитесь на место и приступайте.
Жеофруа сел рядом с Максаном и стал смешивать воду и краски.
— Дай мне краски порисовать? — попросил Максан.
— Пусть тебе папа купит, — ответил Жеофруа. — Мой не любит, когда я даю кому-то свои вещи.
Жеофруа был прав. Папы в этом вопросе непреклонны.
— Меня уже два раза наказали из-за твоих дурацких красок, — сказал Максан. — И к тому же ты идиот!
Тогда Жеофруа взял кисточку и — раз! раз! — начертил две толстые красные полосы на белом листе Максана. Тот в ярости подскочил. Толкнул стул, и красная вода из баночки вылилась на лист Жеофруа. Красной водой залило даже его рубашку. Жеофруа рассвирепел. Он накинулся на Максана с кулаками, учительница закричала, а мы все повскакивали с мест. Клотэр воспользовался моментом и двинул Жоакиму, который нарисовал целую тучу самолетиков.
Тут в класс вошел директор.
— Браво! — сказал он. — Браво! Замечательно! Вас слышно даже у меня в кабинете. Что здесь происходит?
— Я… у нас урок рисования, — сказала учительница. Ей всякий раз стыдно за нас перед директором.
— Ага, — сказал директор, — сейчас поглядим.
Он прошел между партами, посмотрел мой замок, пирог Альсеста, карту Аньяна, самолеты Жоакима, белый лист Клотэра, красные листы Максана и Жеофруа и морские бои Эда и Руфуса.
