Галина Браиловская - Чижики
Мама идёт за Лёшей и останавливается на пороге комнаты: чижики растянулись на полу и разрисовывают его Лёшиными цветными карандашами.
— Эх вы, чижики-чижики, — улыбаясь, вздыхает мама, — я ведь только вчера пол помыла.
Лёша прижимается щекой к маминой распаренной, влажной руке:
— Не надо ящика… И замка тоже. Я всё сам вытру, мамочка.
Я сам!
Мишка всё любит делать сам.
— Я сам! Я сам! — кричит он, завидев, что Лёша накрывает на стол.
Он давно уже не позволяет кормить себя. Ложку держит крепко в кулаке, весь перемажется, но, очень довольный, отставляет пустую тарелку или чашку и гордо заявляет: „Я сам!“
— Я сам! — кричит он утром, старательно натягивая рубашонку на ноги.
— Я сам! Я сам! — сердится Мишук, когда мама купает его.
Он изо всех сил колотит ногами по воде, пока мама не пригрозит, что сию минуту вытащит его из ванночки.
Лёша удивляется, как это маме удаётся справляться с ним. У самого Лёши не хватает терпения.
Совсем другое дело Олечка.
— Ну-ка, дай одну ножку, — говорит Лёша, — чулочки наденем!
И сестрёнка послушно протягивает ногу, приговаривая нараспев:
— Да-ай ону-у…
— А теперь подними ручки, надо платье надеть.
И сестрёнка тянет руки вверх, улыбается:
— Д-де-еть па-ате…
Лёша даже может ей руки мыть. Олечка сложит все пальчики вместе и спокойно держит ладошки под водой, пока Лёша смывает мыло.
— Если хочешь, я хоть на целый день с Олечкой останусь, — предлагает он маме, — только не с этим буяном!
Однажды
Однажды Мишук просыпается тихий и молчаливый. Он даже не поднимает голову от подушки и всё просит пить. Мама говорит, что он почти всю ночь не спал.
— Почему он такой красный? — пугается Лёша.
— У него очень высокая температура, он весь горит, — объясняет мама.
Потом приходит врач. Ещё у дверей он говорит:
— Кажется, скарлатина.
Мишук так послушно раскрывает рот, поворачивается и делает всё, что ему велят, что Лёше становится жалко братишку. Значит, уж очень он болен, если даже не упрямится.
— А Миша сегодня на машине покатается, — ласково говорит врач. — Хочешь покататься?
— Нет… — жалобно всхлипывает Мишук, — хочу в кроватку.
Лёша не понимает: какая же машина, когда человек болен, и сердито глядит на врача.
Мама провожает врача в коридор, там они о чём-то шепчутся. Потом мама возвращается и молча собирает Мишину одежду.
Лёша исподлобья следит за мамой. Но мама ведёт себя как-то странно: она по нескольку раз перекладывает одну и ту же вещь с места на место, потом начинает искать её и всё принимается читать бумажку, которую оставил на столе врач.
Мишук снова просит пить. Мама подносит чашку к сухим, ярким губам малыша, и Лёша замечает, что рука у мамы чуть-чуть дрожит. Вот мама улыбается Мишуку, а Лёша видит: сейчас заплачет. Нет, не просто покататься повезут Мишука.
— В больницу, да, мама? — тихонько спрашивает Лёша.
— В больницу, конечно, — ровным голосом отвечает мама.
— А я не хочу в больницу, — хнычет Мишук, — я хочу в своей кроватке.
Мама глядит на Лёшу, как будто просит его помочь ей уговорить Мишука, но Лёша вовсе не хочет, чтобы братишку увозили, и угрюмо молчит.
Дзи-и-и-и-нь! Дзи-и-и-нь! — настойчиво звонит вдруг звонок.
Мама идёт открыть дверь и возвращается с румяной девушкой.
— Здравствуйте! — весело здоровается девушка. — Где же тут Миша Светлов? — Она улыбается так, будто давно знает этого самого Мишу Светлова и очень его любит. — Ну, Миша, давай-ка поскорее одеваться — машина ждёт! У нашей машины знаешь какой мотор? Рраз — и на месте! Будешь шофёром, когда вырастешь? — не давая малышу опомниться, говорит она, пока мама натягивает на Мишука чулки, костюм и валенки.
— Буду шофёром, — неожиданно соглашается Мишук и покорно даёт маме надеть на себя шубу и шапку.
— Лёшенька, — торопливо говорит мама, — я ведь с ним поеду… Ты найди там котлеты и всё… обедать давно пора…
— Я найду, мамочка! — Лёша потянулся поцеловать братишку, но девушка отстранила его: нельзя.
— До… до свидания… — растерянно говорит Лёша.
— До свидания, — равнодушно отвечает Мишук, склоняясь на мамино плечо и словно засыпая.
— Да! Если я не успею вернуться, ты скажи папе… — оборачивается в дверях мама, но девушка торопит её, и мама только машет рукой.
— Мамочка, — кричит Лёша, — ты не беспокойся, я всё скажу!
Дверь захлопывается.
Лёша с Олечкой стоят в коридоре и слышат, как загудел мотор и машина отъехала…
Без Миши
Лёша сам удивился, как скучно стало без Мишука.
Мишук был совсем как мячик — толстый, краснощёкий и весёлый. Он путался у всех под ногами и совал нос-пуговку во все Лёшины дела.
В руках у него вечно оказывалась то какая-то деталь от Лёшиного конструктора, то заводной автомобиль, то любимая Олечкина кукла. А уж что попало к Мишуку в руки, то пропало — непременно сломает, испортит.
Зато стоит только сказать: „Мишук, я колесико потерял, поищи…“ — „Сейчас!“ — скажет Мишук, и вот уже на толстой, крепкой Мишиной ладошке поблёскивает потерянное колёсико.
Пусто без Мишука — радостного, шумного…
Олечка бродит из угла в угол и всё приговаривает:
— А мне без Миши ску-у-чно…
Лёше и самому не по себе. Но он вспоминает, что мама поручила ему Олечку, и пробует её развлечь.
Но Олечка равнодушно смотрит, как Лёша из двух верёвочек без всякого узелка делает одну.
Тогда Лёша становится на четвереньки и предлагает сестрёнке прокатиться.
— Не хочу. Мне без Миши скучно, — хнычет Оля.
— Ну раз ты всё капризничаешь, играй одна! Мне вот тоже, может быть, не очень весело, а я же не хнычу!
Тут Лёша вспоминает, что они ещё не обедали. Он идёт в кухню посмотреть, что там есть у мамы в кастрюльках. Потом Лёша достаёт вилки, чашки и тарелки. Он режет хлеб и повязывает Олечке фартук. Только сейчас Лёша чувствует, как хочется есть. Он усаживает Олечку и садится сам.
— А руки мыть? — вспоминает сестрёнка. Лёше очень не хочется мыть руки.
— Ладно. Раз уже сели… — ворчит он, но Олечка упрямо твердит:
— Нельзя „ладно“. Хочу руки мыть! Нечего делать, приходится идти мыть руки.
Но только они вновь усаживаются и Лёша уже подносит ко рту котлету, как Олечка вспоминает про суп.
— Да ты же его не любишь, — пробует отговориться Лёша, — и мама сварить не успела: ведь Мишук заболел!
— А Миша всегда супу просит, — жалобно тянет Оля, готовая заплакать.
— А я тебе лучше молочка дам! — как можно веселее предлагает Лёша. — Мишук знаешь как молоко любит! А потом мы будем читать!
— Читать! Чи-тать! — заулыбалась Олечка, но вдруг губы у неё задрожали, и она громко всхлипнула.
— Ну что, что тебе не так? Пожалуйста, не реви, а то… а то… — Лёша готов сам заплакать.
— А мне всё так, — пищит девочка, — только мне без Миши…
— Сам знаю… — бурчит Лёша. — Лучше котлету ешь, она вкусная. А потом почитаем!
— А после обеда не читают, а спят…
В двери щёлкает замок, и Лёша с Олечкой выбегают в коридор.
— Как дела, чижики? — спрашивает папа, старательно вытирая о половик ноги. — Ну и погодка! Дождь, снег — брр!.. А как Мишук?
— А он в больнице! На машине! — сообщает Олечка.
— В больнице?.. А мама где? Лёша, что с Мишуком?
— У Мишука скарлатина, и мама с ним поехала… А мы с Олечкой обедали, вот…
— Так. Скарлатина всё-таки… Ну, пошли в комнату, что это мы в коридоре…
Папа садится на диван, и Олечка сейчас же забирается к нему на колени.
— Вот, наверно, буянил, когда увозили! — Папа пробует засмеяться, но это у него не выходит. — Да, а в какую же больницу?
— Не знаю… — Лёша пожимает плечами, а Олечка вздыхает и очень серьёзно говорит:
— А в такую — в другу-ую!
— Ну, в больницу так в больницу. Ничего не попишешь. А мы пока давай-ка засучим рукава, Алексей! А то мама вернётся усталая, а у нас…
И Лёша с папой наводят порядок. Олечка сперва тоже что-то тащит и хлопочет, но потом снова забирается на диван и, примостившись среди подушек и свернувшись, совсем как мама, калачиком, засыпает.
Один
А через несколько дней и Олечку пришлось увезти в больницу. У неё тоже началась скарлатина. В доме стало совсем тихо. Тихо и пусто.
С товарищами Лёше нельзя встречаться. Мама каждый день измеряет ему температуру. Лёша подолгу остаётся один — мама уезжает проведать малышей, отвозит им печенье и фрукты.
Лёша посылает чижикам свои рисунки и всё, что умеет делать из бумаги: кораблики и петушков, зайцев и лягушек.
