Илья Миксон - Обыкновенный мамонт
Они помолчали немного, отдыхая.
— Пошли, — первым спохватился Лёвка. — Заигрались, как маленькие. Разведчики, называется…
В лесу что-то треснуло.
— Ложись, — свистящим шёпотом приказал Лёвка.
Ползти в густом папоротнике легче и приятнее, чем на каменистой штурмовой полосе. И за рубашку опасаться нечего.
Перед Серёжкиными глазами долго мельтешили зелёная трава и красная спина. Наконец Серёжка чуть не ткнулся лбом в истоптанные Лёвкины ботинки. Он поднял голову, сдвинул назад панамку и вскрикнул.
Впереди, туго обвивая ствол ели, висела громадная змея. Голова её скрывалась где-то внизу, совсем рядом, а хвост терялся в зелёной кроне.
Лёвка в первый момент тоже вжался в землю, потом осторожно оглянулся и шёпотом спросил:
— Ты чего?
Не разжимая ресниц, Серёжка показал куда-то вперёд.
— Чего?
— Змея… — Серёжка приоткрыл один глаз и указал на ель с чудовищем.
— Ха-ха, — неестественно хихикнул Лёвка. Он, видно, тоже сперва перетрусил. — Какая это змея? Это лиана, растение такое вьющееся! Пошли дальше!
Серёжка, осмелев, погладил шершавый жгут лианы.
— Ловкая, — сказал он с уважением. — Вот бы так на деревья лазить научиться!
Сквозь густую хвою и листья с трудом протискивались солнечные лучи. Было тихо и сумрачно. Мальчишки шли рядышком, плечом к плечу, держа наготове автоматы.
Под ногами шуршала сухая листва, потрескивали сучья. На стволах деревьев курчавился косматый мох. Голые нижние ветви нацеливались растопыренными корявыми пальцами, норовили сорвать панаму, исцарапать лицо.
— Сейчас выйдем на большак, — подбодрил себя и Серёжку Лёвка.
Они шли и шли по тёмному лесу, а шоссе всё не было.
Серёжка начал отставать. Лёвка взял его за руку.
— Сейчас выйдем на большак, — не очень уверенно повторил он.
Лес посветлел, пошёл под уклон. Идти стало легче. Вскоре мальчишки выбрались на косогор, густо покрытый стелющимся багульником, блестящим и скользким.
— Ха! — обрадовался Лёвка.
Он опустился на корточки и с весёлым визгом съехал вниз, как по ледяной горке.
— Кати! — крикнул он оттуда.
Серёжка присел, оттолкнулся руками и — полетел. Он сразу потерял равновесие и опрокинулся на спину. Спуск быстро кончился, и Серёжка очутился рядом с Лёвкой.
— Слушай, — сказал Лёвка и оттопырил руками уши.
Совсем рядом о чём-то оживлённо спорили ребята.
— Наши, — определил Лёвка. — Пошли, большак рядом.
Странно. Чем ближе они подходили к большаку, тем неразборчивее становились голоса.
Лёвка обманулся. Никаких ребят. По мелкому каменистому руслу журчал ручей.
— Напьёмся и двинем по воде, чтобы следы запутать, — принял решение Лёвка.
Только вода оказалась такой студёной, что и подумать было холодно ступить в ручей босыми ногами. Мальчишки вдоволь напились. Хотя животы раздуло, есть захотелось ещё сильнее.
— Надо бы сухой паёк захватить, — с опозданием вспомнил Лёвка и шмыгнул носом. — Есть охота.
— Ага, — признался Серёжка. Он сидел красный, упаренный.
И небо упарилось за долгий жаркий день, порозовело. Над дальней сопкой повисли мрачные тучи.
Солнце легло на сопку, выставило вверх светлые руки и изо всех сил удерживало тучи над собою.
Грустные мысли овладели Серёжкой: обед давным-давно остыл, мама беспокоится, ищет его по всему гарнизону, спрашивает всех подряд: «Серёженьку не видели? Серёженьку не видели?» И никто не знает, что Серёжа с Лёвкой в разведке и никак не выберутся на большак.
— Ты чего? — нахмурился Лёвка. — Домой захотел?
Серёжка затряс поникшей головой.
— Сейчас пойдём. Только не реви.
— Я не реву, — возразил Серёжка и вытер предательские слёзы. Сам не заметил, когда потекли.
— С тобой только в разведку ходить, — пробурчал Лёвка, но не очень сердито. — Двинем напрямик. Чего нам на гору карабкаться!
Лёвкино предложение Серёжка воспринял с удовольствием. Ноги и на ровном месте плохо повиновались.
Какой ни лёгкий был автомат, только потяжелел он ужасно. Тонкая верёвочка натирала шею. Серёжка зажал верёвочку в руке, и автомат волочился прикладом по траве. Раза два Серёжка уронил автомат. Верёвочка как-то сама выскальзывала.
— Ты что! — возмутился Лёвка. — Знаешь, как это называется — оружие бросать?!
Нет большего позора для солдата, чем бросить оружие на поле боя. Серёжка повесил автомат на грудь и мужественно понёс его. Они продвигались вдоль ручья. Вода весело и беззаботно лопотала. Из розовой она стала тёмно-синей. Надвигалась ночь.
— Пошли быстрее, — заторопил Лёвка, всё чаще беспокойно поглядывая на дальнюю сопку. Тёмная туча вдавила в нее солнце по самую макушку.
Силы покидали Серёжку, но он старался не отставать.
На небе зажглись бледные звёзды. Трава, кусты, деревья, сопки — всё вокруг потускнело. Казалось, что тёмная туча, раздавив солнце, расползлась по земле.
Мальчишки в изнеможении опустились на траву. Уже, наверное, все вернулись в гарнизон. И горнист, и отец. Повар Василий Степанович опять надел белый колпак, расхаживает между столами и предлагает добавку гречневой каши. Трава запахла кашей, но на вкус оказалась горькой. Листок от куста тоже пахнул кашей, только был жёстким. И ягоды пахли кашей…
— А ну, брось! Отравиться захотел? — выбив из Серёжкиной руки черные ягоды, строго прикрикнул Лёвка и спросил потише: — Что будем делать?
Он всё ещё храбрился, но у него тоже сосало под ложечкой от голода и тревоги. Не будь рядом маленького Серёжки, Лёвка сам заревел бы.
А так он чувствовал на себе ответственность, и это заставляло держаться несмотря ни на что.
— Придётся заночевать, — как можно спокойнее произнёс Лёвка.
Отец, заядлый рыболов, несколько раз брал его на рыбалку. Они разжигали на берегу костёр. Лёвка укутывался с головой отцовским ватником, поверх накрывался плащ-палаткой и сладко спал до самой зари.
— Ищи дрова, — энергично сказал Лёвка, — разведём костёр.
Они собрали в кучу несколько сухих веток.
— А спичек у нас нету… — упавшим голосом вспомнил Лёвка. — У тебя нет спичек?
Серёжка зашарил по карманам. Ржавая гайка, два погнутых гвоздика, свинцовая пломба, найденная под навесом. Спичек он сроду не носил.
— Обойдёмся без костра… Без огня даже лучше. Костёр хищников привлекает.
Услышав о диких зверях, Серёжка всхлипнул. Он с трудом успокоился и забылся тяжёлым сном, а Лёвка, прижав к себе измученного друга, ещё какое-то время лежал с широко открытыми глазами.
Высоко над головой мерцали звёзды. Внизу носились во всех направлениях светлячки. Они вычерчивали в чёрной густой тьме голубые линии, бесшумно вспыхивали фосфорическими пунктирами трассирующих очередей автоматов.
Лёвка и не заметил, как его сморило. Уже под утро светлячки опять объявились. Он не увидел, а услышал их. Грохот автоматной очереди распорол тишину. Многократное эхо прокатилось по узкой пади, будто стрельнули не из одного, а из тысячи автоматов.
АТАКА
Командир отделения разведки сержант Куликов с тремя солдатами шли по таёжному распадку.
Время от времени сержант Куликов останавливался, настраивал компас и определял направление дальнейшего продвижения маленького отряда. Сержант выбирал приметный ориентир — высокий кедр, обломок скалы, геодезическую вышку на сопке — и показывал на него товарищам. Те беззвучно отвечали: «Ясно». Они понимали: теперь надо держать путь на кедр (или на скалу, на вышку).
Отряд шёл по компасу. Магнитная стрелка всегда нацелена на север, будто привязана к полюсу. Как коза верёвкой к колышку.
Разведчики двигались след в след, молчаливые и сосредоточенные. На манёврах как в бою: всякие неожиданности случаются. На манёврах как на войне: свои законы, строгие и неумолимые. В бою ошибка стоит жизни. На манёврах оплошности и нарушения тоже с рук не сходят. Специальные наблюдатели — посредники — следят за действиями воинов. Сделал что не так, сразу вырастут как из-под земли: «Стой!»
Узнают, кто ты и откуда, запишут и доложат генералу. А тот потом снизит оценку всему полку.
Посредник вроде судьи на футболе. Может штрафной назначить, может и с поля удалить.
Прикажет: «Вы тяжело ранены», — потащат тебя, сильного и здорового, на носилках к врачам.
Скажет: «Вы убиты», — будешь под кустом изнывать от безделья до конца учения. Конечно, таких «убитых» с котлового довольствия не снимают. Но ведь обидно и стыдно лодырничать, когда твои товарищи за тебя боевую работу выполняют.
Сержант Куликов с разведчиками торопились к высоте 101,5. Там они должны были устроить наблюдательный пункт, точно в семь ноль-ноль связаться по радио с командиром дивизиона и сообщить ему координаты разведанных целей «синих». «Синими» назывались условные враги.
