Бобби Пайрон - Мой верный друг Тэм
Папа взглянул на меня в зеркало заднего вида.
— Это все, что мы можем сделать, золотко. К тому же Тэм — крепкий малый.
Чем дальше мы отъезжали, тем сильнее сжималось мое сердце.
— Обещаете? — спросила я. — Обещаете, что мы вернемся?
Мама посмотрела на меня и сжала мою руку.
— Мы постараемся.
Мы повернули на Роанок. Деревья сомкнулись за нами, как зеленая таинственная стена.
Глава 8 ТЭМ
Тэм исследовал площадку, на которой стояла Эбби несколько часов назад. Он также почувствовал запах женщины и большого мужчины, но был счастлив почувствовать запах девочки. Хотя это был не ее обычный запах — травы и яблок, и особенный аромат ее тела. Пахло болью и страхом.
Пес понял, что она была тут, поэтому он должен ждать. Он часто ждал, долгие промежутки времени, когда девочка уходила на рассвете и возвращалась только поздно вечером. Но она всегда возвращалась. Большой автобус подъезжал и останавливался возле почтового ящика у подножия холма. Девочка, сбегая по ступенькам автобуса, кричала:
— Тэм! Ко мне, Тэм! — И это был самый сладкий звук, который пес слышал за весь день. Он спрыгивал с крыльца и, как на крыльях, мчался вниз по холму.
Когда они были вместе с девочкой, все было на своих местах.
Тэм вздохнул, лег рядом с площадкой у дороги, там, где чувствовался запах его хозяйки, и закрыл глаза. Запах девочки, воды и травы навевал воспоминания о доме.
Следующие два дня Тэм провел рядом с площадкой, на которой еще чувствовался запах девочки. Мимо проезжали случайные машины, и Тэм всегда поднимал голову. Но машины никогда не останавливались.
На третий день дождь прогнал пса с дороги в лес. Но даже под плотным покровом горных лавров и непроницаемой сенью из жимолости и винограда дождь настиг его, промочив насквозь его плотную шерсть.
Тэм тяжело вздохнул и свернулся калачиком. Он дрожал от холода, когда лил дождь и завывал ветер. В животе урчало. Еще один день без еды.
Наконец дождь прекратился. Тэм вернулся на дорогу. Он обнюхал площадку в том месте, где был запах девочки. Ее запах, запах женщины и мужчины исчез. Пес обнюхал каждый дюйм площадки, но так и не смог обнаружить его. Пахло лишь гнилыми листьями и мокрым асфальтом. Тэм стоял у обочины, растерянный и удрученный. Как же он сможет найти девочку без ее запаха? Он почувствовал себя бесконечно одиноким.
Полуденные тени стали длиннее. В груди у Тэма что-то шевельнулось.
Дикие гуси точно знают, когда им пора отправляться на юг. Лисица знает, когда ей строить нору для будущего потомства. И Тэм понял, что время пришло. Пора найти девочку.
Пес еще раз понюхал воздух. И побежал вверх по дороге на север. Потом остановился, прошел немного вперед. Снова остановился и принюхался. Северное направление ни о чем ему не говорило. Тэм повернулся и помчался вниз по дороге, на юг.
Чем дальше он бежал, тем сильнее тянуло его туда, как стрелку компаса. Южное направление — именно ему он должен следовать. Скоро он увидит свою любимую девочку и все будет так, как и должно быть.
Тэм даже не представлял, как много миль непроходимых лесов отделяло его от дома и от девочки. Собака не измеряет расстояние в милях или днях. Собака знает только, что каждый шаг, каждый удар сердца приближает ее к сердцу хозяина. Все, кто видел Тэма, бегущего трусцой вдоль дороги, видели собаку, возвращающуюся домой.
Глава 9 ЭББИ
Я сидела на подоконнике у себя в комнате в полной тишине. Не звенели жетоны на ошейнике Тэма, не стучали его коготки по полу из сосновых досок. Не было ничего, кроме этой мрачной тишины. Я чувствовала себя ужасно. Два дня после нашего возвращения домой тянулись как двадцать.
Я посмотрела на свою старую гитару, стоящую в углу. За последние три года, с тех пор как появился Тэм, я к ней почти не прикасалась. Я занималась только Тэмом.
Теперь же, когда мои руки ничем не были заняты, а на сердце было пусто без Тэма, я захотела как можно крепче прижать гитару к груди. Я захотела прикоснуться к ней и пройтись пальцами по струнам.
И только я собралась встать, как в дверь постучали и на пороге появилась бабушка. Она была высокая и стройная, ее длинная коса была уложена короной на голове.
— Эбби, дорогая, к тебе пришли, — сказала бабушка.
Я плюхнулась обратно на подоконник, и в комнату вошла моя подруга Оливия Мак-Баттарс, самая маленькая, самая скромная и самая умная девочка среди шестиклассников. А может, и во всем мире.
Оливия посмотрела на меня сквозь свои огромные очки. Большинство детей в школе говорили, что взгляд ее светло-зеленых глаз слишком проницательный. Кажется, что она заглядывает тебе в душу. Но я думаю, что на самом деле это не плохо.
Оливия пересекла комнату, села рядом со мной и вздохнула.
— Мне жаль, что так получилось с Тэмом.
Никакой пустой болтовни. Оливия сразу же перешла к делу.
— Даже не знаю, что и думать, — сказала я, изо всех сил стараясь не расплакаться. — И это сводит меня с ума.
Оливия легонько коснулась моей руки.
— Я понимаю, о чем ты говоришь.
Она сказала это не для того, чтобы показаться любезной, нет. Она действительно знала.
В прошлом году сразу после Рождества Оливия приехала в Хармони-Гэп из Балтимора, что в Мэриленде. Она переехала сюда к своему дедушке, мистеру Альфусу Сингеру, после того как ее родители бесследно исчезли, пролетая над Тихим океаном на одном из крошечных самолетов. Оливия однажды сказала мне, что ее мама превратилась в русалку, она всегда об этом мечтала. И это стало для нее утешением.
Так мы и сидели с Оливией на подоконнике, не говоря ни слова, просто слушая ветер, гуляющий среди деревьев, и раскаты грома далеко в горах.
Наконец я спросила:
— Оливия, как ты думаешь, есть хоть какой-то шанс, что Тэм все еще жив? — Я знала, что Оливия скажет мне правду.
Она долго молчала. Ее взгляд блуждал по комнате, останавливаясь на фотографиях и нарисованных портретах Тэма, на созданных мной картах, на которых было изображено то, что мы с Тэмом сделали и что еще планировали сделать.
Потом Оливия повернулась и взглянула мне в глаза.
— Моя мама всегда говорила, что любовь творит чудеса.
Это все, что следовало сказать. Это все, что мне нужно было услышать.
Оливия ушла, а я взяла гитару. Этот инструмент был радостью и гордостью моего дедушки Билла.
Я не очень хорошо помню своего дедушку. Мы переехали сюда, к бабушке, уже после того, как он погиб в результате несчастного случая на лесопилке. Но в моих воспоминаниях дедушка всегда держал в руках эту гитару.
Я снова села на кровать и провела рукой по струнам. Затем прислонила гитару к себе и почувствовала, как звуки отдаются в моем сердце. Я закрыла глаза, окунулась в воспоминания и напела мелодию, которая пришла мне в голову:
Этот маленький свет мой, я собираюсь позволить ему светить.
Этот маленький свет мой, я собираюсь позволить ему светить.
На следующий день мы с папой тряслись по ухабистой проселочной дороге, которая вела в Хармони-Гэп. Папа что-то мурлыкал себе под нос.
— Папа, — сказала я, — мы вернулись домой несколько дней назад. Когда мы поедем в Виргинию искать Тэма?
Папа замолчал и почесал затылок, как он обычно делал, когда не знал, что ответить.
— Точно не скажу, солнышко. Скоро.
— Мама обещала, — напомнила я ему.
— Я знаю, что она обещала, — сказал папа, нахмурившись. — Но вам с мамой нужно время от времени бывать у врача. К тому же ей пришлось выйти на работу, ты же знаешь. Она не может сорваться с места, когда ей заблагорассудится.
Я думала, что сейчас взорвусь.
— Она обещала!
Папа взглянул на меня.
— Я прекрасно помню, что она сказала, Эбби. Я там тоже был, или ты забыла? Мама сказала, что мы постараемся вернуться сюда.
— Что-то я не вижу, что вы стараетесь, — тихо произнесла я.
— К тому же, — продолжал папа, не обращая внимания на мои слова, — ты звонишь на станцию рейнджеров как минимум раз в день. Они знают, как выглядит Тэм.
Папа повернул на парковку перед почтой.
Давай отправим эти пакеты с пряжей маминым клиентам. — Он собрал все коробки, на которые были наклеены этикетки «Ферма «Уистлер». Шерсть высшего качества».
Старый мистер Макгрубер был единственным, кто сидел за высоким деревянным столом, и поэтому перед ним уже выстроилась целая очередь из людей, желающих поскорее закончить свои дела. Но мистер Макгрубер считал своим долгом поинтересоваться здоровьем каждого из клиентов, узнать о здоровье всех членов его семьи и всех его питомцев. А потом он, в обязательном порядке, рассказывал о своем здоровье.
Я вздохнула и, опираясь на костыли, подошла ближе. Папа улыбнулся мне и подмигнул.
