Николай Федоров - Сказано — сделано
Дав поочередно два коротких и два длинных звонка, что на языке азбуки Морзе означает букву «я», Коля подозрительно втянул носом воздух и явственно уловил запах гари. Дверь распахнулась, и на пороге в клубах едкого дыма возник силуэт друга. Силуэт хрипло кашлял и отчаянно размахивал руками.
— Опять бездымный порох изобретал? — спросил Коля.
— Нет, дымовуха сработала, — вытирая глаза, ответил Саша. — Случайно, понимаешь. Я не хотел. Я думал, плёнка негорючая, а она ка-ак фукнет! Ну, меня мать убьёт, если дым учует. Сам знаешь, цветы… Помоги скорей дым разогнать.
— Что ж я тебе, пропеллер? Открывай живо все окна, двери, устрой сквозняк!
— Ты что — сквозняк! Цветы не выносят сквозняков.
— Ай, ничего с ними не случится. Делай, что говорю!
Квартира Оляпкиных была до предела заполнена цветочными горшками. Горшки стояли на подоконниках, столах, тумбочках, книжных полках и даже на стульях. Со стен лениво свешивался перистый аспарагус, томно цвела гортензия, прикреплённая к балконной раме, а неприхотливый шотландский плющ обнимал молочные бока холодильника. На полу по углам стояли горшки с чем-то посаженным, но ещё не взошедшим. В целом квартира напоминала оранжерею ботанического сада, и потому присутствие в ней дивана, телевизора, стола и прочих бытовых вещей казалось неуместным.
Цветы разводила Сашина мама. Она работала экскурсоводом и за день так уставала от людей, суеты и даже от собственного голоса, что цветы, как она считала, были её единственным спасением. Они безмолвно росли в своих горшках, никуда не двигались, не спешили и, что самое главное, не спрашивали, почему у Медного всадника босые ноги и когда закрывается «Гостиный двор».
Окна и двери были раскрыты, но едкий дым не спешил покидать квартиру.
— Тяги мало. Надо чем-нибудь помахать, — на свою беду решил Саша и, недолго думая, сдёрнул с дивана большой клетчатый плед. На пол полетела книга, из которой выпорхнули очки. Очки ударились об горшок с африканским бальзамином, а затем повисли на листьях влаголюбивого циперуса. Это были любимые очки Сашиной мамы, которые она привезла из поездки в ГДР. У них были замечательные цейсовские стёкла, темневшие на ярком свете и, напротив, светлевшие в темноте. В народе такие очки называют «хамелеон».
Сердце невезучего Саши провалилось куда-то в желудок. Он нервно сдёрнул очки с циперуса и с ужасом обнаружил, что одно стекло безнадёжно разбито.
— Всё, — сказал он, опускаясь на диван. — Мать меня убьёт.
— Пожалуй, — задумчиво сказал Коля, рассматривая трещины на стекле. — Надо же, как интересно разбилось. Букву «щ» напоминает.
— Да положи ты их! Не трави душу. Придумай лучше что-нибудь.
— Одно спасение, — сказал Коля. — Надо сообщить твоей маме что-то ошеломляющее. Ну, чтоб она сразу про очки забыла.
— Как, как ты говоришь? — оживился Саша. — Ошеломляющее?
— Ну да. Приходит, скажем, она с работы, видит разбитые очки и только тебя убить собирается, а ты говоришь: «Мама, а я сегодня государственную премию получил. За домашнее сочинение».
— Да ну тебя! — обиделся Саша. — Я его серьёзно спрашиваю, а он со своими дурацкими шутками…
— Если серьёзно, то лучше всего — чистосердечное признание. По крайней мере, тебе не влетит за дымовуху. Даже если мама чего и унюхает. Очки, сам понимаешь, перевешивают.
— Ещё как перевешивают, — согласился Саша, закрывая окно.
Тут энергично щёлкнул дверной замок, и в квартиру, нагруженная сумками и сетками, вошла Сашина мама Александра Ивановна.
— Шурик, почему дымом пахнет? — ещё с порога грозно спросила она. — Цветы мне хочешь загубить?!
— Хорошо, что ты пришла, — сказал Саша, криво улыбаясь. — Я как раз хотел тебе сообщить что-то ошеломляющее…
Александра Ивановна поставила сумки и опустилась на тумбочку для обуви.
— Что сообщить?
— То есть нет, наоборот, — несколько сбился Саша. — В общем, там на диване твои очки лежали… Ну эти, из Германии…
— Так. И ты их разбил, — обречённо докончила Александра Ивановна.
— Только одно стекло, — поспешно уточнил Саша, будто этих стёкол было по крайней мере десять. — А второе совершенно цело. Можешь убедиться. Я, это, дым хотел разогнать покрывалом. А в книге почему-то очки оказались. Вечно у тебя ценные вещи где попало… Лежат…
— Всё ясно. Ты просто хотел разогнать дым.
— Ну да! Дыму было полно. Но это ерунда. Очки, сама понимаешь, перевешивают.
— Я понимаю, — тихо сказала Александра Ивановна и, помолчав, покорно добавила: — Вандал. Удивляюсь, Коля, как ты можешь дружить с этим дикарём.
— Да вы не расстраивайтесь, Александра Ивановна, — сказал Коля. — Он не хотел. И вообще, когда что-нибудь бьётся, это к счастью.
Александра Ивановна вздохнула и занялась поливкой цветов. Поняв, что гроза прошла стороной, Саша спросил:
— Мам, ты не знаешь, случайно, у кого тут поблизости говорящий попугай есть?
— Попугай? — рассеянно повторила Александра Ивановна. — Нет, про попугаев я ничего не знаю. Но вот я вчера была у Серафимы Владимировны, так у неё на подоконнике вырос лимон. И что самое удивительное — уже дал плоды! Два таких, знаешь, малюсеньких лимончика. Вот чудо-то! Нам бы надо попробовать.
— Тогда уж лучше посади ананас, — сказал Саша и потащил друга в свою комнату. Здесь произрастали только кактусы и фикусы — растения, как известно, способные пережить любые бедствия.
— А ты знаешь, почему я за дымовухой-то не уследил? — спросил Саша. — Мне, понимаешь, показалось, что по улице идёт тот коренастый, с усами.
— Да уж, конечно. С пятнадцатого этажа усы хорошо видны.
— Ну, может, я и ошибся. Но пока я вглядывался, дымовуха так разошлась, так стрельнула, что ой-ой-ой!
— Ладно. Ерунда всё это. Завтра я иду к Сэру Дюку. Или, как там его по-человечески, Сердюк, что ли.
— А я? — спросил Саша.
— Нет, Ляпа, лучше я один схожу. Тут дело тонкое. А вот к старику послезавтра вместе пойдём.
Ночью Коля видел во сне голову соседа Тычкина. Голова угрожающе шевелила бровями и сердито выкрикивала: «Вы опять залили мою библиотеку приключений! Я на вас в суд подам! У меня библиотека под цвет обоев подобрана!» — «Но ведь у нас был слесарь», — говорил Коля. «Ха, ха, ха! Слесарь! — гремела голова. — А говорящего попугая вы ему за ремонт дали?!» И Коля беспокойно крутился на своём диванчике. Одеяло сползало на пол, а из-под подушки вываливался потрёпанный томик Беляева.
Татьяне Николаевне снилось, что вместо Паукова в Версаль командируют её и что председатель местного комитета Вадим Кузьмич Плутонов строго говорит ей перед отъездом: «Только не забудьте надеть алмазные подвески, которые профком подарил вам на Восьмое марта!»
Коту Маркизу, как и полагалось, снились мыши. Мышей Маркизу в жизни видеть не приходилось. Поэтому они представлялись ему в виде разноцветных воздушных шаров, которые Коля покупал в праздники. Шары летали по комнате, кот прыгал и цапал их когтями. Шары громко лопались, а Маркиз думал: «Оказывается, ловить мышей — дело нехитрое».
Только Саше Оляпкину в эту ночь не снилось ничего. Он просто крепко спал.
Глава 5. Сэр Дюк
Последний урок — математика — подходил к концу. Когда до конца урока оставалось каких-то десять минут, Саша вырвал из блокнота листок и торопливо написал: «Нет, Колян, все-таки надо идти к Сэру Дюку вместе. Мало ли что. Вдвоём надёжнее». Но едва Саша успел передать записку другу, который сидел позади него, как над его головой прогремел голос Валентины Тимофеевны:
— Оляпкин, встань и повтори, что я сказала!
Саша неохотно поднялся.
— Вы сказали… э-э-э… Ах! Да! Вы сказали: «Откройте дневники и запишите домашнее задание».
— Боюсь, что открыть дневник придётся пока только тебе, Оляпкин. В чём дело?! Я уже третий раз тебя поднимаю. Вот что, друг сердечный. Останешься после уроков. Я буду тетради проверять, а ты — учить сегодняшний материал. Иначе тебе контрольную не написать.
Саша понуро сел. Подумаешь, квадратные уравнения… Только что он решал гораздо более важную и трудную задачу. «Что, если, — думал он, — просверлить в земном шаре дыру насквозь, а потом в неё прыгнуть? Вылетишь с другой стороны или нет? А если вылетишь, то что получится? Прыгать будешь вниз, а когда с другой стороны выскочишь, то полетишь уже вверх? Чепуха какая-то».
Прозвенел звонок. Коля подошёл к загрустившему другу и положил ему руку на плечо:
— Ничего, Ляпа, я один схожу. А ты уж позубри тут. Это даже хорошо. Контрольная-то годовая, не шутка.
Славку Сердюка Коля увидел в сквере перед домом и сразу узнал. Да, прав был Кирилл, говоря о том, что Сэр Дюк «упакован будь здоров». Его бело-голубые кроссовки были великолепны. Легкие небесного цвета штаны, узкие внизу и роскошно пузырящиеся в бедрах, напоминали шелковые шальвары древневосточных принцесс. Комплект дополняли сиреневая курточка и синяя строчёная панамка с куцыми, опущенными вниз полями. Уши плотно закрывали изящные стереонаушники. От наушников к карману тянулся тонкий провод. В самом же кармане находился портативный кассетный магнитофон «ДЖИ-ВИ-СИ», в просторечии именуемый «плэйером». Магнитофон посылал в наушники звуки «тяжелого» рока. Песня строго и просто называлась «Укуси меня».
