Тэцуко Куроянаги - Тотто-тян, маленькая девочка у окна
– Вы говорите, только с трех сторон?.. – с облегчением спросила вконец смутившаяся мама.
На что учительница устало, хотя и миролюбиво, ответила:
– С четвертой она нарисовала древко, поэтому зазубрины остались только с трех сторон.
«Все-таки только с трех сторон…» – приободрилась мама, но учительница медленно и отчетливо закончила:
– Правда, для древка на бумаге тоже не хватило места, и на парте появилась еще одна длинная царапина! – Она выпрямилась и ледяным тоном заключила: – Надеюсь, вы понимаете, что я при всем желании не могу справиться с вашим ребенком? И не только я. Моя коллега из первого класса тоже недовольна ею.
Мама посмотрела на нее и твердо решила найти для Тотто-тян такую школу, где понимают, что ребенок есть ребенок, и где живая девочка не будет никому в тягость.
..И вот, обегав весь город, она нашла такую школу. Вот туда-то они теперь и направлялись.
Мама не рассказала Тотто-тян о том, что ее исключили: все равно не поймет, за какую провинность, еще и замкнется в себе. Об этом она расскажет дочке потом, когда та вырастет, а пока только спросила:
– Хочешь перейти в другую школу? Есть одна очень хорошая…
– Ладно… – протянула Тотто-тян после некоторого раздумья. – Только…
«Неужели догадалась?» – расстроилась мама. Но Тотто-тян бросилась к ней и весело спросила:
– А как ты думаешь, уличные музыканты будут туда приходить?
Новая школа
Тотто-тян остановилась как вкопанная: вот это да! Во дворе прежней школы были ворота как ворота – здоровенные железобетонные столбы с вывеской, на которой крупными иероглифами выведено название, здесь же ничего подобного: два самые обыкновенные деревца, самые что ни на есть настоящие, с зелеными листочками.
– Смотри-ка, ворота из земли растут! – удивилась Тотто-тян и потрогала шершавую кору. – Они будут расти и расти и перерастут телеграфный столб! – Чтобы разглядеть название школы, ей пришлось подойти поближе и наклонить голову набок, потому что ветер сорвал вывеску и теперь она висела криво. – Шко-ла То-мо-э, – прочитала она по складам и только хотела спросить, что такое «Томоэ», как вдруг увидела нечто невероятное.
Она даже присела на корточки и, раздвинув кустарник, росший у ворот, заглянула во двор. И глазам своим не поверила…
– Мама! Да это же взаправдашний поезд!
И действительно, во дворе стоял самый настоящий поезд – из шести порядком облупившихся вагонов. Это уму непостижимо – школа в поезде!
Окна вагонов ярко сверкали в лучах утреннего солнца. Но еще ярче сияли глаза Тотто-тян, девочки с розовыми щечками.
Понравилось
С воплем: «Давай скорее сядем в поезд!» – Тотто-тян бросилась к школе. Да так стремительно, что мама, когда-то игравшая в баскетбол и бегавшая побыстрее Тотто-тян, едва успела поймать дочку за юбку уже возле двери.
– Нельзя, – строго сказала она. – В поезде классы, а тебя еще не приняли в школу. Если тебе хочется сесть в этот поезд, надо сначала зайти к директору. Постарайся вести себя прилично. Если мы договоримся с ним, то ты будешь ходить в эту школу. Поняла?
Тотто-тян, конечно, огорчилась, что нельзя сесть в поезд тотчас же, но все-таки послушалась.
– Пойдем! – решительно сказала она и добавила: – Мне очень понравилась эта школа!
Маму так и подмывало заметить, что сейчас ее куда больше волнует другое – понравится ли Тотто-тян директору, – но она промолчала, отпустила юбку, взяла дочь за руку, и они направились в директорский кабинет.
В вагонах было тихо. Похоже, только что начался урок. Школьный двор был не очень велик, но утопал в зелени. Вместо обычного забора его окружала живая изгородь из кустарника и деревьев. Посреди двора была клумба, пестревшая красными и желтыми цветами.
Кабинет директора помещался не в поезде, а напротив ворот, в одноэтажном строении, к дверям полукругом вела лестница из семи ступенек.
Тотто-тян вырвала ладошку из маминой руки и взбежала по ступенькам. На самом верху она вдруг замерла и обернулась, так резко, что едва не столкнулась с мамой.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила та.
Она даже испугалась: а вдруг дочка передумала. Но Тотто-тян серьезно прошептала:
– А этот дядя, к которому мы идем, он, что ли, директор станции?
Мама была человеком терпеливым и к тому же с чувством юмора. Она наклонилась к Тотто-тян и спросила тоже шепотом:
– Почему ты так решила?
– Ну, ты говоришь – это директор, а у него столько вагонов… Значит, он работает на станции.
У Тотто-тян были веские основания для такого заявления. Школа в вагонах и в самом деле редкость. Но вступать в пререкания было некогда, и мама сказала:
– Спроси об этом у самого директора. И вот что еще я тебе скажу. Твой папа музыкант, у него несколько скрипок, но никому в голову не приходит называть его торговцем скрипками, верно?
– Верно, мамочка! – согласилась Тотто-тян и снова взяла маму за руку.
Директор школы
Когда Тотто-тян с мамой вошли в кабинет директора, из-за стола поднялся невысокий человек. Несколько передних зубов у него отсутствовали, шевелюра сильно поредела, но лицо было здоровое, моложавое. Широкоплечий, с сильными, крепкими руками. Изрядно поношенная тройка ладно сидела на нем.
Тотто-тян торопливо поклонилась и задорно спросила: – Вы кто? Директор или работаете на станции?
Мама ужаснулась, но, прежде чем она успела вмешаться, хозяин кабинета, смеясь, ответил:
– Я – директор школы!
Тотто-тян восторженно проговорила:
– Как здорово! Тогда у меня просьба: возьмите меня к себе учиться!
Директор предложил Тотто-тян сесть, а маме сказал:
– Вы можете возвращаться домой, а мы тут с Тотто-тян побеседуем.
Тотто-тян слегка приуныла, но очень быстро к ней пришло ощущение, что с этим человеком не пропадешь. Видимо, такое же чувство появилось и у мамы.
– Вы уж позаботьтесь о ней… Пожалуйста! – проговорила она и закрыла за собой дверь.
Директор придвинулся поближе, уселся напротив Тотто-тян и попросил:
– Ну, а теперь расскажи о себе! Говори, что хочешь.
– Все, что захочется?
Тотто-тян ужасно обрадовалась. Она опасалась, что ей придется отвечать на разные вопросы, а тут – говори, что вздумается. Она затараторила без умолку. Рассказывала довольно сбивчиво и не всегда по порядку, но очень старалась ничего не упустить. Ведь надо было не забыть:
О том, что поезд, на котором они сюда ехали, шел очень быстро.
О том, что она просила дяденьку контролера оставить ей билетик, а он не разрешил.
О том, что ее учительница в школе, куда она до сих пор ходила, очень красивая.
О том, что под крышей старой школы свили гнездо ласточки.
О том, что у нее дома есть коричневая собачка по имени Рокки, которая умеет подавать лапу, просит разрешения войти в дом, благодарит после обеда.
О том, что в детском саду она засовывала в рот ножницы и щелкала ими, а воспитательница сердилась и говорила: «Язык отрежешь!» – но ведь не отрезала же!
О том, что, когда у нее начинается насморк, она всегда шмыгает носом и мама за это ее ужасно ругает, тогда она спешит высморкаться.
О том, что папа замечательно плавает и даже умеет нырять.
Она говорила и говорила, а директор хохотал и, одобрительно кивая, спрашивал: «А что дальше?» Тотто-тян было приятно, что ее так внимательно слушают, и она болтала без остановки. Но наконец говорить стало не о чем. Она умолкла и задумалась: о чем бы еще рассказать. Заметив это, директор спросил:
– Может быть, еще что-нибудь припомнишь? Тотто-тян подумала: очень жаль, если все на этом закончится, когда еще будет такой удобный случай поговорить с внимательным человеком. Она лихорадочно соображала, что бы еще сказать, и тут ее осенило: платье! Обычно мама шила для дочки сама, но сегодня одела в покупное. Как-то так получалось, что Тотто-тян едва ли не каждый вечер возвращалась домой в изодранной одежде. Почему так происходило, мама никак не могла понять, ведь иногда Тотто-тян умудрялась порвать даже трусики. Об этом она и поведала директору, прибавив, что обожает лазать в чужой двор через ограду или бегать на пустырь, огороженный колючей проволокой. Потому-то, сообщила она, сегодня утром ни одно из сшитых мамочкой красивых платьев не годилось, вот и пришлось надеть это, трикотажное, купленное в магазине. Оно тоже недурно, в мелкую клеточку, ярко-красное с серым. Только вот маме не нравятся вышитые на воротнике красные цветочки, «аляповаты», сказала она. Именно об этом вспомнила Тотто-тян. Вскочив со стула, она ухватилась за воротничок:
– Вот, воротник не нравится маме! – И больше уже ничего не могла придумать.
Тогда директор встал и, положив ей на головку большую теплую ладонь, проговорил:
– Ну, с сегодняшнего дня ты ученица нашей школы. Тотто-тян захлестнуло счастье. Она никогда в жизни не встречала такого чудесного человека. Ведь до сих пор никто не слушал ее так долго. И ни разу он не зевнул от скуки, и видно было, что слушать ему так же интересно, как ей рассказывать.
