Юрий Ермолаев - Можете нас поздравить!
— Наш звеньевой, самый активный в школе, — сказал Федька и попросил: — Вера Ивановна, пропустите и его. Он пригодится. Мы, в случае чего, на ступеньках посидим.
Контролёрша кивнула головой и ушла.
— Проходи, — предложил мне Принц-Федька и широким жестом указал на дверь, — мировая картина! Обхохочешься!
— Спасибо, я уже насмотрелся, — ответил я и пошёл не в фойе, а к выходу.
— Дурак! — зло крикнул мне вслед Федька.
— А ты феодал! Дань собираешь, — сказал я и выскочил на улицу под хохот Федькиной свиты, которая подошла к нему.
«Как всё нескладно получилось…» — подумал я и остановился на ступеньках большой каменной лестницы Дома культуры. Ребят нигде не было видно. Но только я хотел пойти к трамвайной остановке, из-за колонны показался Павлик.
— Чего вы убежали? — накинулся я на него.
— А тебе что, в милицию охота? — спросил он, оглядываясь.
— За что? — удивился я.
Павлик только рукой махнул. Наверное, опять решил, что я чего-то недопонимаю.
— А где Кочевник с Командировочным? — спросил я.
Павлик усмехнулся:
— Они так припустили, что, наверное, уже дома чай пьют.
— Поедем за стендом для стенгазеты, — помолчав, предложил я.
Павлик аккуратно застегнул шубу на все пуговицы, поправил шапку-ушанку и неторопливой походкой зашагал к трамвайной остановке. В трамвае Павлик спросил меня:
— Что ты так долго не выходил?
— Пришла контролёрша, и Федька попросил, чтобы она пропустила меня смотреть кино, — ответил я.
— А она что?
— Разрешила.
— Чего ж ты не пошёл! — удивлённо воскликнул Павлик.
Мне показалось, что Павлик хоть и старше меня на год, а сказал чепуху. Как же я мог смотреть кино? После этого вся наша затея провалилась бы. А сейчас я всё-таки досадил Принцу. Не зря же он разозлился и обозвал меня дураком. Павлик, должно быть, тоже считает меня дураком. Ведь я отказался от бесплатного кино. Только если я и дурак, то всё-таки не настоящий. Останься я смотреть кино, был бы настоящим дураком, а так нет. Вот о чём я думал, пока трамвай вёз нас к музею.
Новые неприятности
В музей мы ехали зря. Он был уже закрыт. За обледеневшей по краям стекла дверью, точно кит в аквариуме, дремал в тулупе сторож. Мы долго стучали в дверь, но он даже не пошевелился.
— Может, это не сторож, а мумия, — предположил я, — вроде манекена в магазине. Посадили для видимости.
— Сейчас проверим, — сказал Павлик и застучал в дверь ногой.
Манекен открыл заспанные глаза и посмотрел на Павлика таким взглядом, каким Принц-Федька смотрит на доску, когда решает задачку. Я снова постучал по стеклу, прямо над его ухом. Сторож, не поворачивая головы, скосил глаза в мою сторону. А потом открыл рот и что-то сказал. Мы ничего не услышали и засмеялись. Сторож рассердился и ткнул рукавицей в табличку, которая висела на двери. Там было написано: «Музей открыт ежедневно с 10 до 17 часов, кроме понедельника». Сегодня был четверг, но часы на трамвайной остановке показывали уже 35 минут шестого. Нам ничего не оставалось, как ехать домой.
На следующее утро, только мы с Павликом вошли в школу, к нам подскочил Димка Астахов и, моргая ресницами, затараторил:
— Не мог я вчера прийти. Соседка задержала. Я бумажного голубя сделал и в кухне пускал. А он соседке в суп попал. Я спрятался от неё в платяной шкаф, вот и не мог вовремя вылезти…
— У вас соседки-то нет, — перебил я Димку, — вы же в отдельную квартиру переехали.
— То есть не соседка, а наша родственница тётя Клава, — поправился Димка, — она компот варила и…
— Так она ж ещё с Северного полюса не вернулась, — сострил Павлик.
Мы засмеялись и, не дослушав Димку, побежали в раздевалку. А после уроков нам самим пришлось оправдываться. Около пионерской комнаты я увидел Лиду и сказал ей:
— Мы вчера ездили в музей, но он был уже закрыт. Такая неприятность!
Я думал, Лида скажет: «Ну, тогда поезжайте сегодня», а она как зашумит:
— Мало того, что вы не выполнили пионерского поручения, вы ещё смеётесь надо мной. Этого я не допущу!
Мы с Павликом так и отскочили от неё.
— Почему смеёмся? Ты что? — сказал ей Павлик с другой стороны коридора. — Разве так не может случиться?
— Не может! — сердито сверкнула своими зелёными глазами Лида и неожиданно отчеканила: — Я ещё вашим родителям сообщу, как вы в Дом культуры без билетов прорываетесь.
Слышать такое было совсем обидно. Мы с Павликом растерялись и ничего не ответили Лиде. Будто в самом деле прорывались в ДК без билетов.
— Неужели ей Принц на нас наговорил? — предположил Павлик, когда Лида ушла.
— Что ты, Федька с ней ни о чём не говорит, — решительно возразил я, — это его свита нафискалила. Они вчера в фойе гоготали.
Тут по коридору прошёл Батов, посмотрел на нас и усмехнулся.
— Ты что? — спросил его Павлик подозрительно.
— Попались, голубчики, — засмеялся он.
— Трепач ты! — крикнул я. Мне стало обидно, что я зря защищал Федьку.
— Почему трепач? — спокойно спросил Федька.
— Зачем Лидке сказал, будто мы в ДК без билетов прошли? — подскочил к нему Павлик.
— Я? — Федька удивлённо ткнул себя пальцем в грудь и затряс головой. — И не думал.
— Откуда ж она знает? — спросил Павлик.
Принц пожал плечами.
— Это покрыто мраком неизвестности, — высказался он и добавил: — А я думал, Лидка вас на удочку поймала: лозунг писать заставила.
— Какой лозунг? — спросил я.
— Цитату какую-то, — сказал Федька. — Она меня уговаривала, но я не поддался. Мне своих дел хватает.
— Гривенники собирать, — поддел его Павлик.
Федька уставился на него немигающим взглядом, как удав на кролика. Но, вместо того чтобы стукнуть Павлика, вдруг захохотал:
— А крепкого вы вчера стрекача дали.
Я вспомнил, как Павлик, Борька-Кочевник и Командировочный Витька бросились из клуба, и мне тоже стало смешно. Но я сдержал себя: всё-таки неудобно смеяться над друзьями.
— Сматывайтесь скорее, а то будете лозунг писать. Сегодня ведь у вас важных дел нет, — сказал Принц-Федька и зашагал по коридору, насвистывая песенку: «Ни мороз мне не страшен, ни жара».
Я посмотрел ему вслед и подумал: «Совсем неплохой парень, даже предупредил нас о грозящей опасности».
— Пойдём домой, пока Лидка нас не застукала, — дёрнул меня за рукав Павлик.
— Может, напишем лозунг, всё равно делать нечего, — предложил я Павлику.
Он недовольно запыхтел, точно паровоз с большим числом вагонов, а потом сказал:
— Ладно, пиши, я тебе помогу.
Я не ожидал, что Павлик останется со мной. Ведь когда он сердится, ему всё не так. И пока Павлик не передумал, я потянул его в пионерскую комнату. Лиды там не было. На столе лежала красная материя, а на ней бумажка с цитатой из «Мойдодыра» — «Надо, надо умываться по утрам и вечерам».
— Здо́рово! — сказал Павлик. — Этот лозунг для октябрят, а ведь наш класс шефствует над ними.
— Разве мы шефствуем над октябрятами? — удивился я.
— Здрасте! — развёл руками Павлик. — Мы же в начале года у них в классе были и обещали во всём помогать. Звеньевой, а не помнишь. Не забудь сказать Геньке, что мы лозунг писали.
— Зачем?
— Пусть на совете дружины об этом доложит.
— Зачем же докладывать? — возразил я. — Ведь мы шефы, мы всё равно должны что-то делать для октябрят.
— Всё равно, да не одно, — сказал Павлик и покачал головой. Наверное, решил, что я опять чего-то недопонял.
— Сделаем Лидке сюрприз напоследок, ведь она нас покидает, — предложил я Павлику.
— Какой сюрприз? — спросил он.
— Напишем лозунг тайно!
Павлик замотал головой, но вдруг согласился:
— Давай. Лидка может подумать, что лозунг писал Принц, и станет благодарить его. Вот потеха будет!
Мы взяли материю, записку с текстом и побежали в наш класс. В классе никого не было, потому что уроки уже кончились.
— Писать будем на учительском столе, — распорядился Павлик.
Мы расстелили материю.
— А краски где возьмём? — спросил я.
— Пошли к завхозу.
На лестничной площадке с нами столкнулась Лида. Она была встревожена.
— Просто ни на кого положиться нельзя! — сердито сказала она и окликнула нас: — Мальчики, помогите мне найти материю. Её только что кто-то унёс из пионерской комнаты! Безобразие! Совсем шутить не умеют. — И хоть Лида была очень расстроена, но всё равно прищурила свои зелёные глаза и тряхнула головой, чтоб распушить волосы, А то как же: ведь она направлялась к старшеклассникам. Решила, что это они подшутили над ней.
Мне стало смешно, и я сказал:
— Пойдём к нам. Это мы взяли материю.
— Вы? — опешила Лида. — Зачем?
— Хотели тебе сюрприз сделать, лозунг написать, — объяснил Павлик, — только у нас красок нет.
