Виктор Московкин - Как жизнь, Семен?
Вечером после отбоя Валерка лежал в кровати и мечтал. Вот скоро пойдут они в поход, и Маруся Борисова пойдет. На дороге им встретится волк или еще кто, Валерка бросится вперед и защитит собой Марусю, и вот его бездыханный труп лежит на дороге. А Маруся плачет: «Пусть бы уж лучше я…»
И жутко Валерке представлять так, и в то же время сладкая истома разливается в груди. Только как же Маруся останется одна? Диамат снова будет обижать ее.
— Ромка! Ты спишь?
— Сплю, — сонно ответил тот. Он наработался и накупался за день, и теперь ему было ни до чего. В палате темно. Свет выключили сразу после отбоя.
— А что, Ромка, пройдет много-много лет, встретимся мы с тобой когда-нибудь… Ну, например, приедешь ты в наш город из далекого плавания. Важный такой капитан. Спросишь, где живет мастер Валерии Алексеевич Неудачин, я то есть. Найдешь меня. Сядем мы с тобой и будем говорить. Я будто невзначай скажу: «Помнишь, Ромка, как мы с тобой в пионерском лагере отдыхали?» А ты скажешь: «Что-то забыл».
— Это почему я забыл, а ты не забыл?
— Это я к примеру. Может, ты и не забыл.
— Факт, не забыл.
— Верно, Ромка. Мы оба будем помнить. Поедем с тобой опять в наш лагерь. И станешь ты рассказывать у костра о своем плавании. Все будут хлопать…
— Это хорошо, — оживился Ромка. — Я люблю, когда хлопают… Мне уже раз хлопали.
— Врешь, Ромка. Когда тебе хлопали?
— Я стихотворение про маму-депутата рассказывал в рабочем клубе.
— За стих не так интересно.
— Если тебе, ты бы сказал: интересно. Знаю я тебя,
— Что ты знаешь? — всколыхнулся Валерка, поворачиваясь на бок. Он хотел еще что-то добавить, но так, и остался с открытым ртом.
— Ромка, там чего-то светится! — выдохнул он наконец. — Честное слово.
Ромка плотнее закрылся одеялом и с дрожью в голосе сказал:
— Что ты, Валерка, пугаешь! Ну что там может светиться?
— Не знаю… Ты посмотри.
— Я спать хочу.
Валерка перегнулся с кровати и стал рассматривать в углу около тумбочки какие-то светящиеся палочки. От страха замирало сердце.
— Ромка, гляди! — прошептал он.
Ромка натянул на голову одеяло, но вдруг вскочил, нагнулся к тумбочке.
— Это гнилушки, — сказал он. — Я сегодня в лесу набрал.
Он выбрал самую длинную палочку и взял ее в зубы. Лицо стало синеватым и страшным, как у мертвеца.
— Вынь, Ромка, боязно…
Но Ромка и не думал вынимать. Он взял еще две гнилушки, привязал их на нитку, потом приладил на лоб. Получились светящиеся глаза. Затем взял еще по гнилушке в руки. Теперь он походил на странное чудовище. Валерка, дрожа от восторга, тоже навешал на лицо гнилушек и вдобавок обернулся простыней.
Они прошли по палате, сожалея, что все спят. Потом Валерка шепнул другу, и оба, крадучись, вышли на улицу.
В это время в кабинете старшей пионервожатой шло совещание. Елена Григорьевна подводила итоги дня. Добрую половину выступления она посвятила отряду Яши Осокина.
— Сегодня пионеры из второго отряда купались на дальнем бочаге. Куда это годится? Жаль, что не удалось установить, кто именно был там.
Яша, уставший за день, дремал. Голос Елены Григорьевны доносился до него глухо, как из глубокого колодца.
— Осокин сегодня не наказывал Белосельцева и Неудачина. Это им наруку. Я считаю большой ошибкой вожатого…
«Чего она напустилась на наш отряд? — подумал Яша. — Дисциплина нисколько не хуже, чем в других». — И все же он понимал, что Елена Григорьевна права.
— Или еще… — начала старшая пионервожатая. Но так и не кончила. От павильона девочек донесся пронзительный визг. Вожатая отряда девочек выбежала из кабинета, не закрыв за собой дверь. Теперь визг нескольких голосов стал еще сильнее.
Вожатые поспешили на шум. В палате девочек никто не спал. Все жались друг к другу и говорили наперебой, так что понять ничего было нельзя.
— Что у вас тут происходит? — спросила Елена Григорьевна.
Девочки рассказали, что только они стали засыпать, как вдруг стеклянная дверь затряслась и… показались две фигуры в белом со светящимися глазами и ртами. Девочки решили, что это привидения, но потом Маруся Борисова крикнула, что это мальчишки. Стало не страшно, зато интересно, визгу прибавилось еще больше.
— Маруся, ты узнала, кто был у дверей?
Девочка молча стояла перед Еленой Григорьевной, а сзади кричали:
— Знает! Она знает! Это из второго отряда.
— Иди покажи, — сказала старшая пионервожатая.
Маруся покачала головой:
— Не пойду я. Я… не знаю, кто был.
— Знает! Знает!
Елена Григорьевна с явным сожалением смотрела на Марусю.
Девочке стало неловко. Сейчас она готова была все сказать любимой учительнице, но было поздно: проводить ее уже вызвались другие.
Яша хмурился. Если девочки не ошибаются, то Елене Григорьевне прибавится тема для наставлений. Но кто мог выкинуть такую штуку?
В палате он светил фонариком в лица спящих, а девочки все повторяли: «Не он».
— Вы точно знаете, что из моего отряда?
— Точно.
Просмотрели всех. Оставались Валерка и Ромка. Яша облегченно вздохнул. Значит, девочки ошиблись. Не могли ребята озоровать после того, как повинились.
— Вот они! Оба! — вскричали те.
13. Наказание
— Валерка?
— А!
— Что нам теперь будет?
— Не знаю.
— А все-таки?
— Не знаю. Попадет, наверно. Если бы не обещали — другое дело. А то вчера только говорили: «Больше, Яша, не будем». Вот тебе и не будем!
Тихо в утренний час на берегу Ольшанки. В лагере обычная суматоха: начинается шумный и веселый день. А здесь, не шелохнувшись, стоят деревья, застыл в воздухе запах сосны! В тени на траве и листьях кустарника светятся капельки росы.
Ромка лежит на спине, смотрит вдаль. Лицо его безмятежно, а на душе буря: что-то скажет вожатый про ночную проделку? С утра Яше было не до этого, да и они не дожидались, когда он будет отчитывать, убежали сюда, к речке, где никого нет.
Валерка сидит рядом, вырезает складным ножичком колечки на обожженной сосновой палке. Получается красиво.
— Ты что все молчишь? — недовольно спрашивает Ромка. — Поговорим давай.
Валерка кивает: давай говори. И опять молчит. Ромка хочет начать разговор, но не знает, с чего. Напротив, на молоденькой сосенке, большая черная муха отчаянно жужжит, стараясь вытащить ноги из смолы, вытопившейся на стволе. Ромка подумал: «Или муха улетит без ног или сдохнет от усилий — одно из двух». Но муха улетела и ног не оставила. Это Ромку не обрадовало.
— Знаешь что, Валерка… Пойдем к Яше, скажем; что больше не будем.
— Так он и поверит!
— Может! Почему бы ему не поверить? Скажем, что на этот раз точка, больше не озорничаем.
— Вчера так говорили.
Опять молчание. Слышно только шелестение ножа, которым Валерка режет не переставая.
— А то ему твою палку подарим, — предложил Ромка. — Он возьмет, честное слово. Палка хорошая. А если вырезать на ней «Яше от Ромки и Валерки», обязательно возьмет. Слышишь?
— Зачем она ему? Лучше так пойдем, — вздохнул тяжело Валерка. — Все равно когда-то надо идти.
Они поднялись, но, не сговариваясь, пошли в сторону от лагеря. В лесу было темно и прохладно. Хрустели под ногами сухие сучья. Оба вдруг вздрогнули: из-под самых ног с шумом вылетела тетерка и опустилась невдалеке в густом ельнике. Ребята переглянулись и осторожно стали подкрадываться к ней. К ельнику они подошли с двух сторон, обшарили его, заглядывая под каждое деревце, но птицы не было.
— Убежала, — разочарованно сказал Валерка. — Тетерки здорово бегают.
— Пойдем в лагерь, Валерка. Хватятся нас, искать будут. Подумают, что убежали.
Тропка затерялась. Ребята медленно пробирались через колючий ельник. На пути встретился глубокий овраг с почерневшими прошлогодними листьями на дне.
— Сегодня Яша разведку будет назначать, — уныло проговорил Валерка, выбираясь из оврага. — Василий начальником выбран.
— Знаешь, Валерка, попросим Яшу, пусть возьмет нас. И пусть проверит, можем мы или нет сдержать слово! В разведке нужна дисциплина. Последний раз пусть проверит.
— Ладно, попросим, — без желания согласился Валерка.
Когда появилась слабая надежда на прощение, стало веселее. Они храбро продирались сквозь чащу, не обращая внимания на царапины. В одном месте наткнулись на высокую крапиву. Обходить не стали, осторожно пошли прямиком. Крапива жглась, но они стойко терпели и даже не показывали друг перед другом, что им больно. Наконец ребята выбрались на дорогу, Ромка сел и начал натирать пылью покрытую волдырями кожу.
— Помогает, — объяснил он.
Валерка сделал то же самое. Идти больше никуда не хотелось.
Из-за поворота показалась группа ребят с рюкзаками. Мальчики в растерянности вскочили. Важно вышагивал Василий Самарин. Ему что-то говорил, жестикулируя руками, вожатый Яша Осокин. Сзади них в ногу шел Диамат Песочкин. А еще сзади — другие пионеры, человек пять.
