Люси Монтгомери - История Энн Ширли. Книга 2
— Ну а у кого же их нет? Нельзя, чтобы все до единой мечты осуществлялись. Если у тебя не осталось чем мечтать, считай, ты умер. Какой чудный аромат извлекает заходящее солнце из папоротников и астр! Как жаль, что ароматы нельзя видеть, — наверное, они невыразимо прелестны.
Но Джильберт не дал Энн увести разговор в сторону,
— У меня тоже есть мечта, — медленно проговорил он. — И я упорно цепляюсь за нее, хотя у меня были причины думать, что она никогда не осуществится. Я мечтаю о доме с пылающим камином, собакой и кошкой, с голосами друзей — доме, где хозяйкой будешь ты!
Затопленная волной счастья, Энн не могла выговорить ни слова.
— Два года назад я задал тебе вопрос, Энн. Если я повторю его сегодня, может, ты дашь мне другой ответ?
Энн все еще не могла говорить. Она подняла на Джильберта глаза, которые сияли счастьем всех бесчисленных поколений влюбленных. Это и был тот ответ, которого он ждал.
Они пробыли на поляне, пока к ним незаметно не подкрались сумерки — такие же прекрасные, как те, что серебрились в Эдеме. Им надо было столько вспомнить, о стольком поговорить — о том, что каждый из них сказал, сделал, слышал, думал и чувствовал, о том, как они не могли понять сами себя и друг друга.
— Я полагала, что ты влюблен в Кристину Стюарт, — сказала Энн с таким упреком в голосе, будто она сама не давала Джильберту все основания считать, что влюблена в Роя Гарднера.
Джильберт рассмеялся веселым мальчишеским смехом:
— У Кристины есть жених в родном городе. Она знала, что я слышал об этом. Ее брат, закончив Редмонд, сказал мне, что осенью в Кингспорт приедет учиться музыке его сестра, и попросил меня взять ее под свое крыло — она ведь никого не знает в городе и будет очень одинока. Я так и сделал. Тем более что она мне понравилась как человек. Очень славная девушка. Конечно, наши сплетники объявили, что у нас роман. Но мне было все равно. После того как ты сказала, что никогда меня не полюбишь, мне все стало безразлично. У меня не было другой девушки — и не могло быть. Я всю жизнь любил только тебя — с того самого дня, как ты разбила грифельную доску о мою голову.
— Не понимаю, как ты мог любить дурочку, которая совершала одну глупость за другой, — засмеялась Энн.
— Господи, да разве я не пытался тебя разлюбить! — воскликнул Джильберт. — И не потому, что ты вела себя так, а потому, что понял: когда на сцене появился Гарднер, у меня не осталось ни малейшей надежды. Но я не мог тебя разлюбить. Ты не представляешь, каково мне было эти два года! Ведь я считал, что ты собираешься за него замуж, и каждую неделю мне непременно кто-нибудь сообщал, что объявление о вашей помолвке ожидается со дня на день. И я верил в это — до того счастливого дня, когда получил письмо от Фил Гордон, вернее, Фил Блейк, в котором она сообщала, что ты отказала Гарднеру, и советовала мне попытать счастья еще раз. Я тогда уже начал выздоравливать и мог сидеть в постели. А после письма так быстро пошел на поправку, что доктор только диву давался.
Энн засмеялась — потом вздрогнула.
— Никогда не забуду ту ночь, когда я думала, что ты умираешь, Джильберт. Я вдруг поняла, что люблю тебя и что это знание открылось мне слишком поздно.
— Ничего, любимая, слава Богу, не поздно. И мы все наверстаем. А этот день давай хранить в памяти как святыню.
— Да, это день рождения нашего счастья, — проговорила Энн. — Я всегда любила этот лес и эту поляну, отныне она мне будет дороже во сто крат.
— Но тебе придется долго ждать нашей свадьбы, — грустно сказал Джильберт. — Мне еще три года учиться на медицинском факультете. Да и потом я не могу тебе обещать мраморных особняков и бриллиантовых ожерелий.
Энн засмеялась.
— Зачем мне все это? Мне нужен только ты. Конечно, мраморные особняки и бриллианты — хорошая вещь, но когда их нет, остается больше простора для воображения. И я согласна ждать столько, сколько потребуется. Мы все равно будем счастливы, трудясь и дожидаясь своего часа — и мечтая о нем. Наконец-то мне опять есть о чем мечтать…
Джильберт прижал ее к груди и поцеловал. Потом они пошли домой по темнеющему лесу и заколдованным полянам, овеваемым ветрами памяти и надежды, — принц и принцесса, только что коронованные на царство в королевстве любви.
Энн в Саммерсайде
ГОД ПЕРВЫЙ
Глава первая
Письмо Энн Ширли, директрисы Саммерсайдской средней школы, Джильберту Блайту, студенту медицинского факультета Редмондского университета, Кингспорт.
«Понедельник, 12 сентября
Остров Принца Эдуарда
Саммерсайд
Аллея Оборотней
Звонкие Тополя
Ну и как тебе мой новый адрес, дорогой? Восторг, правда? Звонкие Тополя — это название дома, где я теперь живу, и оно мне ужасно нравится. А еще больше — Аллея Оборотней. Собственно говоря, на самом деле эта улочка называется Трент-стрит. Но никто и никогда ее так не называет — разве что в газете «Уикли курьер»… И тогда все местные жители недоуменно смотрят друг на Яруга и говорят: «Что это еще за Трент-стрит? А-а, это же Аллея Оборотней!» Почему ее так назвали — понятия не имею. Я спросила Ребекку Дью. Но она знает только, что улочку всегда так именовали и вроде когда-то давно поговаривали, что ночью здесь лучше не ходить. На ее памяти никто тут никаких страшилищ не встречал — за исключением ее самой.
Однако не буду забегать вперед. Ты еще ничего не знаешь о Ребекке Дью. Но узнаешь, обязательно узнаешь. Подозреваю, она будет занимать в моих письмах заметное место.
Сейчас сумерки, любимый… Днем я принадлежу реальному миру, ночью — миру грез. А в сумерках я свободна и принадлежу только себе… и тебе. Так что я решила посвятить это время нашим письмам. Но сейчас я не буду писать о любви. У меня царапает перо, а я не могу писать о своих чувствах царапающим пером… или слишком острым… или тупым. Так что любовные письма ты будешь получать от меня только тогда, когда у меня будет безукоризненное перо. А пока что я расскажу тебе о своем новом доме и его обитательницах.
Вчера я приехала в Саммерсайд искать квартиру. Миссис Рэйчел Линд поехала со мной, — дескать, ей надо сделать в Саммерсайде кое-какие покупки. В действительности она просто хотела сама выбрать для меня квартиру. Несмотря на мой диплом бакалавра, миссис Линд по-прежнему считает меня неопытной девочкой, которой нужно руководить и за которой нужно приглядывать.
Я не ожидала, что найти квартиру будет так сложно: вот уже пятнадцать лет, как очередные директор или директриса школы жили и столовались у некоей миссис Прингл. Но нам она вдруг объявила, что устала от возни с квартирантами, и сдать комнату отказалась. Мы заходили еще в несколько приличных домов, но везде встречали вежливый отказ. А другие дома не устраивали нас. Мы несколько часов бродили по городу, очень устали и пришли в уныние — по крайней мере, я пришла уныние, да вдобавок еще и голова разболелась. Я уже собиралась махнуть на все рукой, но тут Бог послал нам Звонкие Тополя.
Случилось это так. Мы зашли отдохнуть к миссис Брэддок, старой приятельнице миссис Линд, и та посоветовала нам наведаться к вдовам.
— Я слышала, они хотят сдать комнату, чтобы платить жалованье Ребекке Дью. У них сейчас туго с деньгами, а если они откажутся от услуг Ребекки, кто тогда будет доить бурую корову?
При этих словах миссис Брэддок так сурово на меня поглядела, словно считала, что корову придется доить мне, хотя она никогда в жизни не поверила бы, что мне ничего не стоит подоить корову.
— А что это за вдовы? — спросила миссис Линд.
— Ну как кто — тетя Кэт и тетя Шатти, — произнесла миссис Брэддок таким тоном, словно об этом следовало бы знать даже невежественному бакалавру искусств. — Тетя Кэт — это миссис Макомбер, муж которой был морским капитаном, а тетя Шатти — миссис Маклин, ее муж ничем особенным не отличался. Но их все называют просто тетя Кэт и тетя Шатти. Они живут в конце Аллеи Оборотней.
Аллея Оборотней! Сомнений не оставалось. Только бы вдовы согласились сдать мне комнату.
— Пойдемте туда поскорее! — заторопила я миссис Линд. — Надо с ними поговорить.
Мне казалось, что если я немного промедлю, Аллея Оборотней сгинет навсегда.
— Поговорить-то вы с ними можете, но решать будет Ребекка Дью. В Звонких Тополях всем заправляет она.
Звонкие Тополя! Не может быть! Наверное, мне это снится! А миссис Линд еще спрашивает, кто это додумался дать дому такое чудное название.
— Капитан Макомбер. Это был его дом. Он сам обсадил его тополями и очень им гордился, хотя приезжал домой редко и никогда не оставался надолго. Тетя Кэт жаловалась, мол, это создает ей большие неудобства, но мы так и не поняли, чем она возмущалась: то ли тем, что он так мало бывает дома, то ли что он время от времени все же является домой. Однако, мисс Ширли, надеюсь, они вас к себе пустят. Ребекка Дью прекрасно готовит. Чего она только не может сотворить из простой холодной картошки! Если вы ей понравитесь, то будете как сыр в масле кататься. Ну а если нет, тогда уж ничего не поделаешь. Я слышала, новый служащий банка тоже ищет себе жилье, — может, он ей больше приглянется. Странно все-таки, что миссис Прингл не пустила вас к себе. Наш Саммерсайд полон Принглов и их родственников. Мы зовем их «королевским семейством», и с ними надо ладить, мисс Ширли, не то вам придется несладко. Они всегда здесь задавали тон… в городе даже есть улица Абрахама Прингла. Принглов у нас целый клан, но командуют в нем две старухи, которые живут в особняке Мейплхерст. Я слышала, они на вас уже имеют зуб.
