Виктор Баныкин - Бедовый мальчишка
И лишь только Тимка кончил читать, как Костик вскочил, бросился брату на шею.
— Тимка, Тимка! — весело кричал он, готовый задушить Тимку в своих горячих объятиях.
— Пусти! Ну пусти, что ли! — отбивался брат, тоже радостно возбужденный. — Пусти, баламут. Мы же сейчас с тобой всю посуду раскокаем!
Орел и Славка
— Утренний загар, Костик, самый полезный, — сказал Тимка. Расправил складки одеяла и стал укладываться. Когда же Тимка весь вытянулся в длину, ступни ног его свесились с крыши веранды.
— Эх, и вымахал же ты за эту зиму! — позавидовал Костик брату. — Даже вот на крыше не помещаешься.
— Разговорчики! — цыкнул Тимка. Не открывая крепко зажмуренных глаз, он попытался схватить Костика рукой.
Но тот увернулся.
— Я уже лег, Тимка, — кротко сказал Костик немного погодя.
А сам и не думал ложиться. Ногтем отковырнул тонюсенькую щепочку от старой тесины в зеленовато-белесых бородавках плесени.
«Сойдет за соломинку», — подумал Костик и бесшумно подкрался к брату. Плотно сжав губы, чтобы не рассмеяться раньше времени, легонько коснулся щепкой Тимкиного колена. И тот сразу же дрыгнул ногой.
А Костик, прикрыв рот рукой, с минуту выжидал. Потом так же легонько пощекотал острым концом щепки Тимкин живот, ввалившийся ямкой.
Раздосадованный Тимка, думавший, что его беспокоит прилипчивая муха, хлопнул ладонью себя по животу. Костик чуть не расхохотался.
Дав брату время успокоиться, Костик на коленях прополз немного выше и уж совсем собрался пощекотать Тимке подбородок, как вдруг увидел… Что бы вы думали? Усы! Над верхней губой у Тимки курчавился темный пушок.
Костик еще ниже склонился над братом. Вот тебе и на! У Тимки растут самые настоящие усы!
Отбросив в сторону щепку, Костик закричал:
— Тимка! А у тебя… а у тебя… ха-ха-ха!.. Усы!.. Усы у тебя растут!
Тимка вскочил, точно его ужалила гадюка. Лицо налилось кровью. Глаза бешено сверкали. Разбойник да и только! Схватил Костика за руки, повалил его, прижал, как лягушонка, к неровным, бугристым доскам крыши. Эти неровности Костик ощущал спиной даже через бабушкино одеяло.
— Ты… ты почему не даешь мне спокойно лежать? — свистящим злым шепотом проговорил Тимка. — Предупреждаю, Константин… В последний раз предупреждаю: не прекратишь эти свои глупые фокусы — пеняй тогда на себя!
Тимка выпустил затекшие Костины руки и молча отодвинулся на самый край одеяла — дальше двигаться было уже некуда. Так же молча он лег на живот и отвернул от Костика в другую сторону лицо.
Ну и Тимка! Из-за чего это он, будто тигр, рассвирепел? Кажется, и обидного ему ничего не сказал Костик.
«Неужели я виноват, что у него выросли усы», — подумал растерянно Костик.
Хотелось горестно вздохнуть, но Костик сдержался. Пусть Тимка не воображает себе, будто он, Костик, испугался его угроз.
Костик рассеянно глядел на белые-белые, до ломоты в глазах, облака, рыхлые, многослойные, с засиненными краями. Они величественно плыли по небу, облако за облаком, ровно это шествовало стадо никому неведомых безобидных безглазых существ.
И вот в это самое время и заметил Костик в небе парящего орла. Реактивным самолетом носился в голубом стынущем просторе крылатый хищник, выделывая замысловатые фигуры высшего пилоталса.
Орел описывал круг за кругом, круг за кругом, снижаясь все ближе и ближе к земле. Вдруг Костик увидел маленькую птаху, метавшуюся над крышами домов. Это ее преследовал орел, распростерший свои упруго свистящие крылья.
Не в силах больше лежать, Костик сел, сжал кулаки.
«Запустить бы в бандита голышком!» — пронеслось в голове у Костика. Но где тут, на крыше, найдешь камень? Костик с отчаянием посмотрел направо, налево и снова задрал вверх голову.
Суматошно махая крылышками, серая птаха теперь уже металась над их домиком. А ее безжалостный преследователь, чуть кренясь набок, уже настигал свою жертву. Еще миг… всего один миг, и орел схватит насмерть перепуганную пичужку.
И в этот последний свой миг птаха вдруг растрепанным комком упала Костику в ноги. Жалобно пискнув, она юркнула под одеяло.
Орел прочертил кривую над Костиной головой, осеняя его своими огромными, тупыми на концах крылами. Костик успел даже разглядеть и его сильные когтистые лапы и блеснувшие пушистым снежным подбоем подкрылья.
— Ой, какой же он! — вслух с восхищением сказал Костик.
А потом с опаской сунул руку под одеяло. Птаха зашипела и клюнула Костика в ладонь. Но он ее все же поймал.
— Тимка!.. Смотри, Тимка, какая пичужка! — сказал Костик, держа в руках взъерошенную птицу.
У нее была черная головка, светло-серый надутый зоб и темные, с оливковым отливом крылышки. Натерпевшееся страху сердчишко билось часто-часто.
— Ну, ты что же, Тимка?
Тимка с неохотой повернул к Костику свое все еще сердитое лицо.
— Новенький фокус придумал?
— Ничего я и не выдумывал! — засмеялся отходчивый Костик. — Иди сюда. Какая, по-твоему, это птичка?
Подсев к брату, Тимка поглядел на птаху.
— Славка… Славка-черноголовка, — сказал, подумав, Тимка. — Они, славки, у нас здесь… в садах живут. Может, слышал когда-нибудь: «Чр-чр-чр»? Слышал?.. Славкин голос.
Склонившись над Костиной рукой, Тимка прикоснулся пальцем к черно-жуковой головке славки, от страха закатившей глаза.
— Как ты ее поймал?
— Да она сама… От орла спасалась. Ну, и под одеяло, — сказал Костик, все улыбаясь и улыбаясь. Вот он поднял на брата счастливые смеющиеся глаза. Спросил: —Отпустим?
Тимка кивнул.
— Отпускай… Ей же семью надо кормить.
Костик поднял над головой руку. Разжал пальцы и подбросил вверх маленькую отчаянную славку, победившую гордого сильного орла, властелина заоблачной выси. И славка-черноголовка, трепеща крылышками, шустро полетела в сторону оврага.
Куда делась соль?
Уже твердо было решено: после обеда они пойдут купаться на Волгу. И чтобы долго не возиться с обедом, Костик предложил:
— Давай, Тимка, сразу двух зайцев убьем? А?
— Каких зайцев? — Тимка выжидательно приподнял бровь.
— Первое блюдо, второе блюдо… Околеть с тоски можно, пока они варятся! А мы начистим с тобой картохи, поставим ее в миске варить… и пожалуйста тебе: сверху первое, внизу второе! Дошло?
— Дошло! — кивнул Тимка. — За работу!
Костик помогал брату старательно. Делали все рука об руку. И вот на электроплитке уже стояла миска с прозрачной колодезной водой. А на дне ее поблескивала горка бело-розовых картофелин с приклеившимися к ним воздушными пузырьками.
Заглянув в миску, Костик сказал:
— Посолить надо. Потом крышкой закрыть. И пусть варится.
— Сейчас посолим. — Тимка вытер полотенцем мокрые руки и пошел в комнату.
Слышно было, как он открывал дверку шкафчика с посудой, как передвигал тарелки, чашки. А когда брат уронил на пол ложку, нетерпеливый Костик закричал:
— Тимка, ты чего так долго?
— А я горшочек с солью никак не найду… Вечная история — ты никогда на место ничего не ставишь!
— Потеха! — Костик влетел в комнату и принялся сам переставлять с полки на полку бумажные пакетики, кульки, железные банки.
Заботливая бабушка перед отъездом накупила им всяких круп.
— Ну, чего ты еще роешься? — буркнул раздраженный Тимка. — Я все полки обшарил. Нет соли!
Костик повернулся к брату раскрасневшимся лицом.
— Дожили!
— Дожили! — повторил вслед за Костиком Тимка и внезапно рассмеялся. — Что это мы с тобой распетушились? Подумаешь, ценность какая — соль! Зайдем с купанья в лавочку и купим целый пакет. А сейчас, Костик, сбегай к Кире. У нее-то, наверное, есть соль.
— К кому? — протянул удивленный Костик. — К какой такой Кире?
— К соседке нашей… Она еще за спичками к нам приходила.
— Это к рыжухе? — Костик попятился к двери и стукнулся затылком о косяк. — И не подумаю! Я… я лучше в колодец прыгну, чем к ней.
— В кого ты такой злопамятный, Константин? — спросил Тимка. Напялил на себя ковбойку, брюки, достал из-под раскладушки сандалеты. Сбегая с крыльца, отрывисто бросил: — Я мигом!
«И охота ему идти на поклон к рыжухе? — думал Костик, садясь на пол рядышком с бездельником Мишкой, страсть как любившим поспать. — Уж лучше несоленое есть, чем к ней сломя голову бежать… А вдруг рыжая вместо соли фигу Тимке покажет?»
Время шло, уже задымилась парком помутневшая в миске вода, а Тимка все не возвращался и не возвращался.
— Пойду-ка в щелку в заборе погляжу, — сказал вслух Костик. — Кто знает, дома ли еще рыжуха? Может, Тимка в лавку навострил лыжи?
Разыскав в высоком заборе щелку, Костик прижался лбом к нагретой солнцем тесине в натеках смолы.
