Луиза Олкотт - Маленькие мужчины
Вид детского урожая, бережно хранимого для нее, несмотря на все неприятности ночи, казалось, тронул миссис Джо до глубины души, так как она вдруг схватила в объятия своего мальчика и заплакала над ним, негромко, но с таким чувством, что он проснулся и сначала был смущен. Затем он вдруг все вспомнил и крепко обнял ее, крича с торжествующим смехом:
— Мама! Я знал, что ты придешь! Я так хотел, чтобы ты пришла!
С минуту они целовали и обнимали друг друга, забыв обо всем мире, ведь какими бы непослушными, измазанными и измученными ни были блуждающие в темноте сыновья, матери могут простить и забыть все, когда заключат их в их любящие объятия. Счастлив сын, чья вера в мать остается неизменной и который, через все свои скитания, пронесет сыновний дар, чтобы заплатить ей за ее верную и нежную любовь.
Дэн тем временем извлек из куста Нэн и с нежностью, которой никто кроме Тедди никогда не замечал в нем прежде, успокоил ее, испуганную внезапным пробуждением, и утер ее слезы, так как Нэн тоже начала плакать от радости: было так приятно увидеть доброе лицо и почувствовать, как тебя обнимает сильная рука после того, что показалось ей веками одиночества и страха.
— Не плачь, моя бедная маленькая девочка, не плачь! Вы теперь в безопасности, и никто не скажет вам ни одного строгого слова сегодня, — сказала миссис Джо, принимая Нэн в свои вместительные объятия и прижимая обоих детей, как могла бы собрать потерявшихся цыплят под свои материнские крылья какая-нибудь курица.
— Это моя вина, что мы заблудились, и мне ужасно жаль, что так вышло. Я старалась хорошо следить за ним, и я накрыла его и дала ему уснуть, и не трогала его ягоды, хотя ужасно хотела есть, и я никогда больше так не сделаю, никогда, никогда, — всхлипывала Нэн, совсем потерявшись в море раскаяния и благодарности.
— Теперь позови всех, и пойдем домой, — сказала миссис Джо.
Дэн влез на изгородь, и радостное слово "Нашлись!" зазвенело над пастбищем.
Как пританцовывали огоньки фонарей со всех сторон, собираясь вокруг них среди пахучих папоротников! Какие объятия и поцелуи, разговоры и слезы! Все это, должно быть, изумило светляков и явно обрадовало комаров, так как они неистово зудели, и маленькие мотыльки собирались большими компаниями на эту ярко освещенную вечеринку, и лягушки квакали так, словно считали, что все еще не выразили свое удовлетворение достаточно громко.
Затем они отправились домой странной процессией, так как Франц поехал вперед сообщить новости, Дэн и Тоби указывали путь, затем следовала Нэн в сильных объятиях Сайласа, который считал ее "сообразительнейшей девчушкой" и поддразнивал ее весь путь домой по поводу ее проказ. Мистер Баэр не позволил никому нести Роба и нес его сам, и малыш, освеженный сном, сидел у него на руках и весело болтал, чувствуя себя героем, а его мама шла рядом, продолжая поглаживать те части тела своего драгоценного маленького мальчика, которые подворачивались ей под руку, и не уставала слушать его счастливое "Я знал, что мама придет" и смотреть, как он наклоняется, чтобы поцеловать ее и положить ей в рот пухлую ягоду, "ведь он собрал их все для нее".
Луна вышла из-за туч в тот момент, когда они вступили на ведущую к дому аллею, и все мальчики выбежали с криками им навстречу, так что потерявшиеся были с торжеством внесены в столовую, где неромантичные крошки потребовали ужина вместо того, чтобы предпочесть всему поцелуи и ласки. Их обеспечили хлебом и молоком, а все домашние стояли вокруг, глазея на них. Нэн вскоре пришла в хорошее настроение и, теперь, когда все пережитые тревоги и опасности были позади, с удовольствием рассказывала о них. Роб, казалось, был поглощен едой, но неожиданно положил ложку и разразился горестным воплем.
— Драгоценный мой, почему же ты плачешь? — спросила мать, по-прежнему не отходившая от него.
— Я плачу, потому что я потерялся, — ревел Роб, стараясь выдавить слезинку, но безрезультатно.
— Но ты уже нашелся. Нэн говорит, что ты не плакал, когда вы были на пастбище, и я радовалась, что ты такой храбрый мальчик.
— Мне было некогда плакать — я был занят тем, что боялся. Но теперь я хочу поплакать, потому что мне не понравилось теряться, — объяснил Роб, борясь со сном, эмоциями и полным ртом хлеба и молока.
Мальчики так расхохотались, услышав об этом забавном способе наверстывать упущенное, что Роб приостановился посмотреть на них. Смех был таким заразительным, что, удивленно потаращившись на них с минуту, он сам разразился веселым "Ха! Ха! Ха!" и заколотил своей ложкой по столу, словно шутка очень ему понравилась.
— Уже десять часов. В постель, все до одного, — сказал мистер Баэр, взглянув на свои часы,
— И, слава Богу, ни одна постель не будет пуста в эту ночь! — добавила миссис Баэр, следя полными слез глазами за Робби на руках отца и за Нэн, сопровождаемой Дейзи и Деми, которые считали ее самой интересной из известных им героинь.
— Бедная тетя Джо так устала, что ее саму следовало бы отнести наверх, — сказал заботливый Франц, обнимая ее за талию, когда она приостановилась у нижней ступеньки лестницы, совершенно измученная страхами и долгим походом.
— Давайте сделаем стул из рук и понесем ее, — предложил Томми.
— Нет, спасибо, мои мальчики, но кто-нибудь пусть подставит мне плечо, чтобы я могла опереться, — отвечала миссис Джо.
— Я! Я! — и полдюжины плеч толкали друг друга, каждый хотел быть выбран, так как было что-то в бледном материнском лице, что тронуло теплые сердца под простыми курточками.
Видя, что все они рассматривают возможность помочь ей как подлинную честь, миссис Джо оказала ее тому, кто больше всего заслуживал этого, и никто не протестовал, когда она положила руку на широкое плечо Дэна и сказала со взглядом, заставившим его покраснеть от гордости и удовольствия.
— Он нашел детей, так что я думаю, он должен помочь мне подняться наверх.
Дэн почувствовал, что щедро вознагражден за труды этого вечера, не только тем, что был выбран из всех, чтобы гордо пройти наверх с лампой в руках, но и тем, что, расставаясь с ним у своей двери, миссис Джо сказала сердечно: "Доброй ночи, мой мальчик! Благослови тебя Господь!"
— Я хотел бы быть вашим сыном, — сказал Дэн, который чувствовал, что пережитые вместе опасность и тревога сделали его ближе к ней, чем когда бы то ни было.
— Ты будешь моим старшим сыном, — и она скрепила свое обещание поцелуем, которым окончательно завоевала сердце Дэна.
Маленький Роб чувствовал себя прекрасно на следующий день, но у Нэн болела голова, и она лежала на диване мамы Баэр со слоем кольдкрема на исцарапанном лице. Ее раскаяние совсем прошло, и она явно думала, что потеряться — это отличное развлечение. Такое положение дел не понравилось миссис Джо, которая не желала, чтобы ее детей уводили со стези добродетели и чтобы ее воспитанники искали развлечений в одиночестве на черничных полянах. Так что она серьезно поговорила с Нэн и постаралась вложить ей в голову понятие о разнице между свободой и излишней вольностью, рассказав несколько историй, чтобы усилить впечатление от поучений. Она еще не решила, как наказать Нэн, но одна из этих историй подсказала способ, и так как миссис Джо любила необычные штрафы и наказания, она прибегла к нему.
— Все дети убегают, — оправдывалась Нэн, словно это было нечто естественное и неизбежное, вроде кори или коклюша.
— Не все, а некоторые из тех, что убегают, никогда потом не находятся, — отвечала миссис Джо.
— Разве вы сами никогда не убегали? — спросила Нэн, чьи зоркие глаза видели черты родственной души в серьезной леди, которая сидела перед ней и шила с высоко моральным видом.
Миссис Джо засмеялась и призналась, что убегала.
— Расскажите, как это было, — попросила Нэн, чувствуя, что начинает брать верх в дискуссии.
Миссис Джо заметила это и, тут же став серьезной, продолжила, с раскаянием качая головой
— Я не раз убегала и изводила мою бедную маму своими шалостями, пока она не придумала, как отучить меня от этого.
— Как? — и Нэн приподнялась на локте с выражением интереса на лице.
— Однажды мне купили новые туфли, и я хотела покрасоваться в них, так что хотя мне было приказано не покидать сад, я убежала и бродила по округе целый день. Это было в городе, и как я не погибла, не знаю. Чего я только не вытворяла! Бегала с собаками в парке, пускала кораблики на заливе с незнакомыми мальчиками, пообедала с маленькой нищенкой-ирландкой соленой рыбой и картофелем, а, когда меня наконец нашли, я крепко спала на пороге какого-то дома, обняв большущую бездомную собаку. Был поздний вечер, и я была грязная, как поросенок, и мои новые туфли совсем сносились, так далеко я убежала.
— Как весело! — воскликнула Нэн, готовая, судя по ее виду, проделать то же самое.
— Было не так весело на следующий день, — и миссис Джо постаралась не выдать взглядом, какое удовольствие приносят ей воспоминания о детских проказах.
