Николай Осинин - Через все преграды
Уныло и как-то нерешительно крикнул филин. Синица у моста не отозвалась, а может быть, ее не слышно было за нараставшим рокотом.
Сережа хотел повторить сигнал, однако вспомнил раздраженное лицо капитана и нерешительно подержал у рта сложенные ладони.
Автомашина быстро приближалась. Вот она начала спускаться под уклон, неся перед собой светлое пятно.
Замелькали у моста частые белые столбики, вспыхнули освещенные перила, настил моста. Шофер не сбавлял скорости… И вдруг огонь и оглушительный треск взорвали ночь. От неожиданности лежавший на земле наблюдатель ахнул и схватился руками за голову. Мелькнула страшная догадка: «Мина!.. Федор Иванович убит!» Словно подброшенный невидимой пружиной, он вскочил на ноги и бросился к мосту.
Скатываясь под уклон, он еще издали увидел вздыбленные доски настила, а ближе, внизу под откосом, какую-то бесформенную черную глыбу. Поравнявшись с ней, он разобрал, что это перевернутая автомашина. Возле нее копошился Федор Иванович, поспешно доставая что-то из-под опрокинутого кузова. Заметив мальчика, он окликнул:
— Ты?.. Давай забирай добычу.
На груди у Беляева болтался немецкий автомат. Два таких же автомата лежали на земле возле небольшого ящика. Мальчуган закинул один из них за плечо. На втором ремень был оборван, его пришлось держать в руках.
Федор Иванович передал патронные сумки и гранаты с длинными деревянными ручками.
По другую сторону взорванного моста замигали фары.
— Удираем! — капитан поднял с земли тяжелую металлическую коробку и с необыкновенной для него поспешностью заковылял прочь.
Возле речки раздались выстрелы, вспыхнула ракета. Не сговариваясь, беглецы разом припали в траву. Едва затухла первая ракета, как вспыхнула вторая, за ней — третья. Тревога возле моста разрасталась; слышно было, что там суетится много людей. Лежать на открытом месте становилось опасно.
— Вперед! — вполголоса подал команду капитан.
Сергей, пригибаясь, помчался дальше, все время оглядываясь на Федора Ивановича, не поспевавшего за ним.
Немцы заметили капитана, когда он перебегал высоту, откуда уже начинался пологий уклон к оврагу.
Несколько трассирующих пуль летучими свистящими искрами сверкнули слева и справа.
— Обнаружили, — не скрывая волнения, крикнул капитан. — Ничего, теперь уже близко… А ну-ка, Сергей, кати быстро к Илье; что он задерживается?
Мальчуган пустился во всю прыть. Певучие огненные точки мелькали над головой… Вот и темная лента оврага. Большая сосна у обрыва, где они оставили Илью с лошадью.
Сергей мигом скатился по глинистому срыву. Но ни Ильи, ни лошади здесь не было.
«Что за черт! Неужели сбежал? — подумал Сергей, растерянно оглядываясь… — Не может быть!»
Вдруг он услышал где-то в сторонке за кустами шлепанье и возню.
— Илюшка!
— Я здесь, — донесся из глубины кустарника слабый всхлип товарища.
Сережа кинулся в том направлении. Пробравшись сквозь чащу ольшаника, он увидел завязшую лошадь. Возле нее по болоту лазил Илья и плача дергал поводья в разные стороны.
— Н-но!.. Тпру!.. Ых ты, назад!.. — Он пинал коня, колотил кулаками по бокам, по морде, пригнутой к земле, ничего не помогало.
Оставив принесенные трофеи на кочке, Сергей помчался назад. Капитан Беляев уже стоял над обрывом, прижавшись к стволу сосны, и смотрел в сторону моста.
— Федор Иванович, лошадь в болоте завязла! — крикнул Сергей.
— Ну-у?.. Плохо, немцы приближаются.
— Что делать?
— Прежде всего успокоиться. Иди туда и попытайся вместе с Ильей вытащить лошадь. Вначале выпрягите ее. Когда выберетесь, позовите меня: я тут пока с фрицами побеседую.
Утопая по колено в грязи, Сергей добрался до повозки.
— Перестань! — крикнул он все еще бестолково суетившемуся Илье. — Федор Иванович приказал успокоиться и распрячь коня.
Он пошарил рукой под шеей лошади, ища в темноте супонь, и наткнулся на туго натянутые вожжи:
— Эх ты, коновод! У тебя вожжи на колесо намотались!
Он выхватил из-за пояса кинжал, перерезал вожжи. Освобожденная лошадь мигом вымахнула из болота. В ту же минуту близкая автоматная очередь сердито прошила ночную тьму. В ответ донеслась беспорядочная трескотня, словно кто-то торопливо водил палкой по сухому частоколу. Искры густо засверкали над оврагом, как будто ветер разметал большой костер на обрыве.
Ребята быстро распутали вожжи, намотанные на ступицу, побросали в телегу принесенные Сергеем оружие и выбрались из кустов на чистое место.
— Товарищ капитан, готово!
— Молодцы. Вовремя, — негромко отозвался капитан. Он дал еще несколько коротких очередей из автомата по невидимым для ребят врагам и быстро скатился вниз. Спустя минуту телега, отчаянно подпрыгивая на кочках и корнях деревьев, уже неслась вдоль ручья.
Овраг кончился. По пологому скату выехали в поле. От преследователей их скрывали кусты, росшие по краю оврага. Держась низких мест, благополучно добрались до знакомой проселочной дороги. Сзади продолжали вспыхивать ракеты и раздавалась беспорядочная стрельба.
— Погоняй! — приказал капитан Сергею, правившему лошадью.
Гитлеровцы дальше оврага не погнались за ними. Однако Беляев через два-три километра заминировал за собой дорогу толовыми шашками в деревянных ящичках.
Несколько часов они колесили по проселкам, дважды переезжали речку вброд и лишь после этого возвратились к месту стоянки.
* * *Утром девочки сразу заметили, что капитан не в духе. Ребята, приводившие в порядок свою грязную одежду, тоже были подавлены и необычайно молчаливы: не радовало их даже трофейное оружие.
— Что случилось? — допытывалась Вера у Сергея.
— Ничего.
— А почему вы такие?
— Какие?
— Да такие! — Вера изобразила на своем подвижном лице гримасу невероятного уныния.
— Отстань, — хмуро бросил Сергей, не приняв шутки.
Спрашивали девочки и у Беляева, но тоже ничего не узнали.
— Наверно, эти противные мальчишки провинились в чем-нибудь перед Федором Ивановичем, — поделилась Вера своей догадкой с подругой. — Они всегда так: прежде напакостят, а потом ходят, как будто мыла съели. Уж я их знаю!
Улучив момент, когда капитан отошел, Сергей незаметно отозвал Илью подальше от телеги.
— Это ты подходил тогда ночью к мосту? — спросил он, глядя на товарища в упор.
Илья опустил голову и отвернулся. Сергей с сердцем дернул его за плечо.
— Я у тебя спрашиваю!..
— Ну, я.
— Зачем?
— Интересно было. Хотел посмотреть, как вы мины ставите.
Сергей еще больше нахмурился и отвел глаза в сторону.
— Интересно… Я так и догадался. А ты знаешь, что мы из-за тебя танки пропустили.
— Танки? — изумился Илья.
— Да! По дороге прошли. — И Сережа рассказал, что Федор Иванович только из-за поднятой им ложной тревоги не успел заложить мину вовремя.
Илья, понурив голову, молчал.
— Ты ушел с поста, — продолжал Сергей уничтожающим тоном беспощадного обвинителя, — ты бросил лошадь. Из-за тебя мы едва не погибли!
Веснушки на побледневшем носу Ильи проступили сильнее.
— Что же мне теперь делать?
Сергей снисходительно пожал плечами:
— От меня никто ничего не узнает.
— Пусть не узнают… А как я теперь буду на Федора Ивановича смотреть? И на других тоже?..
С минуту Илья растерянно глядел перед собой. Потом прошептал:
— Пойду и сам все расскажу. Пусть делает со мной что хочет.
Капитан Беляев выслушал Илью, и хотя выражение его лица по-прежнему оставалось хмурым и неприступным, но собранные в напряженном внимании морщины на лбу заметно разгладились.
— Тяжел твой проступок. Очень тяжел, — сказал он задумчиво. — Придется обсудить на общем собрании нашего отряда.
Мальчик стоял перед ним с опущенной головой.
— Иди, зови ребят.
Когда все собрались возле телеги, Илья, глотая непослушные слезы, повторил свой самообвинительный рассказ. Голос его срывался, розоватые веснушки над переносьем вздрагивали вместе с белесыми бровями.
…Да, он совершил преступление — самовольно покинул пост. Из-за него четыре фашистских танка прошли на фронт; отвязавшаяся в его отсутствие лошадь залезла в болото, и это едва не стоило всем им жизни.
— А почему ты так поступил? — спросил Федор Иванович, когда Илья смолк. — Ведь ты же знал, что, уходя с поста, совершаешь преступление.
— Я не подумал, что так получится, — Илья еще ниже опустил голову и с трудом закончил: — Мне хотелось что-нибудь такое сделать, чтобы Верка не говорила больше, что я трус.
— Вот теперь ты — герой! — ехидно заметила Вера.
Илья шмыгал носом и мучительно старался спрятать от друзей глаза.
— А как ты думаешь, что такое храбрость? — спросил Федор Иванович.
