Роман Волков - Моя снежная мечта, или Как стать победительницей
Сейчас спортсменка и тренер поставили перед собой сложную цель – участие в чемпионате России. Тут требовался особый подход и техника – график тренировок Виталий составил очень плотный и размышлял, как поддерживать в Наташе соревновательный дух. Иногда он играл на соперничестве, иногда брал на слабо или вдохновлял своим примером. Но всего это было мало. Задача тренера не только поставить технику спортсмену, а и наполнить его победным духом.
Делай то, что не хочешь, чтобы стать тем, кем мечтаешь. Кто это сказал, Виталий не помнил, знал только, что в Наташу фраза попала. Сейчас он хотел рассказать ей, что, возможно, она видит себя совсем не так, как он ее. Его тренерское чутье подсказывало: она может быть не только первой, а лучшей. Но мало сказать, важно быть услышанным, принятым. А этого он не всегда мог добиться.
Сложнее всего было в моменты, когда Наташа уходила в себя. Внешне отрешенная, он знал, внутри она проживала бури и катаклизмы. Чем зацепить ее в такие мгновения? Чем заинтересовать, вдохновить? Порой Виталий ловил себя на том, что не перестает думать о Наташе и вне работы. Он размышлял о ней, ужиная, ложась спать, планируя тренировки. Она постоянно была у него в мыслях как нерешенная проблема, как загадка, которую нужно во что бы то ни стало разгадать. «Талантливая, но сложная» – этот определение он услышал, когда только узнал о ней, но оно так прочно прилипло, что не выходило из головы до сих пор. Он даже ходил советоваться к университетскому психологу, но та не сильно помогла. «Сложные подростки, попытки привлечь к себе внимание…» – это все было не про Наташу. Здесь нужен был другой подход, и тренер решил, что поможет ему предельная открытость и честность.
В эту ночь он не мог уснуть. Долго ворочался, выходил на кухню, пил воду. А потом завернулся в одеяло и сел на подоконник. Он смотрел на падающий снег и вспоминал то, что рассказала ему Наташа. И постепенно понимал, что давно уже думает о той не просто как о подопечной, перспективной спортсменке, питомице со сложным характером, а как о девушке. Обычной девушке, которая, да, спортсменка, да, с трудным характером и его подопечная – но прежде всего девушка. И которая, кажется, ему нравится…
Беркут стал все больше времени уделять своему автомобильному проекту и все меньше Наташе, это привело к ссоре. Потом парень уехал в долгосрочную командировку в Германию, и внимание девушки вдруг переключилось на Гвоздева. Она стала сравнивать двух молодых мужчин, не понимая, что они, такие сильные и яркие, нашли в ней, странной и не понятой даже самой собой.
Гвоздев был не похож на всех тех, кого Наташа встречала до этого. Он был спокойным, уверенным в себе и надежным, не как крепость – Беркут, а как уютный домик. Виталий никогда не расспрашивал ее о прошлом. Может быть, ему было и в самом деле это неинтересно, а может, он не хотел ее лишний раз травмировать своим неуместным любопытством. От этого Наташа испытывала к нему благодарность и, кажется, даже доверие. В конце концов, у нее никогда не было друзей, и ей оказывалось достаточно даже малого, но искреннего участия, чтобы она начала тянуться к человеку. Пусть даже и немного неуклюже, как умела.
В тот день шел снег. Падал крупными хлопьями на одежду, долго не таял на лице и руках. Наташа была в зале, усиленно разминалась, когда Виталий подошел к ней и с неожиданной для себя самого робостью спросил:
– Наташа… Тут недавно фильм новый вышел. Хороший, говорят. Давай сходим посмотрим?
Наташа смахнула со лба упрямую челку.
– Нет, извините… времени нет совсем. И кино я как-то не очень. Извините.
Нельзя сказать, чтобы Виталий не ожидал подобного ответа, – он все-таки знал характер Наташи и предполагал, что так просто не будет. Поэтому пошутил что-то насчет того, что спортсменам нужно быть в курсе культурных новинок, и отошел.
Второй раз Виталий поймал Наташу через пару дней, вечером, когда та после тренировки выходила из раздевалки.
– Ну что, проголодалась? – шутливо спросил он.
– Есть немного, – со смехом ответила Наташа.
– Пошли, поедим?
– Куда? – удивилась она. – Столовая же уже закрылась.
– Ну не только в столовых кормят, – улыбнулся он. – Поужинаем в ресторане.
Наташа внезапно посерьезнела.
– Нет, извините.
– А что на этот раз? Снова времени нет?
Наташа кивнула.
– Угу. У нас семинар завтра. А вы же знаете, что тут на стипендию конкурс большой. Чуть где промахнешься – и все, не видать ее.
Да, Виталий это прекрасно знал. И даже почувствовал угрызения совести, что лезет со своими глупостями в тот момент, когда у девчонки такая горячая пора.
Он долго готовился к очередной попытке позвать Наташу куда-нибудь. Идею с повторным приглашением в кино или ресторан отмел сразу, туда же отправилось и робкое предположение, что Наташе может понравиться театр, звать на прогулку в парк было как-то… глупо. И тут случай подбросил ему вариант, который у прочих – обычных – девушек гарантированно вызвал бы смех и отказ. Но ведь Наташа была необычной девушкой. И она с радостью согласилась.
Легкоатлетические соревнования на приз области редко когда собирали полные залы. В основном тут были родственники и друзья спортсменов, журналисты новостей, у которых не было других интересных выездов, да единичные интересующиеся – как Виталий с Наташей.
Наташа болела, кажется, за весь полупустой зал. Она кусала губы, сжимала кулаки, иногда подскакивала, словно в попытке помочь понравившемуся спортсмену – и надо сказать, что в эти моменты Виталий почему-то чувствовал уколы ревности.
– А вы видели, вы видели, как он стартовал? – Наташа не могла идти спокойно и подпрыгивала, как маленькая девочка.
Они возвращались домой. Уже стемнело, и была самая что ни на есть романтическая пора – идеальное время для того, чтобы говорить о чувствах, обмениваться признаниями и болтать всякую любовную чепуху.
Виталий молча кивал. Ему не совсем хотелось обсуждать спортсменов и их технику, но Наташу, казалось, действительно больше ничего в данный момент не интересовало.
– Вы видели, как он нагнулся? Как вы считаете, а можно же и мне так попробовать стартовать? Лыжи, конечно, не бег – но мало ли что?
– Мало ли что, – послушно кивнул Виталий.
– А вы видели, как он руками работал, когда бежал? Практически так же, как и мы, когда в горку поднимаемся. А вот тот, что третьим пришел, совершенно за дыханием не следил. Да и зачем он так сразу рванул, неужели не понимал, что нужно силы поберечь? Вот и получилось, что всех прицепом потащил, они до последнего круга за ним ехали, а потом из-за спины и выскочили!
Даже сейчас Виталий не смог не отметить зоркий глаз и наблюдательность Наташи. Та практически с лету ухватила все промахи и особенности легкоатлетов – хотя сама этими видами спорта не занималась.
– Кстати, как вы считаете, может быть, мне график тренировок поменять перед чемпионатом? – продолжала Наташа. – Или диету пересмотреть? Мне кажется, что что-то новое не помешает.
– Ну можно… – неопределенно ответил Виталий. Сейчас он был совершенно не настроен обсуждать диеты или расписание тренировок, но никак не мог придумать, каким же образом объяснить это Наташе.
У дверей общежития они остановились.
– Ну, мне пора, – неожиданно нерешительно сказала Наташа, не двигаясь, однако, с места.
– Угу, – кивнул Виталий.
– Мне пора, – повторила она.
– Да-да, – тихо ответил он.
Они стояли так еще минут пять. Фонарь над подъездом освещал пятачок, на котором они находились, и у Виталия вдруг мелькнула мысль, что их прекрасно видно. Стоит кому-то из девчонок выглянуть из окна – и все, сплетен не оберешься, женский коллектив как-никак. Сплетни о нем Виталия не волновали абсолютно, а вот Наташа… Виталий понимал, что именно он на правах старшего и тренера должен сейчас позаботиться о своей подопечной. Ну или о своей девушке.
Он взял ее за руку. И Наташа не отдернула ее.
– Наташ, – вдруг внезапно охрипшим голосом сказал Виталий. – Наташ… давай завтра… давай завтра еще погуляем.
Наташа помолчала.
– Хорошо, – тихо ответила она.
Наташа не стала включать свет, когда вернулась домой. Луна достаточно освещала комнату, да и девушке самой хотелось побыть в полумраке.
Ей было жарко, душно, в ушах пульсировало в такт биению сердца.
«Неужели я заболела?» – с ужасом подумала Наташа. Нет, нет, нет, только не это, ей нельзя болеть. Она прижала ладонь ко лбу. Тот горел, а рука еле заметно подрагивала. Что же произошло? Это было так странно, непривычно – и от этого пугающе.
Беркут никогда не говорил – вот так, и глаза его всегда были холодными, даже когда он улыбался. Неужели Гвоздев в нее влюбился?
Наташа подошла к окну и прижалась горячим лбом к холодному стеклу. И увидела, как в темноте на освещенном пятачке до сих пор стоит знакомая фигура.
Глава сорок первая
