Фазиль Искандер - Кролики и удавы. Созвездие Козлотура. Детство Чика (сборник)
Смущенный позорным падением и нескромной близостью несчастного случая с местом возлежания Великого Питона, он пытался уползти, беспомощно дергаясь своим непослушным телом, что производило на Царя и близлежащих удавов особенно гнетущее впечатление.
– Да лежи ты, ради Великого Дракона, – наконец сказал Царь и, уже решив не продолжать прерванного гимна, в сжатом виде рассказал всем о Пустыннике, который, если кто по молодости не знает, был в свое время наказан, а теперь вернулся с интересным предложением.
Прощенный Пустынник со скромным достоинством сообщил о своем теоретическом открытии и его экспериментальной проверке, оказавшейся вполне удачной. Удавы, мрачно слушавшие рассказ Пустынника, стали задавать вопросы.
– А может, это был полудохлый кролик, – спросил удав, привыкший все видеть в мрачном свете, – может, его и давить ничего не стоило?
– Конечно, – отвечал Пустынник, – кролик был не в лучшем состоянии, но учтите, что и я в проклятой пустыне, питаясь ящерицами и мышами, еле двигался.
– Да что ты все о себе говоришь, – шипели в ответ удавы, – посмотри, на что мы стали похожи.
– Знаю, – отвечал Пустынник с еще более заметным скромным достоинством, – для этого я и вернулся… Теперь, уняв кролика совершенно новым способом без гипноза, я чувствую себя уверенно и спокойно.
– А когда ты его обработал? – неожиданно спросил Великий Питон.
– Сегодня, – отвечал Пустынник, – разве я не сказал?
– Тебе хорошо, – вздохнул Великий Питон, – ты позавтракал, а я до сих пор не емши…
Удавы почувствовали что-то, хотя и сами не знали что. Пожалуй, напрасно Великий Питон пожаловался, точнее, позавидовал Пустыннику. Позавидовал – значит признал в чем-то его превосходство. В это мгновение над удавами пронесся дух сомнения в Великом Питоне. Правда, как и у кроликов, отношения в племени были страшно расшатаны, опять же, еще сегодня утром удав-охотник позволил себе дерзкую вспышку.
– Слушай, а сколько лет Великому Питону? – спросил один удав у другого в задних рядах.
– А кто его знает, – прошипел тот, – лучше послушаем Пустынника, он дело говорит…
Вопросы продолжали сыпаться. Пустынник отвечал на них со все возрастающей четкостью и скромностью.
– А каков верхний и нижний предел удушения? – спросил один из удавов.
– Братья-удавы, – ответил Пустынник, – насчет верхнего и нижнего предела я пока ничего не могу сказать, но с золотой серединкой, с кроликом, уверенно говорю, справимся.
– Это главное, – с удовлетворением прошипели удавы.
– О, прелестная и коварная золотая середина, – вздохнул удав, некогда избитый туземцами за попытку преподнести крольчихе кочан капусты.
– Не знаю, как насчет нижнего предела, – сказал Великий Питон и странным взглядом оглядел удавов, – но верхний предел мы сейчас проверим… Дави Коротышку!
Удавы вздрогнули от неожиданности. Пустынник бросился на Коротышку, но тот, хотя на этот раз был и на земле, но все-таки лежал возле дерева. Он успел увернуться и вспрыгнуть на кокосовую пальму.
– Души его на дереве! – кричал Великий Питон, горячась.
– Но я на деревьях душить не умею, – отвечал Пустынник.
– Будем ждать, пока он слезет? – тоскливо спросил один из удавов.
– А я никогда не слезу, – отвечал Коротышка, – здесь хватает еды.
Удавы стали стыдить Коротышку, но он, не обращая внимания на их шипение, дотянулся до грозди бананов на соседнем дереве и стал их есть, шлепая на спины удавов шкурками, отчего те нервно вздрагивали.
– Ты обезьянка, а не удав, – сказал Великий Питон и снова оглядел свое племя, – тогда попробуем Косого… Где Косой?
– Как прикажете, – все так же скромно и четко сказал Пустынник.
– Что ж, – сказал Косой, – я слишком стар, чтобы перестраиваться… Можешь меня душить…
Пустынник свился кольцами и набросился на Косого. Они сплелись, но Косой безвольно провисал на Пустыннике, подобно тому, как в наше время усталый боксер висит на противнике.
– Ты сопротивляйся, сопротивляйся! – крикнул Царь. – Нам нужен опыт в условиях джунглей.
– Какое уж тут сопротивление, – вздохнул Косой и испустил дух.
– Хоть умер с пользой для дела, – сказал Великий Питон, – я всегда говорил, что удав, из которого говорит кролик, это не тот удав, который нам нужен.
– Что характерно, – заметил Пустынник, отплетая от себя мертвое тело Косого, – опыт проходит более успешно, когда подопытное существо трепещет, оказывая сопротивление. Этот трепет возбуждает и приводит в действие всю мускульную систему.
– Оттащите его подальше, – сказал Великий Питон. – Мы входим в новую эру, где никогда не будет таких инвалидов, как Косой, и таких выродков, как Коротышка, которого мы еще стряхнем с дерева! Пустынник мною назначается первым заместителем и пожизненным преемником Великого Питона, то есть меня. Разбредайтесь по джунглям! Тренируйтесь, развивайте свою природу!
С этими словами он удалился в подземный дворец, взяв с собой для личной беседы своего преемника.
С этого дня удавы начали усиленно тренироваться под руководством Пустынника, который разработал ряд классических упражнений для развития душительных мускулов.
Так, например, две группы удавов, держась за вытянутого удава, старались друг друга перетянуть. На песчаном речном берегу было поставлено чучело кролика, где разрабатывались прыжки.
Особенным успехом пользовалось такое упражнение. Удав подбирал два молодых дерева, растущих рядом, вползал на вершину одного из них и обвязывался там хвостовой своей частью. Потом перебрасывался на вершину другого дерева и, укрепившись головной частью, стягивался и расслаблялся, стягивался и расслаблялся. Так он мог тренироваться часами, следя, чтобы вершины этих деревьев схлестывались под одинаковым углом наклона, что служило равномерному развитию всей мускульной системы.
В один прекрасный день Пустынник собрал удавов и объявил им, что Великий Питон умер, но тело его будет вечно находиться рядом с его охотничьими трофеями, поскольку удав-скульптор сделает из него мумию.
– Согласно воле Великого Питона, – сказал он в конце, не теряя скромности и в то же время усиливая четкость, – удавами будет управлять удав, то есть я. Отныне никаких дворцов… Дворец Великого Питона переименовать в Келью Пустынника.
– Можно вопрос? – прошипел один из удавов.
– Да, – кивнул Пустынник.
– Можно вас в честь ваших подвигов называть Великий Пустынник?
– Лично мне это не надо, но если вам нравится – можете, – отвечал Великий Пустынник все так же скромно и четко.
А между тем удавы продолжали тренировку, сочетая ее с опытами на живых кроликах. В первое время многие удавы работали очень неточно, но постепенно способы удушения делались все более и более совершенными. А вначале удав, прыгая на кролика, часто промахивался, шлепался рядом, после чего кролик давал стрекача, а удав с отбитым брюхом уползал в кусты.
Некоторые удавы в процессе удушения так запутывались в собственных узлах, что потом приходилось тратить много времени на их распутывание. А один удав настолько запутался в собственных узлах (правда, он душил довольно крупную обезьяну), что его так и не удалось распутать.
В тяжелом состоянии удава доставили ко дворцу, то есть к Келье Пустынника, где его осмотрели врачи и предложили отсечь запутавшуюся часть тела, чтобы сохранить ему жизнь.
– Нерентабельно, – отверг Великий Пустынник это предложение, – утопить в реке… У нас уже был один инвалид…
Стража отволокла неудачника к реке и утопила.
Через несколько дней Великий Пустынник прочел удавам проповедь на тему «Удушение – не самоцель». После этого был разработан ряд классических петель-удавок, и случаи запутывания удавов в собственных узлах значительно сократились.
Интересные изменения произошли в экспозиции трофеев Великого Питона. Часть из них была отдана удавам для тренировки прыжков и душительных колец. Разумеется, наиболее ценные экспонаты во главе с чучелом Туземца в Расцвете Лет были оставлены.
Вместо выбывших экспонатов коллекция была дополнена в первую очередь чучелом кролика, обработанного новым способом, и рядом старых трофеев, восстановленных по воспоминаниям Великого Пустынника. Личные трофеи Великого Пустынника заканчивались мумией Великого Питона с бдящими глазами, что создавало грозную двусмысленность, страшноватый намек на то, будто это самая блистательная его обработка. Тем более, что среди удавов ходили темные слухи: мол, незадолго до смерти Великий Питон не то был лишен права голоса, не то лишился дара речи.
Однако пора возвратиться к нашим кроликам.
Первые сведения о новом поведении удавов сначала никого не беспокоили. Те кролики, которых удавам удавалось задушить, естественно, ничего не могли рассказать своим собратьям, а те, возле которых тяжело и неловко шлепались удавы, ничего не могли понять.
