Мариэтта Чудакова - Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет
А второе – «…На полпути между искусством и наукой». Не слабо! Ну как же не заняться таким замечательным предметом?..
Вот и Маркса отважный экономист подергал за пышную бороду: «Его утверждение, что богатые будут становиться богаче, а бедные – беднее, не может быть подкреплено тщательным историческим и статистическим исследованием. В Европе и Америке на протяжении длительного периода наблюдается устойчивое повышение минимального жизненного уровня…»
Так или иначе, здесь было над чем поразмыслить.
7. «Каждый ребенок знает…»
К каждой главе у Самуэльсона были эпиграфы. И Егор сразу же встретился с уже любимым им Адамом Смитом, да еще с одной из главных его мыслей – что человек, употребляя принадлежащий ему капитал, обычно «и не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Он имеет в виду лишь свой собственный интерес».
Но при этом «он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения».
В том, видимо, и суть экономической жизни общества, что в этой ситуации человек «часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремился служить им»!
Пленял эпиграф из «неизвестного автора» (не сам ли Самуэльсон и выдумал?) к главе «Спрос и предложение: первоначальные основы»: «Даже из попугая можно сделать образованного политэконома – все, что он должен заучить, это лишь два слова: “Спрос” и “Предложение”».
И подкупали простотой первые фразы главки «Механизм рынка»: «Начнем с примера. Сегодня утром вы просыпаетесь, испытывая неотложную необходимость в паре новых ботинок. Вы не скажете себе: “Я пойду в городскую ратушу и проголосую за того мэра, который скорее даст мне новые ботинки. Конечно, я имею в виду замшевые темно-коричневые ботинки девятого размера”».
(Двадцать лет спустя Гайдар вспомнит эти строки: его сограждане именно от власти будут требовать и ждать новых ботинок!)
«Или возьмем фактический пример из истории. Допустим, что люди стали достаточно зажиточными, чтобы позволить себе ежедневно питаться мясом, а не одной только картошкой…Кому из государственных деятелей сообщают об этом? Какие приказы в свою очередь отдает этот деятель фермерам, чтобы они переместились из штата Мэн в Техас?..
…Каждый знает, что все это делается совсем не так. В действительности происходит следующее. Потребители перестают покупать картофель и начинают покупать мясо. Это вызывает рост цен на мясо и снижение цен на картофель. В результате производители картофеля терпят убыток, а скотоводы извлекают выгоду. Рабочие скотоводческих ферм находят, что и их заработная плата может быть увеличена, а многие из тех, кто работает на картофелекопалках (забавный перевод! – М. Ч.), бросают старую работу в поисках более высокой оплаты своего труда в других местах <… >
Каждый ребенок знает, что увеличение предложения, будь то вследствие обильного урожая или в силу какой-либо иной причины, по всей вероятности, вызовет падение цен».
Уже на словах о том, как рабочие бросают копать картофель и ищут что-нибудь более денежное, Егор как-то осекся и задумался.
Ну а на словах «каждый ребенок знает» окончательно приуныл.
Потому что, во-первых, он уже знал, что в Советском Союзе именно власть руководит всем на свете, в том числе и тем, где и сколько надо сажать картошки. И она ни за что не допустит ни снижения, ни повышения цен без своего распоряжения – что бы там ни думал на этот счет какой-либо американский ребенок.
А во-вторых, Егор хорошо помнил (при своей памятливости на любые факты и цифры), что только в 1956 году, то есть в год его рождения, Хрущев отменил сталинский закон 1940 года о том, что никто не может самовольно покидать одно место работы и переходить на другое, более денежное.
То есть в общем-то в течение шестнадцати лет господствовало крепостное право для всех работающих на заводах и любых предприятиях.
Ну а про деревню и говорить было нечего.
8. Кое-что о советском паспорте и о свободе передвижения по своей стране
– Паспорт! – рявкнул кот и протянул пухлую лапу… – Каким отделением выдан документ? – спросил кот, всматриваясь в страницу. Ответа не последовало. – Четыреста двенадцатым, – сам себе сказал кот, водя лапой по паспорту, который он держал кверху ногами, – ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта! А я б, например, не выдал такому, как вы! Нипочем не выдал бы! Глянул бы только раз в лицо и моментально отказал бы! – кот до того рассердился, что швырнул паспорт на пол.
Михаил Булгаков, Мастер и МаргаритаКогда в 1932 году в Советском Союзе ввели паспорта – жителям сельских местностей их не выдавали.
Это и было, судя по всему, главной целью паспортизации. Потому что если обнаруживали человека без паспорта не по месту его постоянного жительства, а в любом уголке его родной страны – ему грозила тюрьма.
Дело было в том, что после поголовной коллективизации и «раскулачивания» (1929–1930) крестьяне рвались сбежать из колхоза – куда-нибудь на заработки. Паспортизация останавливала эти попытки. Теперь покинуть село можно было только получив справку у правления своего колхоза.
Крестьянам оставалось все силы положить на то, чтобы хоть детей избавить от колхозной кабалы (а как иначе назвать труд за нищенские трудодни?). В колхоз добро-вольно-принудительно записывали всех живущих на его территории (то есть в своем селе) – как только им исполнялось 16 лет. Слово «крестьяне» вообще исчезло из русского языка – теперь они именовались на официальном языке только колхозниками. А позже стали высокопарно называться тружениками села.
Все они в те годы старались отправить детей в 14–15 лет на учебу в ФЗУ (фабрично-заводские училища), в техникумы… А уж там, в городе, дети их по всем правилам получали в 16 лет паспорт…
Тем из юношей, кто не успел уехать из родного села до 16 лет, оставался самый надежный способ – армия. Отслужив тогдашние три года, шли на заводы, стройки, в милицию, оставались на сверхсрочную службу – лишь бы не возвращаться в колхоз. Родители, конечно, их в этом поддерживали.
Ну а девушкам, чтоб не остаться на всю жизнь в доярках (сплошь и рядом в нетопленых, разваливающихся без ремонта коровниках), оставался исконный женский выход – замуж за городского, если случайно повезет и такого занесет в их село…
Почему же удерживали крестьян в селе силой? Потому что «стране по-прежнему требовалось много дешевого хлеба, – писал исследователь этого вопроса, – а получать его иначе, как эксплуатируя крестьян, давно уже разучились».
…В 1967 году – как раз незадолго до того, как Егор Гайдар взялся за книжку Самуэльсона, – первый заместитель советского премьера Косыгина, отвечающий за сельское хозяйство, Д. Полянский заговорил о паспортах для крестьян.
Имейте в виду – нигде в газетах информации об этом не появилось. Судьбу жителей огромной страны решало Политбюро, втайне от них самих.
Количество людей, не имеющих права на паспорт, достигло в эти годы, писал в своей записке вступившийся за крестьян Полянский, 58 миллионов человек – «это составляет 37 процентов всех граждан СССР. Отсутствие паспортов у этих граждан создает для них значительные трудности при осуществлении трудовых, семейных и имущественных прав, поступлении на учебу, при получении различного рода почтовых отправлений, приобретении товаров в кредит, прописке в гостиницах и т. п.».
Так что ущемлялся целый пучок законных прав крестьянина! Не говорим уж о том, что он не мог оформить и турпутевку даже в соцстрану – хотя бы в Болгарию…
«Смельчак» из Политбюро (в дальнейшем никакими смелыми поступками себя не прославивший) прибегнул даже к довольно сильным формулировкам: «Нынешний порядок паспортизации, ущемляющий права советских граждан, проживающих в деревне, вызывает у них законное недовольство. Они справедливо считают, что такой порядок означает для значительной части населения ничем не обоснованную дискриминацию, с которой надо покончить».
Его предложение не поддержали ни Брежнев, ни главный идеолог страны Суслов.
Два года спустя о том же заговорил советский министр внутренних дел. У него был свой интерес. Ведь если в милиции нет фотографии каждого гражданина, получившего паспорт, то как опознавать приехавших из сел и совершивших в городе преступление?..
Но теперь уже против выступил «советский президент» – не имеющий практически никакой власти председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. Подгорный.
Прошло еще несколько лет. Дело сдвинулось с мертвой точки в 1973 году. Теперь речь шла уже о 62,6 миллионах жителей сельской местности. Министр МВД не скрывал своих мотивов: «Предполагается, что паспортизация сельских жителей улучшит организацию учета населения и будет способствовать более успешному выявлению антиобщественных элементов».
