Ахто Леви - Такой смешной король! Повесть третья: Капкан
— Немцы, — сказал Маленький Иван строго.
— А в замке? — спросил Король с вызовом. — Русские?
Лошадь сказала: «Хр-р-р».
— Я тоже русский, — сказал Маленький Иван, — я же не виноват, — голос Ивана становился опять хриплым.
— А Лилиан — немка, — сказал Король, — а она разве виновата? А Скелет? Русским помогает и меня избил, — констатировал Король с обидой.
— Алфред тоже немцам помогал, — прозвучал робкий голос Ивана, которому не хотелось обидеть друга, но ведь справедливо же…
Все задумались. Лошадь сказала: «Хр-р-р», бубенчики позванивали.
— Вас-то не в чем винить, — произнес Ветер задумчиво, — но жизнь у вас впереди, а в мире все больше и больше распространяется микроб жадности… Как бы и вы не заразились…
— Больше всех виноваты, которые и нашим и вашим, — прозвучал снова хриплый голос Ивана, — всякие там векшели, потому и повесили. Раз топили, раз повесили…
Иван обрадовался возможности отвлечься от своих слов про Алфреда, все засмеялись, и как-то странно звучал их смех в этом тихом лесу, где совершались такие дела…
— Жили на Острове земледельцы и рыбаки, — разговорился Ветер с ребятами, как со взрослыми, — политикой интересовались, но что они знали? Ни про Ежова, ни про Берию… Про Гитлера, что какой-то еврей у него кошелек украл… Говорили про Сталина, что без пяти минут солнце; погрелись в его лучах островитяне — обожглись, немцы примчались ожоги лечить — залечили вот… Что-то еще говорят про Божью Милость!..
С ребятами на Острове в большинстве все взрослые именно так себя и вели — относились как к взрослым, потому что сами островитяне чаще встречались по-детски простые, бесхитростные, а дети теперь успели уже повидать в жизни такое, что иному взрослому и не снилось.
Тут и Король поведал о том, что случилось в Розвальнях на Малом Ару, и про картину Калитко с красными следами на снегу; рассказывал торопливо. Ветер, оказывается, про Ару уже слышал. Тут и Иван поведал, в свою очередь, о том, что произошло на самом деле в ателье Калитко. А Ветер, послушав, вскричал:
— С вами не заскучаешь!
Иван, имея в виду людей на Малом Ару, спросил тихим голосом:
— А они хорошие были?
— Конечно, — ответил Король.
— Но почему?..
Смысл вопроса понятен. Но кто мог ответить?
— Ты раньше видел, как убивают? — спросил Иван, адресуясь к Королю из-за спины Ветра. И Король рассказал, что видел давно, как застрелили солдата.
— Немца?
— Не. Русского.
— Немцы?
— Русский, наверно, немцев тогда не было, то было не в немецкое время.
— Энкаведешник, — сообразил Иван. — Непонятно.
— Непонятно, — вздохнул Король.
— Микробы, — определил Ветер. И, обратясь вежливо к лошади, которая стояла, пошевеливая ушами, попросил ее не подслушивать, а заниматься своим делом. Лошадь ответила: «Хр-р-р» — и пошла-таки. Бубенчики снова зазвенели.
— Отчего в мире вражда?
Эта мысль уже сколько времени не давала Королю покоя. Кого бы он деликатно ни расспрашивал, никто на его вопрос конкретного ответа не давал. Лоцман Счастья взъерошил свою шикарную бороду, очищая ее от снежинок. Обратившись к Королю, сказал авторитетно:
— От жадности она и происходит.
— А жадность?
— От зависти.
— А зависть?
— От глупости.
— А глупость?
— От лени, разумеется. Если человек ленив учиться — он глуп, ему тогда нечего есть, ведь лень работать руками, а чтобы головой — глуп. И завидует тому, у кого всего больше, чем у него. И уже за это ненавидит и стремится отнять силой то, что другой приобрел умом или трудом.
— А при чем тогда евреи?
Этот вопрос для Ветра оказался неожиданным. Он с удивлением уставился на невозмутимого Короля. Король разъяснил: когда-то в торжественной комнате в небесно-синем доме доктор Килк говорил, что во всем виноваты евреи. Ветру смешно, трясет бородой и хохочет — хорошо, когда есть борода.
— Ветер разный бывает, — начал он лукаво, — один с юга дует, другой — с севера, третий — с востока, четвертый — с запада. Один ветер знает об одном, другой — о другом. Обо всем же не знают и все ветры, а я и подавно. Но карают всегда виноватых — это я знаю точно, а виноват почему-то всегда тот, у кого есть; а есть у того, кто умеет, а умеет — кто знает… Вот и пришли туда, откуда начали: микробы жадности от дураков, завистливых и подлых. А евреи… Они тут ни при чем. Хотя… Они, конечно, вовсе не стремятся собраться все вместе да хотя бы в Палестину — это только кажется, ведь невыгодно это им, ведь именно в том их сила, что разбросаны по всему свету; они таким образом во всей земной жизни участвуют. А может, и правы они, — Ветер задумался, почесывая бороду, — может, и надо бы рушить все границы, чтобы смешались все народы, чтобы разделялись люди мира не по национальному образу, а нравственному, чтобы образовались тогда общечеловеческие законы, определяющие границы добра и зла, независимо от того, какого ты цвета и на каком языке жалуешься… Эге-ге-ге!.. И я бы, вольный как ветер, мотался бы в Скандинавию, женить их на островитянках. Эге-е! Ого-о!
— А вот Жора свою собственную смерть и не нарисовал, — переключился Король на другую тему. У них такое не считалось дурным тоном, они могли запросто от проблем всемирного потопа переключиться к заявлению типа: «Есть охота».
Впереди посветлело, сани выскользнули из леса Смотригора. Лоцман Ветер «подул» здесь в другую сторону, пришлось им расстаться.
— Эге-е! — рявкнул на прощание Ветер, и звон бубенчиков удалился.
Когда ребята подходили к хутору Куриный Нос, со стороны Кишмялягушки одновременно с ними приближалась женщина. То была Земляничка. Все, конечно, удивились неожиданной встрече. Вальве на Ивана посмотрела с подозрением, но не стала расспрашивать. Была уверена, что Король в Прятках не останется, раз объявился не один. Пошли к дому, говоря о пустяках: кто откуда идет. Король врал, и Земляника в этом не сомневалась, она и не рассчитывала получить от него правдивую информацию.
Вошли в кухню старого хуторского дома. В раскрытую дверь соседней комнаты была видна кровать с Алфредом, над которой как раз склонилась Эсмеральда. Услышав шум, она выпрямилась, как показалось Землянике… резко чересчур. Увиденная картина была больше, чем подозрительной: что эта Эсмеральда вообще-то в такой позе делала? Алфреда, слава Богу, нет необходимости кормить с ложки. Он лежал и улыбался. Это еще больше раздражило Землянику: еще и улыбается! А что не улыбаться! Лежит, как барон, а над ним эта… Что-то же она, эта подлая, там делала?.. Земляника могла бы убить эту Эсмеральду. Уже одно то, что у человека такое имя… Порядочным людям такие не дают.
— У Алфреда ужасно болит зуб мудрости… — защебетала Краля, как только Вальве с Королем вошли в спальню, Иван уселся в кухне на скамье. Земляника гадюкой взглянула на Эсмеральду, на явно опешившего Алфреда, который попытался спастись с помощью Короля, начав расспрашивать про его жизнь — откуда пришел, как дела на Сааре и так далее.
Земляничку этот маневр не провел.
— Они зубы теперь лечат! — заметила она ядовито, повышая голос. — Хороша… зубной врач. Так и знала: ты за дверь, а они тут зубы лечат… Палец у черта болит! А туда же! Такому хоть все пальцы отруби… Ему не палец рубить надо, а хрен…
Нет, нет, негоже прятаться за авторитет Его Величества! Алфред должен был мужественно вступиться за Эсмеральду, которая, действительно же, кроме добра, ничего другого ему не желала. Тем более что именно она в отсутствие Земляники съездила в Журавли, достала спирта. А зуб мудрости у Алфреда действительно заболел, потому что беда никогда не приходит одна. И правая щека Алфреда раздулась — вещественное доказательство. Но и у Эсмеральды тоже… верхняя пуговица блузки не застегнута — разве не доказательство? Но если повнимательнее присмотреться, ее и нет совсем, этой верхней пуговички. Тогда чего ради шуметь? И кто может объяснить, почему на блузке молодой девушки нет верхней пуговички!
Алфред, лежавший на постели одетый, встал и, опираясь на палку, подошел к столу, сел на табуретку поговорить с Королем. Он больше не реагировал на выходки своей подруги. Король принялся рассказывать, как в Журавлях убили Калитко, как убили на Ару Мартина и Эха. Его Величество высказал беспокойство: что-то будет с Антсом, женится ли он на Сесси, когда вернется после войны? Должна же эта война когда-нибудь кончиться.
Алфред потянул носом: откуда дым табачный? А дым шел из кухни, откуда же еще?
— Там мой друг, — объяснил Король.
Все затихли: в доме, оказывается, посторонний. К тому же русский! Маленький, но все равно русский. В гневе своем Земляника про него совсем забыла, она и не очень считалась с такими… Даже с Королем: что они понимают в вопросах, возникших между Земляникой и Эсмеральдой, особенно тот, который курит…
