Меган Маккаферти - Вторая попытка
— Джесс? Я не могу. Гм. Сделать это, — сказал он, едва повернув ключ в замке зажигания.
— Что? Ты не можешь выступать?
— Гм…
— Можешь, Лен!
— Просто слишком много. Гм. Давления.
— Я знаю, этой ночью ты просто докажешь всем, что ты лучший…
Он захныкал.
— Расслабься, Лен! Ты замечательно выступишь! Ты же много репетировал, да?
Руки Лена стиснули руль.
— Верь мне, — сказала я, нежно погладив его плечо. — Ты отлично сыграешь.
Он снова захныкал, как доберман, которому французский пудель надрал задницу.
Лен оказался предусмотрительным и провел звуковой контроль еще утром, так что все, что ему оставалось делать, это трястись в ожидании выхода. Когда мы приехали, стало еще хуже. Полукруглый подъезд к дому Сары был заполнен машинами и молодежью. Да, эта вечеринка на пути к тому, чтобы стать легендарной. Не только старшеклассники, но и прочие подростки были открыты для секса, наркотиков и рок-н-ролла. Все пребывали в особенно праздничном настроении, потому что Пайнвилль отделал Истленд с разгромным счетом 21:7.
— Боже мой! — закричала Сара, увидев меня и Лена. — Я дико рада тебя видеть! — Она смачно расцеловала меня. Пиво, очевидно, разжижило ее мозги до предела.
— Боже мой! Лен! Сегодня большой вечер, не так ли? — Она ткнула его локтем под ребра, едва не сбив с ног.
— Гм. Мне нужно отойти. Гм. До начала шоу. Извините.
И он поспешил прочь с гитарой, перекинутой через плечо. Я не знаю, где он надеялся отсидеться в одиночестве, ведь дом был набит битком. В течение пяти секунд я вычислила Скотти, который выглядел до крайности несчастным в своем костюме, и Мэнду, просто излучавшую секс в своем черном платье, у которого не было ни спины, ни переда, с разрезом до промежности. Было бы вернее назвать его идеей платья, нежели настоящим платьем. Никто из них ничего не сказал мне, поскольку их рты были полны слюной друг друга.
Как бы то ни было, вечеринка очевидно приобрела мифический размах, ибо я увидела даже Тэрин Бейкер. Угадайте, кто был с ней?
— Привет, Джессика!
— Привет, Пол! — Я гордилась собственной крутостью. Такой, что я поприветствовала Тэрин, которая тихо выглядывала из-за его плеча.
— Привет, Тэрин! Как поживают параллелепипеды? — Это я к теме нашего репетиторства.
Она пожала плечами и обвела взглядом комнату, словно искала нечто особенное, как охотник, надеявшийся получить десять очков, если поймает поющую рыбу.
— Ты уже послала запрос в Колумбийский университет?! — прокричал Пол между глотками пива.
ПИВО! О боже. Я надеялась, что, увидев меня с пивом, не вспомнит он о том, как я блевала этим пивом ему на ботинки.
— Джессика?! — крикнул он громче, думая, что я не слышу. — Ты уже подала документы в Колумбийский университет?!
— Вообше-то…
Он хлопнул себя по щекам, шокированный.
— Джессика! Ты меня просто поражаешь…
— Что?
— Ты позволила одиннадцатого сентября остановить тебя?
— С ума сошел?!
— Вот именно этого они и хотят! — Его руки бешено жестикулировали, он был весь взвинчен, как, должно быть, на своих митингах. — Разве ты не видишь? Страх — величайшая форма тирании. Лучший способ бороться — это протест и желание жить на полную катушку!
Тэрин что-то прошептала ему на ухо.
— Послушай, я должен идти. Помни, еще не поздно изменить решение.
Затем он пристально взглянул мне в глаза и припечатал напоследок:
— Колумбия.
Колумбия. Колумбия. Колумбия.
Нью-Йорк. Нью-Йорк. Нью-Йорк.
Смерть! Террор! Страх!
— Это ты, типа, с Полом Парлипиано говорила? — спросила Бриджит, выдергивая меня из моей истерии. Я с облегчением повернулась, с ней рядом стоял Пепе.
— Так это был… — Пепе протянул мне стакан с пивом.
— Он самый, — ответила я. Сделав большой глоток, я с приятным удивлением обнаружила, что пиво вовсе не отдает кошачьей мочой, как обычное Лучшее Пиво Милуоки, которое всегда пили на вечеринках.
— Что это? — спросила я.
— MGD, — ответил Пепе.
— Не шутишь? Слишком хорошее пиво для Пайнвилльской вечеринки.
— Вот те крест, — улыбнулся он, и мы стукнулись кулаками.
— А он, типа, все еще гей? — спросила Бриджит.
— Подозреваю, что да, — ответила я.
— Плохо, — отозвалась она.
— Что — плохо? — спросил чей-то голос.
Я повернулась налево и увидела стоящего рядом Маркуса.
— Плохо то, что, типа, будущий муж Джессики — гей, — отозвалась Бриджит.
— Да, прискорбно, не так ли? — проговорил он, задержав свой взгляд на мне чуть дольше, чем нужно.
— Удачи, Маркус, — сказала Бриджит.
— Если нервничаешь, представь, что все вокруг тебя в нижнем белье, — предложил Пепе. — Я так всегда делаю на сцене.
— С некоторыми это еще легче, — Маркус все еще глядел на меня.
Как это я опять умудрилась ввязаться в разговор с Маркусом о нижнем белье?
— Верно, чувак, — сказал Пепе, взглянув на меня, а затем на Бриджит.
Правда шарахнула меня по лицу как футбольный мяч: меня просто променяли. К счастью, Бриджит не слышала его слова, поскольку была увлечена трепом театральной тусовки во главе с Дори Сиповиц. Очевидно, у Пепе с Бриджит нет совместного будущего. Как и мне, Бриджит нравилось чувство юмора Пепе и его общество, но она никогда не рассматривала его как кандидата на серьезные отношения. Мне надо поговорить с ним. Как с другом.
— Пошли, типа, общаться с другими, — заявила Бриджит и уволокла Пепе за собой.
Маркус и я остались одни. Одни, окруженные сотнями орущих, кривляющихся шутов. Наших знакомых. Воздух был густым от дыма и висел над головами словно облако.
— Ты не хочешь спросить, как поживает Лен?
— И как Лен? — спросил Маркус, драматически закатив глаза.
— Лен в порядке.
— Хорошо.
— Я думаю.
Наш диалог стал уже пародией на себя.
— Классная майка, — сказал он.
— Спасибо, — ответила я, искренне благодарная за то, что кто-то оценил ее. — Хотела то же самое и тебе сказать.
На антитанцы Маркус надел одну из своих белых футболок. На ней было написано: ВОЗВРАЩАЕМСЯ ДОМОЙ. Если бы я достаточно окосела от пива, я бы непременно прижала бы палец к одной из букв, чтобы ощутить ее гладкость и бархатистость.
— Спасибо, буквы я сам приклеил, — ответил он.
Образ Маркуса с утюгом, склоненного над гладильной доской, я вынести не смогла.
— У меня вообще руки золотые, — проговорил он, смеясь вместе со мной и зная, над чем я смеюсь.
Я взглянула на пластиковый стакан в его руке. Жидкость была темной и пузырилась.
— Лучше бы без алкоголя, — тихо сказала я.
Что я делаю? Что я говорю ему?
— Хочешь попробовать?
Почему все, что бы ни сказал этот парень, превращается в дразнящее приглашение? Потому что это так и есть?! Нет! Я все еще не могу поверить. Мастер игры просто забавляется со мной.
— Конечно, — я взяла его стакан и пригубила. Мммм. Просто кола. Не виски и не ром.
— Не соблазнился?
— Меня все время многое соблазняет, — ответил он. — Но алкоголь и наркотики к числу соблазнов не относятся.
Я уже была готова спросить, а что относится, как нас прервал Лен.
— Эй, Джесс. Гм. Флю, Сара хочет, чтобы мы начинали через несколько минут.
— Отлично, — сказал Маркус, отдавая мне стакан, а Лен тем временем направился к игровой комнате. — Допей за меня.
— О, хорошо.
— О, и не волнуйся, — сказал он, когда Лен уже не смог нас слышать. — Я с тебя мысленно шмотки снимать не буду, пусть Лен это сделает за меня позже.
Он с ума сошел!
Сара болталась на сцене, ее топ сполз так низко, что стал похож на пояс. Помада размазалась до подбородка — верный признак, что Пи Джей — или еще кто-то — нашел еще один верный способ заткнуть ей рот.
Сара орала в микрофон так громко, что слова глушились свистом, и я могла разобрать только эти ее бесконечные «боже мой». Когда она замолчала, толпа восторженно заулюлюкала, словно поняла все.
Пепе чудесным образом снова нашел меня в толпе. Помня о его потрясающем знании английского, я перевела ему некоторые слова из ее тирады.
— Она говорит, что если группа облажается, это — боже мой! — не ее вина, и если аудитория желает, то может бросаться в них чем-нибудь.
Ну что ж, ее право рулить вечеринкой так, как она хочет.
Затем Сара прокричала что-то еще, группа вышла на сцену, и публика взревела.
Лен шагнул к микрофону. Помню, я подумала, что, стоя перед микрофоном, с гитарой на плече и в футболке «Нирвана», Лен выглядит очень сексуально. И поняла, что забуду напрочь о его сексуальности, как только он откроет рот.
— Это антитанцы! — воскликнул Лен. — Мы — «Хаотическое Мироздание»!
Никаких заминок-запинок. Весомо. Я ошибалась. Он все еще выглядел сексуальным.
