Джинн Бёрдселл - Пендервики на улице Гардем
Улучив момент, Скай ускользнула наверх.
В Бостоне было прекрасно — но всё же она соскучилась по дому и мечтала поскорее увидеть свою комнату. Во всяком случае до того момента, когда она её увидела. Что такое? Скай прямо остолбенела на пороге: горы книжек, одёжек и непонятно чего ещё нагло перекочевали с половины Джейн на её половину! Нет, когда-нибудь всё-таки придётся провести на полу белую линию, окончательно решила Скай. Но пока она просто отодвинула весь этот хлам со своей территории и решительно развернулась к нему спиной.
Её подарок лежал у неё в чемодане — бережно завёрнутая в салфетки кружка с настоящим гербом и названием школы, в которой учится Джеффри: «Уэлборн Хьюз». Скай заботливо протёрла рукавом герб и надпись, а потом выдвинула нижний ящик комода и поставила кружку в самый дальний угол, за носки. Тут её никто не отыщет, никто не увидит. И, главное, никому не придёт в голову из неё пить. И Скай тоже не будет из неё пить. Потому что это не просто кружка. Это память об её поездке в Бостон — а Скай собиралась помнить каждую, каждую её минуту. Как они ехали в подземке и чуть не потеряли тётю Черчи, из-за того что Джеффри всё время говорил Скай: «А давай перебежим в другой вагон», и они перебегали. Как они заскочили в какую-то крошечную закусочную и Скай там впервые в жизни попробовала картофельные оладьи, а Джеффри слопал целых пять булочек с копчёным лососем и со сливочным сыром. Как Скай два раза подряд слушала лекцию в планетарии Научного музея, а Джеффри с тётей Черчи терпеливо сидели и слушали вместе с ней. Как они с Джеффри гоняли мяч в общежитии, прямо в коридоре, — и как потом прятались у Джеффри под кроватью от коменданта общежития, который бегал по этажам и искал хулиганов, которые устроили в помещении футбол с топотом и криками. Всё, всё было идеально — идеальней и представить себе невозможно.
Скай обложила кружку носками и задвинула ящик — как раз вовремя: в ту же секунду дверь отворилась и вошла Бетти с Фантиком в руке. Галстук с Эйфелевыми башенками болтался теперь на шее у Фантика. За Бетти следовал Пёс, украшенный уже четырьмя галстуками.
— Мне нравится мой подарок, — сообщила Бетти. — Ты рассказала Джеффри, как я живу?
— Да. — Скай начала раскладывать вещи из чемодана по местам.
— Ты ему рассказала про мою красную тележку и про то, как она нам с Пёсиком нравится?
— Да. — Правда, Скай больше говорила о том, как эта тележка постоянно оказывается у всех под ногами, но этого она уточнять не стала.
— Ты ему рассказала, что мы с Беном следим за Человекомухом?
— Знаешь, кажется, я упустила это из виду.
— Ты ему рассказала, что я буду динозавром на Хэллоуин?
— Про Хэллоуин рано рассказывать. До него ещё куча времени.
— Нет, не куча.
— Нет, куча. А теперь спокойной ночи. Спасибо, что зашла. — И Скай решительно выпроводила Бетти вместе с Фантиком и Псом за дверь.
Хэллоуин! Зачем только Бетти про него вспомнила, кто её просил? Вот теперь прекрасные бостонские каникулы Скай уже точно закончились, вернулась суровая действительность. Конечно, Хэллоуин тут был ни при чём, зато при чём был день, следующий за Хэллоуином, — день спектакля!..
Скай тихо застонала. Она ни разу не вспоминала про свой кошмар, пока была в Бостоне, но от этого он никуда не делся и не стал менее кошмарным.
Внезапно ей понадобилось на свежий воздух. Подхватив бинокль, она выбралась через окно на крышу и с тоской оглядела вечернюю улицу Гардем. Как же поступить, что делать с «Сёстрами и жертвоприношением»? Скай вскинула бинокль к небу. Но луна на небе висела молча. Бетти права, времени до Хэллоуина — и до следующего за Хэллоуином чёрного дня — осталось не так уж много. Даже совсем не много. Две с половиной недели. Точнее девятнадцать дней. Точнее восемнадцать дней и двадцать три часа. Но будь у неё хоть восемнадцать лет и двадцать три дня — всё равно их не хватит, чтобы подготовиться к спектаклю. Длинные монологи, вызубренные перед отъездом в Бостон, уже вылетели у неё из головы. Можно, конечно, вызубрить их снова — но что толку, если там между монологами написано: в смятении взирает в глубь сцены, или заключает в объятия Маргаритку (то есть Мелиссу!), или с любовью оборачивается к Койоту (то есть к Пирсону!), или преисполнившись благородства, ждёт, пока жрецы готовятся совершить жертвоприношение.
— Дурацкие ацтеки. Дурацкие жертвоприношения. Дурацкая пьеса, — сказала она вслух. — Это всё из-за Джейн!
Конечно, она понимала, что это в ней говорит малодушие. Как же из-за Джейн, когда Скай сама попросила её написать эту пьесу? Вот Джейн и написала.
Она ведь не виновата, что пьеса получилась такая хорошая и её выбрали для постановки. И мистер Балл тоже не виноват, что он выбрал Скай на роль Радуги. Хотя он, наверно, уже сто раз успел пожалеть о своём выборе — он на каждой репетиции хватается за голову. Скай даже поморщилась, вспомнив, как он это делает. «Скай, ну неужели нельзя произнести это выразительно? Вспомни, ты приносишь себя в жертву ради сестры! Постарайся представить, как ты должна при этом себя чувствовать!»
Откуда ей знать, как она должна при этом себя чувствовать? Никто из её знакомых ни разу не приносил себя в жертву. Тем более ради Мелиссы Патноуд. Но и это бы ещё ладно, можно стерпеть, но в последней сцене ей приходится объяснять Пирсону, что он у неё самый разъединственный и что она его любила и будет любить до гроба, маис тому свидетель. В самом конце, правда, она говорит, что решила посвятить жизнь своему народу, а он пускай себе женится на здоровье на возлюбленной сестре её Маргаритке — но разве этого достаточно, чтобы смыть такой позор?
— Возлюбленная сестра моя! Тьфу!.. — Скай принялась сердито разглядывать звёзды в бинокль. Может, всё же вернуться к варианту «сломанная нога»? Она попробовала ещё раз взвесить все плюсы и минусы падения с крыши, но тут на крышу приземлилось что-то мягкое, из темноты вышел Азимов и стал урчать и тереться головой о колено Скай.
— Глупый ты кот! Не понимаешь, что ли: я терпеть тебя не могу, — сказала она, почёсывая кота за ушком. — И домой тебя не потащу, даже не мечтай. Мне ведь не надо сегодня спасаться от тренировки.
Но через минуту выяснилось, что спасаться всё же надо, — из окна высунулась Джейн и спросила:
— Ну что, продолжим репетиции?
— Да, конечно! Я только сбегаю отнесу Ианте её кота.
— Значит, когда вернёшься, ага?
— Ага.
Скай посадила кота к себе на плечо и поползла по крыше в сторону дерева. Она спускалась по этому дереву раз сто или двести, но ни разу с увесистым котом на плече. Ну что ж. Может, он её сейчас поцарапает, она от испуга свалится вниз и сломает себе ногу — и даже не надо будет ничего специально для этого делать! Сразу решится куча проблем. Но, видно, царапаться Азимову сегодня не хотелось, так что, когда Скай добралась до земли, ноги у неё по-прежнему были целы.
— А ещё меня можно укусить, — посоветовала коту Скай. — Будет инфицированная рана, а никто же не станет выталкивать на сцену человека с инфицированной раной!
Увы, кусаться Азимову тоже не захотелось, и вскоре Скай, безнадёжно целая и невредимая, взбежала на крыльцо Ианты и нажала кнопку звонка.
Когда Ианта открыла дверь, на руках у неё висел Бен в пижамке.
— Вот вам ваш Азимов, — сказала Скай. — Он опять залез на мою крышу.
— Ай-яй-яй, Азимов, — покачала головой Ианта. — Бен, скажи ему, что он плохо себя ведёт.
Но у Бена было своё на уме.
— Касивая, — сказал он, тыча пальчиком в Скай.
— Ну вот, опять, — скривилась Скай. — Зачем он так говорит? — Она спустила Азимова на пол и кышкнула на него, чтобы он шёл в дом.
— Но ты правда красивая, — сказала Ианта.
— И вы туда же! Ой, простите… — Скай сообразила, что это прозвучало не очень вежливо. — Просто я не думаю, что я такая уж раскрасавица. И вообще мне это всё равно. Вот была бы я умная — другое дело.
— Мартин… то есть твой папа… говорит, что ты и так умная.
— Он ко мне необъективен, и я могу это доказать. Вот про Бетти, например, он что говорит?
— Говорит, в ней скрыт огромный творческий потенциал.
— Ну вот, видите? Страшно необъективен. И все родители так. — Скай вздохнула. Ианте хорошо, она правда очень умная. И ей это даже не надо доказывать, она ведь уже астрофизик. Никто не потащит астрофизика на сцену, играть в какой-то ацтекской пьесе.
Ианта, кажется, услышала вздох. Во всяком случае, она открыла дверь шире, приглашая Скай войти. Скай так и сделала, решив, что смотреть на Бена в пижамке всё равно лучше, чем репетировать постылую пьесу.
— Как съездила? — спросила Ианта. — Джейн мне говорила, что ты ездила в Бостон, в гости к вашему другу.
— Нормально съездила, спасибо, — ответила Скай и, неожиданно для себя самой, пожаловалась: — Домой только возвращаться не хотелось.
