Роман Волков - Моя снежная мечта, или Как стать победительницей
– Не грусти! – подмигнул Беркут. – Я сейчас приду!
– Куда ты?
– Нужно позвонить! Я скоро!
С этими словами Беркут оставил Наташу одну около барной стойки, и его место сразу же занял сомнительного вида худощавый парень. Некоторое время он просто сидел рядом с Наташей, которая с опаской поглядывала на него боковым зрением. Выждав еще минуту, видимо, окончательно набравшись смелости, парень прохрипел:
– И откуда такой ангел к нам с небес…
Договорить ему не дал вовремя вернувшийся Беркут. Он решительно взял Наташу за руку и сказал:
– Пойдем! Вижу, тебе тут не очень понравилось, но мы все поправим!
Уходя, Наташа обернулась и увидела жалобное лицо обескураженного парня. Вместе с Беркутом она вышла из клуба и села в такси.
– А куда мы едем? – с неподдельным интересом спросила девушка.
– Скоро ты сама увидишь.
По дороге Наташа задремала. Ей снилось, будто они едут куда-то очень далеко, в какую-то новую, неведомую до того момента жизнь. И что теперь все изменится. Проснулась Наташа от прикосновения сильной, но нежной руки Беркута.
– Мы приехали? – осоловело спросила Наташа.
– Да, пора выходить, – улыбнулся в ответ ее спутник.
Покинув такси, первое, что увидела молодая студентка, – целая стена снега, уходящая вверх. Немного виляя, эта стена поднималась куда-то очень высоко, где наверху росло множество деревьев. Дополняло эту чудесную картину множество уличных фонарей, теплым желтым светом освещавших эту панораму.
– Это… горнолыжная трасса? – одновременно удивившись и восхитившись, спросила Наташа.
– Ага! Лучшая в городе, – пояснил Беркут. – Круглосуточно работает.
Что и говорить, новый друг, а может и больше, чем друг (эта мысль все яснее укоренялась в Наташиной голове), умел удивлять. Еще вчера днем Наташа понятия не имела, что в Москве живут вот такие приятные люди. Такие хорошие ребята, как Беркут.
Они летели вниз, Наташа чуть впереди, а Беркут, подсказывая и подбадривая девушку, – чуть позади. Горные лыжи, безусловно, напоминали Наташе привычные, беговые, но ощущения от них были совсем другие. Высокая скорость отлично заменяла адреналин, получаемый от состязаний, а вокруг стояла такая красота, что у Наташи мигом захватило дух. Высокие заснеженные сосны и ели, напоминавшие родные сибирские леса, желтый свет фонарей на фоне темного московского неба, белый, укатанный снег на трассе – словом, пейзаж для молодой биатлонистки был самым приятным на свете. И ни один клуб с громкой музыкой не смог бы заменить этих чудесных ощущений. Глядя на Наташин восторг, Беркут понимал, что угадал. Подъезжая к финишу, он, заложив крутой вираж, нарочно легонько подрезал Наташу, и оба, хохоча, повалились в сугроб.
– Тут очень здорово! – восторженно говорила Наташа, когда они с Беркутом сидели в домике на вершине трассы и потягивали горячий шоколад.
– Я знал, что тебе понравится, – с улыбкой отвечал Беркут.
Больше ни на трассе, ни в домике никого не было, что очень импонировало Наташе. Она не любила скопления людей. А с Беркутом было так замечательно проводить время! За приятными разговорами Наташа не заметила, как стрелка часов приблизилась к полуночи.
– Ой, скоро общежитие закроется! – забеспокоилась девушка.
– Тогда поехали! – скомандовал Беркут и решительно поднялся.
Постепенно вечерние прогулки и ночные катания на горных лыжах стали регулярными. Наташа была в восторге от того, что кто-то не просто интересуется ее жизнью, переживаниями, но и понимает ее. Наташе нравилось новое увлечение – горные лыжи. Даже на невысокой трассе в Подмосковье можно было лететь со склона зигзагами, чувствуя скорость, сопротивление ветра, послушный снег под лыжами. Ночью, в свете ярких прожекторов, они с Беркутом были на трассе единственными посетителями. Наташе казалось, что это целый новый мир, который принадлежит только ей, точнее, им двоим.
Беркут заезжал за Наташей вечером. Сначала они ехали ужинать в какой-нибудь ресторан. Беркут всегда выбирал место сам, и Наташа была за это благодарна – она совсем не разбиралась ни в кухне, ни в модных московских заведениях. Поужинав, они катались по городу, немного бродили в каком-нибудь парке, а затем ехали в Крылатское или на подмосковные трассы кататься на лыжах. К полночи, когда закрывали двери общежития, Беркут отвозил Наташу домой. Девушка всегда настаивала на том, чтобы возвращаться к себе, хотя несколько раз Беркут предлагал поехать к нему. Наташа откровенно побаивалась и предпочитала сбегать в привычные стены. Беркут же больше не настаивал.
А Наташа не переставала удивляться самой себе. Она и не подозревала, что сможет так легко общаться с совершенно незнакомым ей до этого человеком. Хотя, надо сказать, и Беркут отличался от всех, кого она прежде знала. Он был начитанным, обладал практически энциклопедическими знаниями – и при этом отличался немногословием. Беркут никогда не вываливал эти знания на девушку, а просто делился ими.
Так же спокойно и скупо он рассказывал о себе – зови меня Беркут, да, старое детское прозвище, так меня зовут только хорошие знакомые, а ты же мой хороший знакомый, правда же? Удача, усердие и помощь дяди, а так я самый обычный, вырос без отца, увы, погиб на войне, полковник Военно-воздушных сил, герой России, разбился… да, я про это читал, да, это мне звонят по работе, я юрист, ну не совсем юрист, скорее решаю проблемы юридического толка, факторинг, коллектинг, стык с аудитом, но это сложно, не хочу объяснять, да, интересная работа, с людьми, да, всякое бывает, приходилось ли преступать закон? Ну… ты же знаешь, что об этом не говорят… если тебе это важно, то нет, если не считать кражу жвачки в магазине, конечно, зарабатываю хорошо, и дядя, если что, всегда может помочь, но разве это так важно, ведь за деньги не купишь многих вещей? Да, есть мечта, открыть бизнес в Германии, уже настоящий – автомобильный завод… но пока там все готовится, и ты все это увидишь, если захочешь… И еще, еще, еще.
Беркут мог буквально в паре слов сказать самое важное – то, что было нужно сказать именно в этот момент. А еще Наташа замечала, как к нему все прислушиваются. Будь то официант или таксист, продавец или еще кто-то, к кому обращался с каким-то вопросом или делом Беркут, они все слушались его беспрекословно, словно их гипнотизировала какая-то сила, исходящая от него.
И Наташе казалось, что она тоже попадает под влияние этой силы.
Глава тридцать седьмая
Насколько прекрасными были вечера, настолько же тяжелыми для Наташи стали утренние пробуждения. На сон оставались считаные часы, и девушка не успевала как следует отдохнуть. А учитывая то, что катание на горных лыжах тоже отнимало силы, по утрам Наташа была совершенно разбитой и едва выбиралась из постели. На тренировках это, разумеется, сказывалось.
Гвоздев замечал, что его лучшая ученица сдает позиции. «Нездоровится, может», – подумал тренер сначала. Но когда «нездоровье» продолжилось уже третью неделю, а результаты Наташи все ухудшались и ухудшались, Гвоздев собрался выяснить, в чем дело. Зная сложную натуру Наташи, он решил расспросить о ее жизни вечного наблюдателя студенческой жизни – уборщицу бабу Зою.
– Вечер добрый, Зоя Никифоровна, – Гвоздев заглянул в открытую дверь.
– Кто к нам пожаловал, – улыбнулась старушка, – заходи-заходи. Опять кого отселять собираешься?
– Да нет, – усмехнулся Гвоздев, – но вы почти угадали. Я как раз о Наташе пришел поговорить. Что-то она сдает в последнее время – может, вы знаете, в чем дело? Может, заболела чем?
– Не чем, а кем, – нахмурилась баба Зоя. – Каждый вечер этот за ней заезжает, привозит обратно за полночь, я уж двери закрываю – она бежит. А вставать-то раненько – вот и сдает, что сил нет. Я уж и ругала ее, говорю, раньше приходи, охрана двери закроет – будешь на улице сидеть. А она только отмахивается.
– Та-ак, понятно, – задумчиво пробормотал Гвоздев. – И кто это за ней приезжает?
– Да бандюк какой-то, – прямо ответила баба Зоя. – Машина такая, вся черная, сам как шкаф, уж там не дай бог чего… Ни разу не подошел, не поздоровался, хотя у самых дверей встречает ее.
– И каждый вечер такое? – Гвоздев нахмурился.
– Да почти каждый. Вы уж с ней поговорите, а то, боюсь, на беду она с ним связалась, – посетовала уборщица.
Гвоздев пообещал разобраться, распрощался с бабой Зоей и вышел. Сначала он хотел дождаться вечера, чтобы поговорить и с Наташей, и с ее ухажером, но понял – Наташа никогда ему не простит такого.
«И что с ней делать? Одни проблемы. Талантливая, черт возьми, но характер невыносимый, а теперь еще и «бандюка» какого-то себе нашла, – невесело думал Гвоздев. – Я ж ей комнату выбил только под то, что она будущая звезда. А результаты-то у звезды все хуже и хуже! Придет кто, спросит, посмотрит – а моя надежда откатала хуже середнячков! И что ты будешь делать… И главное, как ни говори – не поймет же, что нужно и меру знать. И так характер тяжелый, так еще и влюбилась по уши».
