Ганна Ожоговская - Не голова, а компьютер
— Нет, я спрашивал. Владельцам окрестных дач и подавно ничего не известно — они тут совсем недавно поселились. Дедушке самому любопытно: кто на ней приехал и что привез? Может, дрессированных зверей, которые сдохли по дороге? Или повозка застряла тут, потому что реквизировали лошадей? Что угодно можно предположить. А ты небось подумал, сокровища? Да, Костик?
— Скажешь тоже! — скривился Костик презрительно. — Сокровища в повозке, запряженной двумя клячами, да еще в двадцатом веке! Меня интересуют сокровища еще не найденные.
— Которые, может, никогда и не найдутся…
— Найдутся. Все время про разные экспедиции читаешь. Раскопки, находки. Города целые откапывают, храмы, статуи, дух захватывает, до чего интересно.
— Вот школу кончишь, засядешь в яме и будешь там ковыряться.
— Не смейся. Это моя мечта. Но на археолога надо долго учиться, а у меня отца нет, одна мама работает… Как ты думаешь, послал ей Собирай из лагеря открытку?
— Вот будет номер, если не послал или вообще потерял!
— Я ему пообещал две трубочки с кремом купить в сентябре. Знаешь что? Напишу-ка я ему и напомню.
— Напиши на всякий случай. Придется и мне матери черкнуть пару слов, хотя страсть до чего неохота!
— Давай к ручейку спустимся. — Костик встал. — Посмотрим, рыба там водится?
— Ладно. Только сначала подсади, я внутрь загляну, вон в то открытое оконце.
— Любопытной Варваре нос оторвали! По шее захотели заработать?
Они быстро обернулись на звук голоса. У лесенки стоял загорелый мальчик, одного с ними роста, пожалуй, их ровесник. Тот самый, в голубой рубашке, который Бобика дразнил в день их приезда.
— Это ты? — сразу узнал его Марцин. — Ты мимо нашего дома проходил и дразнил собаку?
— Я! Ну и что? — ответил мальчик задиристо.
— Ты здесь живешь? А откуда ты?
— Много будешь знать, скоро состаришься. Сами-то вы откуда?
— Из Варшавы, — ответил Марцин. — А сейчас у дедушки, на Центральной улице живем.
— Что же, у вас один дедушка?
— Нет, дедушка мой, Костик просто так, со мной живет…
— Значит, дружок твой из лагеря удрал?
Костик с опаской огляделся, как бы кто не услышал, но поблизости никого не было.
— Тебе что, во сне приснилось? — разыграл Марцин удивление. — Ниоткуда он не сбегал…
— Я здесь стоял и все слышал. Так что нечего отпираться. Удрал — значит, была причина. Без причины не удирают.
— Ты угадал. — Костик оправился от страха. — Мы давно уже решили вместе каникулы провести. У нас с ним разные дела есть. И когда выяснилось, что Марцин не едет в лагерь, мне тоже расхотелось.
— Вместе хотите сокровища искать? — усмехнулся мальчик.
— Про сокровища это так просто… Тебя как зовут?
— Альба.
— Ты правда тут живешь?
— Правда.
— А что же ты ешь? Кто тебе готовит?
— Сам. — Альба протянул руку, и, посмотрев в том направлении, они увидели небольшую, обложенную камнями ямку, а по бокам две рогульки. — Хотите, покажу?
Он положил в ямку хворост, достал откуда-то припрятанную смолистую лучину, поджег и сунул под хворост. Дымя и потрескивая, вспыхнуло пламя.
Альба подбросил несколько пригоршней шишек: возле костра лежала их целая куча. Видно, хозяин запасливый.
Марцин и Костик присели у костра на бревно; подтащенное сюда специально, оно служило скамейкой. С любопытством стали они следить за действиями Альбы.
А тот вынул из кармашка голубой рубахи ключик и отпер замок. Потом вынес из повозки железный прут и котелок с продетой в ушко проволокой. Положил прут на рогульки, налил в котелок воды, принес старую корзину с продавленным дном и быстро, ловко стал чистить картошку.
— Хотите картофельного супа с грибами? Вкуснота! Хлеба только маловато.
— Нет, спасибо, — отказались они, хотя у них слюнки текли — так аппетитно пахло грибами.
— Ну, нам пора, — сказал Марцин. — Мы тоже готовим ужин сами. Дедушка почти не видит после операции.
— Приходи клубнику есть. Каждая ягода с помидорину величиной, честное слово, не вру! У нас палатка есть, качели. Приходи!
— Посмотрим. Может, и приду, — ответил Альба, внимательно оглядывая ребят. — Но чур, не проболтайтесь, что я живу здесь. Понятно? В случае чего, я тоже на каникулы к дедушке приехал.
На другой день, подметая террасу, Костик услышал яростный лай Бобика. Выглянул в сад, и ему показалось, что за оградой мелькнула голубая рубашка.
Новый знакомец пришел лишь на третий день.
— Привет! — поздоровался он и сразу спросил, где Костик.
— К огородникам пошел.
— Что? — удивился Альба. — У самих такой большой огород — и овощи покупаете?
Марцин объяснил: в садоводческий кооператив они ходят подрабатывать. Не хочется на дедушкиной шее сидеть. Да и самим лишние деньги не помешают.
— Вот так дед! С внука деньги берет?
— Во-первых, он мне не родной, а во-вторых…
— Так он тебе не родной? — не дослушав, разочарованно протянул Альба.
Что именно его разочаровало, Марцин не понял и, чтобы поставить точку, предложил Альбе поесть клубники. Тот не заставил себя просить и с жадностью накинулся на ягоды. Точь-в-точь как они с Костиком в первые дни. Теперь она им уже надоела: ешь сколько влезет и дома, и в кооперативе.
Альба с первого взгляда приметил, что где посажено. Чувствовалось, он знает в этом толк.
— Помидоры хороши! Краснеть уже начали. Но на окне они быстрее дойдут, — говорил он. — И огурцы большие. Продал бы их тому типу в будке, глядишь, и деньжат выручил!
— Это все дедушкино. Мы их будем есть, сказал дедушка, когда они поспеют, — ответил Марцин.
— А цинии-то какие, сколько оттенков! (Марцин и не знал, что эти красивые цветы на клумбах — цинии.) Одна другой краше! По два злотых за штуку — с руками оторвут.
— Мы ничего не продаем, — терпеливо объяснял Марцин.
Они покачались на качелях, поиграли с Бобиком, который все еще рычал на Альбу, но не так свирепо. Время близилось к обеду, и Марцин принялся чистить картошку на террасе.
— Приходи пораньше, — сказал он Альбе, — у нас больше времени будет. Ты что, так долго спишь?
— Сам ты спишь! — фыркнул Альба. — Ты еще глаза не продрал, когда я из лесу возвращался с полным лукошком грибов.
— Каждый день — грибы? Ведь это надоесть может.
— Не надоест… Какие получше, я продаю, а похуже для себя сушу.
— На солнце? У тебя ведь нет плиты?
— На проволоке над костром еще лучше, чем на плите. А на солнце черви заводятся. Ну, я пошел. Приходите вечером, ладно? Пока!
22
На этот раз они выбрались к Альбе пораньше, но пришли все равно поздно, когда на стволы сосен лег красный отсвет заката.
По дороге зашли за спичками, и вдруг невдалеке от магазина на поперечной улице видят: Немек!
Оба остановились как вкопанные. Немек… в Зеленой Седловине? Не в Болгарии?..
У Немека реакция была быстрей. Увидев школьных товарищей, он повернул на сто восемьдесят градусов и дал стрекача.
Опомнившись, ребята припустили за ним.
— Немек! Немек, подожди!
— Куда ты? Стой!
Расстояние между Немеком и друзьями быстро сокращалось. За спиной уже слышался их топот, и Немек остановился, тяжело дыша. Остановились и его преследователи.
— Сума…сшедший, — еле переводя дух, проговорил Марцин.
— Ты что, спятил? — вторил другу Костик.
— Я… испугался… — чистосердечно признался Немек.
— Испугался? Не узнал, что ли?
— Потому и испугался, что узнал. Вы ведь в лагере под Оленьей Горкой должны быть, а это далеко отсюда…
— Болгария от Зеленой Седловины еще дальше, — нашелся Костик. — Значит, не поехал?..
— Не поехал, — тихо повторил Немек, глядя в сторону. — Места не хватило… знакомые отчима вместо меня поехали…
Марцин, смекнув, в чем дело, перевел разговор на другое:
— А здорово, что ты здесь! Покажи, где живешь? Будешь приходить к нам? Знаешь, что меня не взяли в лагерь? В последний момент. Испугались, как бы я чего не выкинул, А Костик с вокзала сбежал, и Собирай пошлет открытку его маме; она не знает, что Костик здесь да еще вдобавок со мной. Я у дедушки живу, он мне не родной, дальний родственник, но все равно — мировой старикан!
Они остановились возле красивых кованых ворот. В глубине стоял одноэтажный дом из песчаника, крашенный в розовый цвет. От ворот вела к крыльцу посыпанная гравием дорожка, по бокам обложенная камнями. В небольшом садике на клумбах цвело множество мелких алых розочек.
— Вот тут я и живу… У маминой знакомой, — пояснил Немек.
— А хорошо тебе живется? — с сомнением спросили ребята.
— Ничего… скучновато только. Никого, кроме этой женщины.
Но, как бы в опровержение его слов, из-за дома вышел на дорожку огромный павлин, волоча хвост по гравию. Остановился, подняв голову, с важностью посмотрел на мальчиков и так же важно удалился. Хвост у него был облезлый.
